А может, это любовь? - Гибсон Рэйчел. Страница 15

— Ты думаешь, что я буду говорить по телефону непристойности?

— Нет, но мне кажется, что тебе не стоит обсуждать со своими подружками личные вопросы. Все-таки ты на работе.

— Я? — Он скрестил руки на груди и прищурил голубые глаза. — А ты? Несколько минут назад ты лизалась здесь со своим дружком.

Ничего, пусть сердится. Когда-нибудь он скажет ей спасибо.

— Сегодня днем я ухожу на ленч с представителем «Сильвер Уиндс», — сказала она, нарочно сменив тему. — Вернусь часа через два.

Кевин сел и включил свой компьютер, но ничего не сказал. Он не разговаривал с ней, пока она просматривала квитанции о приеме товара, а потом наводила порядок на его половине комнаты, тем самым пытаясь его задобрить.

Три часа до назначенной встречи с представителем фирмы показались Габриэль вечностью. Она налила в фарфоровый испаритель масло лаванды и шалфея, обслужила несколько покупателей и при этом все время украдкой поглядывала на детектива, который снимал полки со стены справа от нее.

Она следила за ним, боясь, что он еще куда-нибудь натыкает своих «жучков» или выхватит револьвер и в кого-нибудь пальнет. Шанахан снимал со стены тяжелые стеклянные полки и носил их в заднюю комнату. Габриэль видела, как вздуваются бицепсы под его футболкой и поигрывают мускулами широкие плечи. Он повесил пояс с инструментами низко на бедра, словно портупею, и ловким движением руки укладывал в передний кармашек деревянные шурупы.

Даже не глядя на него, Габриэль знала, когда он выходит и когда опять входит в зал: от него шла неодолимая сила, как от черной дыры. Девушка обслуживала покупателей, а в свободное время вытирала несуществующую пыль, по возможности избегая разговоров с Джо и лишь изредка отвечая на его вопросы.

К десяти часам у нее трещала голова от напряжения, а в половине двенадцатого начало подергиваться правое веко. В конце концов без четверти двенадцать она схватила свой маленький кожаный рюкзачок и бросилась вон из салона на яркое солнце, чувствуя себя узником, которому даровали свободу после десяти лет тюрьмы.

Встреча с представителем фирмы «Сильвер Уиндс» состоялась в ресторане, в центре деловой части города. Они сидели на открытом воздухе, на балконе, и обсуждали изящные серебряные ожерелья и серьги. Легкий ветерок трепал зеленые зонты над головами посетителей, а внизу по улице ездили машины. Она заказала свое любимое блюдо — жареную курицу и стакан чаю со льдом и попыталась успокоиться.

Тик на глазу прошел, но она еще не до конца пришла в себя. Несмотря на все старания, ей никак не удавалось найти свой центр умиротворения и добиться душевного равновесия. Мысли упорно возвращались к Джо Шанахану. Пока ее нет в салоне, детектив может применить одну из своих многочисленных уловок и вырвать у Кевина ложное признание. Она сильно сомневалась, что этот мускулистый парень способен на сострадание, и боялась, вернувшись в салон, застать там бедного Кевина прикованным наручниками к стулу.

Однако, придя в свой магазин два часа спустя, она услышала то, чего меньше всего ожидала, — смех. Смеялись Кевин и Мара. Оба стояли возле стремянки и с улыбкой смотрели снизу на Джо Шанахана. Ничего себе, дружеская идиллия!

Ее партнер по бизнесу веселился в компании полицейского, который собирался упечь его за решетку… А Габриэль знала, что Кевину в тюрьме будет куда горше, чем остальным смертным. Арестантская роба, немодная стрижка и отсутствие сотового телефона повергнут его в глубокое уныние.

Она перевела взгляд с улыбающегося лица бедного Кевина к восьми новым стойкам, которые тянулись по задней стене от пола до потолка. Джо стоял на верхней ступеньке стремянки с дрелью в одной руке, уровнем в другой и рулеткой, пристегнутой к его поясу с инструментами.

Вообще-то Габриэль не ожидала, что его плотницких навыков хватит на то, чтобы правильно выполнить эту работу, однако металлический стеллаж стоял ровно. Похоже, она его недооценивала. Мара сидела на корточках у стены и держала нижний конец последней стойки. Ее большие карие глаза были направлены вверх, на детектива Шанахана, и в них читался благоговейный трепет. Мара была неопытной девушкой, и Габриэль догадывалась, что она не устояла перед сильными мужскими флюидами Джо.

Троица не замечала Габриэль и посетителя, который разглядывал витрину с фарфоровыми вазами.

— Это не так легко, — сказал Кевин стоявшему наверху детективу. — Надо иметь наметанный глаз и природные способности, чтобы зарабатывать деньги на торговле антиквариатом.

Джо просверлил две дырки в верхнем конце металлической стойки. На время его работы разговор стих.

— Ну, что касается меня, то я ничего не смыслю в антиквариате, — признался он, спускаясь с лестницы. — Моя мама — фанатик дешевых распродаж, а мне все эти безделушки кажутся одинаковыми. — Он опустился на корточки рядом с Марой и просверлил две оставшиеся дырки. — Спасибо за помощь, — сказал он, вставая.

— Не стоит. Может, вам еще что-нибудь нужно? — с готовностью спросила Мара.

— Я почти закончил. — Он расставил пошире ноги и просверлил еще несколько дырок.

— Есть люди, которые находят на дешевых распродажах ценные старинные вещи, — сказал Кевин, когда дрель замолчала. — Но серьезные дилеры обычно ездят на распродажи частных коллекций и аукционы. Именно так я и познакомился с Габриэль. Мы с ней торговались из-за одной и той же акварели.

— В живописи я тоже полный профан, — заявил Джо и положил локоть на ступеньку стремянки, все еще сжимая в руке дрель, точно «магнум» сорок пятого калибра. — Если бы я захотел купить картину, мне пришлось бы обратиться за советом к человеку, который в этом что-то смыслит.

— Здесь тоже главное не ошибиться. Большинство людей не разбираются в ценностях. Вы удивитесь, узнав, как много подделок висит в престижных галереях. Когда…

— Это была распродажа траурной живописи, — вмешалась Габриэль, боясь, как бы Кевин не сболтнул лишнего. — Мы торговались из-за траурных картин.

Джо оглянулся на девушку через плечо, встретился с ней взглядом и спросил:

— Что значит — траурная живопись? — Он мигом разгадал ее намерения.

— Это картины, сделанные из волос умерших близких, — спокойно объяснила Габриэль. — Они были популярны в семнадцатом и восемнадцатом веках. На такие вещи до сих пор есть спрос, хоть и небольшой. Не каждый питает отвращение к картинам, сделанным из волос его прапрапрабабушки. Среди них есть довольно красивые.

— На мой взгляд, это ужасно. — Джон отвернулся и опустил дрель на пол, придерживая ее за оранжевый шнур. Мара сморщила носик:

— Я согласна с Джо. Это ужасно и гадко. Габриэль нравилась траурная живопись. Она находила ее восхитительной, и мнение Мары было расценено ею как предательство.

— Иди помоги посетителю, который разглядывает вазы, — сказала она своей помощнице тоном, несколько более суровым, чем ей хотелось бы.

Растерянно сдвинув брови, Мара пошла по салону. У Габриэль опять задергался глаз, и она прижала к нему пальцы. Ее жизнь разваливалась на части, и все из-за этого парня, который стоял перед ней в тесных джинсах и футболке, похожий на рабочего-строителя из павильона с диетической кока-колой.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил Кевин. От его явного участия ей стало еще хуже.

— Неважно. Голова немного болит и подташнивает. — Джо протянул руку, преодолев разделявшее их короткое расстояние, и убрал ей за ухо прядь волос. Он трогал ее так, как будто имел на это право, как будто она была ему небезразлична. Но это, конечно, было обманчивое впечатление. Он просто играл роль, дабы ввести в заблуждение Кевина.

— Что ты ела на ленч? — спросил он.

— Ленч здесь ни при чем. — Она посмотрела в его карие глаза и ответила честно. — Это началось сегодня утром.

Странный трепет внизу живота начался с поцелуя. С поцелуя бездушного копа, который питал к ней такую же антипатию, какую она питала к нему. Он ободряюще потрепал ее по щеке теплой ладонью.

— А, у тебя приливы! — воскликнул Кевин, словно вдруг постиг причину ее поведения. — Помнится, ты готовила какое-то травяное снадобье от подобных перепадов настроения.