Только твой (ЛП) - Стейси Шеннон. Страница 51

Он даже встал, когда она подошла к столу, а когда он протянул ей розовую розу, она не знала, смеяться ей или плакать. Конечно, это мило, но романтического жеста на одном свидании не достаточно, чтобы спасти тонущий брак. Повседневное рутинное дерьмо – вот в чем они тонули. Однако, когда он выдвинул для нее стул, она все же выдавила улыбку. Банально, но он хотя бы попытался.

- Спасибо.

- С ночевкой Стеф все хорошо?

- Думаю, что они там хотели увидеть какой-то утренник, так что я сегодня после обеда подвезла ее пораньше.

Вертя в руках стакан с водой, он улыбнулся ей застенчивой улыбкой.

- Прости. Мы собирались говорить о чем-то кроме родительских дел.

- Нет смысла притворяться людьми, которыми мы не являемся.

Она распахнула меню, стараясь не смотреть на очевидные вкусняшки блюда. Она и так с такой борьбой удерживала вес в эти несколько месяцев стресса и одиночества.

- Если мы час не можем пробыть вместе без актерства, нет смысла даже быть здесь.

- Не думаю, что не говорить о нашей дочери и о нашей работе или о чем бы то ни было, значит притворяться кем-то, кем мы не являемся. За несколько лет у нас должен должен быть один вечер свидания, на котором мы не беспокоились бы ни о чем, кроме нас.

Она отхлебнула воды.

- Так о чем мы тогда собираемся говорить? Без Стеф и работы остается не очень широкое поле.

- Знаешь ли ты, что, если постирать джинсы с платочками в карманах, то ты их больше не увидишь, они не выйдут из стиралки, а у тебя уйдет три часа на то, чтобы собрать все обрывки ткани после окончания цикла сушки?

Ошеломленное выражение его лица заставило ее так громко засмеяться, что старшая официантка вынуждена была посмотреть в их направлении.

- Ты этого не знал?

- Я не помню, устраивал ли я стирку когда-либо раньше в своей жизни.

Было бы легко указать ему, что это из-за его чертовой ошибки он вынужден теперь этим заниматься, но портить настроение еще даже до того, как им принесли их напитки, было бы, наверное, не очень хорошо.

- И ты несколько раз выбираешь обрывки ткани из кучи одежды, прежде чем начнешь помнить, что надо проверить карманы, прежде чем ее стирать.

Внезапно он наклонился вперед, поставив локти на стол, и веселость растворилась в серьезности.

- Я хочу вернуться домой, Тереза.

Времени, которое она потратила на то, чтобы отметить внезапное изменение его тона, было как раз достаточно, чтобы она смогла удержаться и не соскользнуть на пол, ручьем рыдая от облегчения. Даже когда она вдохнула полной грудью, кажется первый раз за три месяца, она знала, что не может допустить, чтобы это было для него так легко.

Он ее ранил. Тяжело. И ему надо будет немного попресмыкаться, прежде чем он снова припаркует свой автомобиль в ее гараже.

- Довольно радикальные меры, чтобы избавиться от необходимости стирки, - ответила она, удостоверившись, что ее голос не откроет ни капли той надежды, что порхала в ее сердце подобно моли под стаканом.

- Дело не только в этом и ты… - он прервался, когда появился их официант.

Терри заказала кофе и цыпленка Альфредо в особой подливе, ни мало не интересуясь, что за пища окажется перед ней. Что было важно, так это то, почему Эван внезапно захотел вернуться и может ли она рискнуть открыть эту дверь. Бог свидетель, она хочет. Но если он опять передумает, и она опять окажется там же, а он ее бросит, она не уверена, сможет ли это пережить. Быть сильной ради дочери – делать хорошую мину ради семьи – на это ее еще хватало. Но это вся боль, которую она может вынести.

Они молчали, пока официант ходил и разливал их кофе. Это займет немного времени и Терри сомневалась, захочет ли Эван, чтобы его снова прервали. Она провела эти несколько минут, успокаивая нервы и стараясь ожесточить свое сердце, готовясь к любым заявлениям и обещаниям, которыми ее муж мог бы ее атаковать. Стеф, думала она. Ей надо сосредоточиться на том, как разрушительно было бы для ее дочери иметь родителей, которые разошлись и воссоединились, только для того, чтобы снова разойтись. Стеф вступает в подростковый возраст, и ей не нужна эмоциональная катастрофа. Да и не вынесет она еще боли.

- Если бы я настолько ненавидел стирку, я бы заплатил прачечной у нас внизу, - сказал Эван, когда их кофе был сервирован и они опять остались одни, - хочешь, верь, хочешь не верь, но нет ничего, что я не мог бы сделать сам или кому-нибудь за это заплатить.

- Что же, прекрасно, но когда ты плавно переходишь от прачечных скорбей к желанию вернуться домой, что мне остается думать?

- Я не хотел, чтобы это возникло в разговоре вот так вот, - продолжил он и на его щеках появился налет румянца, - полагаю, я не очень в этом хорош. Я имею в виду всю эту тему с вечерним свиданием.

Возможно потому, что никто из них не был на свидании почти полтора десятилетия. Об этом она знала.

- Ты с кем-нибудь еще встречался?

- Нет.

То, как он это сказал, и выражение его лица, когда он это произносил, заставили ее поверить, что он говорит правду.

- Я больше никого не хочу.

Но, с другой стороны, он больше не хотел и ее. Это он чертовски ясно дал понять.

- Ничего не изменилось, Эван. Всё то же самое, поэтому вещи, которые сделали тебя настолько несчастным, что ты ушел, несомненно, сделают тебя настолько несчастным, что ты уйдешь снова. Я не буду снова проходить – и проводить нашу дочь – через это.

- Всё изменилось. С притворством покончено, и, если мы проведем остаток наших жизней вместе, то это будет, потому что мы оба хотим этого, а не потому, что ни у кого из нас не хватает решимости выйти за дверь.

Она разорвала третий пакетик сахара и высыпала в кофе просто, потому что заслужила это.

- Что, если мы оба этого хотим, но все же не можем заставить это работать?

- Ты меня любишь?

Вопрос обрушился на нее так быстро, что она рефлекторно кивнула, прежде чем смогла подумать о том, готова ли она дать ему столь большую власть.

- Тогда мы можем заставить это работать.

- Три месяца назад я тебя любила, и этого оказалось недостаточно, - почему он не может понять то, что не так просто, как решить, что он готов вернуться домой, – и почему ты думаешь, что вот так просто, волшебным образом, этого будет достаточно сейчас?

- Не волшебным. Просто теперь, когда мы вытащили наше барахло из-под кровати, мы можем начать с ним разбираться. На это потребуется время, но наш брак того стоит.

Его голос звучал уверенно, но он потерял ее до последней крошки. Он добрался прямо от А до Я, когда в то утро ушел от нее без предупреждения. Теперь он хочет вернуться и разобраться с Б через Ю? Им стоило попробовать перерыть часть барахла, прежде чем ему собирать свое.

Когда она ничего не ответила, Эван отпил кофе. Поигрался серебряной ложечкой. Намазал и съел кусочек хлеба из тех, что им принесли с кофе. Молчание тянулось так долго, что стало уже неловким, а она все еще не могла найти правильных слов, чтобы заполнить его.

- Ты так не думаешь? - спросил он, наконец.

- Я не знаю, - она тоже намазала кусочек домашнего хлеба и просто на него смотрела, - почему ты не сказал мне, что тебе было так плохо, что ты думал об уходе?

- Потому что ты помешана на контроле, и если ты думаешь, что что-то в порядке, то оно должно быть в порядке. Я должен был сделать это быстро, как пластырь оторвать, иначе ты бы все время говорила себе, что это все только в моей голове.

Она положила намазанный хлеб на салфетку и прижала кончики пальцев к глазам, пытаясь удержать слезы. Она пыталась. Она была в тоске и в смятении и в гневе, ее сердце было разбито, и она больше не хотела.

- Мне страшно, Эван. Мне больно. Все еще больно.

- Знаю, ты мне не поверишь, но мне тоже больно. Однако, быть без тебя, это еще больнее.

Это был уже предел. Было невероятно больно, когда он ушел, и больно было думать о том, чтобы опять пойти на этот риск. Но мысль о том, чтобы прожить остаток жизни без этого мужчины, мучила ее по-особому, она сжимала ей горло и отнимала способность думать.