Страж Вьюги и я - Ежова Лана. Страница 37

— Такие стены для ленивых есть в каждой крепости-граде?

— Нет, только Вьюга удостоилась своеобразной награды короля.

— Я не слышал об этом.

Впереди показались серые стены. Времени на расспросы о загадочном медальоне совсем не осталось, поэтому я безропотно заделалась сказительницей.

— Ты же слышал песню «Вернись любым, только вернись»?

— Один раз.

— Напомню, она о снежной сече, случившейся почти сто семьдесят лет назад. В горах открылся межмировой разлом, из которого хлынули ледяники — огромные существа с алебастровой кожей, когтистыми лапами и шипастыми хвостами.

Приграничный форт Вьюжный, стоял насмерть, но не позволил им ступить на земли Латории. Оставшихся в живых стражей тогдашний король наградил поистине сказочно, а еще приказал возвести первый град-крепость — Вьюгу. Второй наградой стали кусочки Покрова Латории, которые сделали одну стену совершенно защищенной.

— Совершенной защиты не бывает, — возразил кромешник.

— Даже у щита из тьмы найдется брешь?

Фрост хмыкнул. Боги мои, он хмыкнул!.. Ледяной человек тает!

С трудом подавила улыбку — не хватало еще выдать, что я отслеживаю малейшие проявления эмоций, как какая-нибудь влюбленная поклонница.

— Ты даже не представляешь, как сейчас близка к тайне государственной важности.

— Давелийской тайне? — Я была очарована загадочным тоном хрипловатого голоса.

— Да. Чуть позже я разделю ее с тобой.

Обещание прозвучало для меня музыкой — я безумно люблю секреты. Особенно Фроста.

Мы въехали в город, пришлось смирить любопытство.

Ярмарку слышно издалека, несмотря на раннее утро. Кудахтали куры и гоготали гуси, визжали свиньи и блеяли овцы. Перекликались торговцы и ранние пташки-покупатели. Я обожала ярмарки по утрам — крытые торговые ряды пестрели разнообразными товарами, но ещё не переполняли посетители.

— Начнем с круп, — сообщила я приунывшему Фросту. — Ряды с ними сразу, справа от входа.

Пшеница, чечевица, фасоль, горох… я гребла все и торговалась за каждый пакет.

Бедный кромешник даже растерялся в первые секунды, а затем тихо предупредил:

— Я захватил достаточно денег, не торгуйся. Ты же страж и моя жена.

Я c трудом сдержала смех.

— И что теперь отказываться от удовольствия?

Продавец с усами щеточкой в наш разговор вставил свои пять лэтров:

— Господин страж, это же ярмарка. Здесь нужно торговаться!

Поручив озадаченному Фросту складывать в сумку первые покупки, я пошла дальше, не пряча список в карман.

Мед, растительное масло, рыба, мясо… Сыры, творог, молоко и сливки… Последние Свину не налью — не заслужил предатель лохматый.

Фрост откровенно скучал, сумки, притороченные к седлу ньйора, быстро пухли.

Чтобы выражение лица кромешника не было кислым, набросила ему на шею вязанку баранок с маком.

— Не грусти, похрусти, — предложила, шутя. — Я развлекаюсь покупками, ты же рассматривай девушек. Внимательно смотри. Настоящая жена тебе такого никогда не предложит, так что наслаждайся — истерик, что пялишься на красоток, никто устраивать не будет.

Я смеялась, лишь бы не плакать, и изо всех сил старалась отстраниться от своих страшных фантазий. Каждый раз, когда взгляд мужчины останавливался на молодой покупательнице или торговке, мое сердце переставало биться. В одно мгновение перед глазами мелькала удручающая картина: найдя свою отмеченную Тьмой суженую, Фрост подсаживал ее на ньйора, и они, счастливые, уезжали в закат…

До заката ещё далеко, но именно его почему-то упорно рисовало воображение.

После полудня я вспомнила, что так и не забрала «Ольрионскую ночь», и потащила фиктивного благоверного к павильонам с кондитерскими изделиями. Украшенные ярче, чем другие временные лавки, они радовали взгляд красочными иллюзиями цветочных гирлянд. Люблю зиму, но от нескольких минут весны сейчас не отказалась бы.

Подставляешь лицо ласковому солнышку — и проблемы больше не кажутся такими огромными, как выскочившие на носу рыжие веснушки…

Павильон смуглого брюнета, возившего сладости из самого Ольриона, столицы Давелии, украшала иллюзия роя сотен крупных бабочек. Неудивительно, что рядом крутилась детвора, а отоварившиеся покупательницы не спешили уходить. Вот как женщина в черной шубе — сумка уже трещала от коробок и пакетиков с печатью давелийского кондитера, но она продолжала торчать у прилавка, мешая другим рассматривать конфеты и пирожные.

— Здравствуйте, господин Шемяк!

— Здравствуйте, госпожа Эйк, — коренастый, плотный торговец, что-то объяснявший стоящим к нам спиной покупательницам, заулыбался.

Я не стала поправлять, что теперь госпожа Фрост, хоть и хотелось.

— Как ярмарка? Торгуется хорошо?

— Спасибо, рано говорить, — опасаясь спугнуть удачу, ответил он уклончиво.

Тряхнув кошельком, в котором звонко звякнули монетки, сообщила:

— А я за «Ольрионской ночью» и пакетом вишни в шоколаде.

Лицо торговца сделалось виноватым.

— Ох, простите, госпожа Эйк, я уже не ждал вас и продал конфеты, — замявшись, он посмотрел на женщину в черной шубе. — Госпожа забрала последние четыре коробки.

Возможно, она согласится продать вам одну.

Отказаться я не успела — женщина обернулась и зашипела:

— И не подумаю. Должна же я заесть расстройство после увольнения!

Кого-кого, а Рагну встретить здесь я не ожидала… Красные, с припухшими веками глаза, обветренные губы — бывшая кладовщица выглядела неважно.

— Сожалею, что тебя уволили, — примирительно произнесла я. — Разумеется, претендовать на «Ольрионскую ночь» не собираюсь.

— Попробовала бы! — Рагна плевалась словами в прямом смысле слова. — Из-за тебя все, Эйк!

Задев меня плечом, она бросилась прочь, прижимая к груди сумку, как последний защитный артефакт в окружении нечисти. Неприятная ассоциация, раньше я никогда не чувствовала себя злодейкой.

— Иза, — тихо позвал Фрост, — не жалей. Рагна была не на своем месте, из-за ее ошибок кто-то мог умереть.

Все правильно, испорченную палатку, которую девушка беспечно приняла, я не забыла, но осадок остался. Все-таки из-за меня подняли вопрос о ее компетентности.

Еще несколько часов мы бесцельно бродили по ярмарке. Нет, временами было весело: снова насмешил Свин, цапнувший за штаны незадачливого воришку; у одного торговца из загона вырвались козы и разграбили лавку с овощами. Мы дегустировали всевозможные пирожки и мясо, приготовленное на углях. Потом я уговорила Фроста попробовать местный десерт — твердую плитку из меда и пяти видов орехов и семечек. Ему понравилось, пока я не призналась, что эти орешки популярны у новобрачных и стариков, у которых молодые жены. Тотчас плитка была отдана Свину.

А говорил, что не кормит его…

Я веселилась, да. Но всякий раз сердце ухало вниз, когда мой спутник окидывал внимательным взглядом идущих мимо девушек. И хотя план поиска мой, я не могла избавиться от ощущения, что своими руками втирала соль себе в рану.

— Темнеет, — тихо заметил Фрост. — Посетителей почти нет, нам тоже пора. К восьми подтянутся парни в трактир.

— Хорошо, но я пойду к себе — нужно переодеться и собрать вещи.

— Только не выходи из дома одна — возможно, Кастанос все еще планирует украсть тебя.

Я пообещала, и мы пошли к моему дому, благо находился он неподалеку.

Доставив до порога, кромешник собрался уезжать, как меня осенило.

— Подожди. Я должна дать тебе допуск.

— Это необязательно.

— Ты не хочешь? — я не сумела скрыть разочарование.

Я его приглашаю в свою личную крепость, а он отказывается!

— Дело не в моих желаниях. Ты не обязана впускать в свою жизнь того, кто через несколько дней может стать опасным.

Ах, вот к чему он ведет… все те же сумрачные мысли.

Поколебавшись мгновение, сделала откровенное признание:

— Я хочу впустить тебя в свою жизнь, Эйден.

Если не искать глубинный смысл, то мой ответ безобиден, но я-то знаю, что это не так. Часы, проведенные вместе на ярмарке, открыли глаза: мне нравился кромешник.