Лунная афера - Рощин Валерий Георгиевич. Страница 31
Трижды по непонятным причинам кто-то включал маршевый двигатель, из-за чего наземная аппаратура контроля фиксировала разгон скорости. В первый раз двигатель успел проработать целых пятнадцать минут. Во второй раз – около семи. Третье включение было кратковременным – всего на несколько секунд, тем не менее у руководства Роскосмоса и специалистов Центра управления появилось беспокойство по поводу оставшегося на борту запаса топлива.
Почти постоянно находясь в ЦУПе, Игорь Александрович Воронцов внешне оставался невозмутимым. Зачем демонстрировать подчиненным ту крайнюю степень обеспокоенности, что сжигала его изнутри с момента потери связи? В прошлом он и сам дважды летал в космос – ему ли было не знать, что означала надежная связь с Центром управления. Это и помощь в трудную минуту, и моральная поддержка, и единственная связующая нить с Землей, дающая надежду выжить в экстренной ситуации. Да, помимо радиосвязи есть телеметрия и несколько закодированных каналов управления автоматикой. Но для рискующих жизнью людей очень важно именно речевое общение.
Жизнь в этом огромном и ответственном месте не останавливалась никогда. С верой в положительный исход полета трудились все – каждый специалист, будь он представителем разработчиков или поисково-спасательного комплекса, инженером связи или командно-измерительной группы, сотрудником Главной оперативной группы управления или простым уборщиком. На лице каждого читалось напряжение, усталость и… надежда.
Надеялся на успешное возвращение экипажа Басаргина и сам Воронцов. Правда ему эта надежда давалась куда тяжелее, так как знал он о полете несколько больше, чем любой другой сотрудник.
Часов двенадцать назад его будто невзначай навестил начальник службы безопасности корпорации Егор Донсков – невзрачный мужчина среднего роста и с такой же «усредненной» внешностью. Ранее он работал в ФСБ, отличался прозорливостью, педантичностью и умением организовать работу в своем подразделении. После подрыва автомобиля и гибели двух человек – водителя и Антона Захарова, служба безопасности вела собственное расследование.
– Игорь Александрович, у меня есть для вас пара интересных фактов, – сказал Донсков.
Занимаясь вопросами восстановления связи с космическим кораблем, Воробьев был на взводе, но безопаснику время уделил. Донсков был не тем человеком, который отвлекал по пустякам.
– Слушаю тебя, Егор, – кивнул он, когда они остались наедине.
– Мои друзья из ЦСН ФСБ сообщили, что подрыв автомобиля на Калужском шоссе был тщательно спланирован. Заранее заложенное взрывное устройство в районе ремонтных автодорожных работ кто-то активировал дистанционно. Целью атаки скорее всего стал пассажир нашего автомобиля – Захаров.
Воробьев мрачно проговорил:
– Я примерно так и думал. Заказчик, конечно же, не установлен?
– Мои люди работают в этом направлении.
– А что по Антону Захарову?
– Копаем. Из того, что удалось узнать к данному моменту, ясно одно: человеком он был сугубо положительным; бывший штурман военной авиации, заслуженный офицер, хороший семьянин. Ни с каким криминалом ранее не соприкасался.
– Вероятно, он обладал каким-то компроматом?
– Я того же мнения. Остается выяснить, каким именно и на кого.
– Хорошо… Что у тебя еще?.. Ты, кажется, говорил о двух фактах.
– Вторая новость изложена в этом рапорте, – Донсков протянул свернутый пополам стандартный лист бумаги. – И об этом, Игорь Александрович, до определенного момента прошу не распространяться.
Развернув листок, тот углубился в чтение…
* * *
– …Жирный клоун! Потный недоумок! Идиот с одышкой и булимией! – источал злобу и скрипел зубами Велесов. Пребывая в бешенстве, он готов был своими руками задушить Глобуса.
Лифт доставил его до нужного этажа, дверцы мягко разъехались. Стремительно следуя в сторону своего кабинета, олигарх все еще «кипел» и ругался. Приотстав на полшага, за ним семенил один из ближайших помощников. Замыкал шествие молчаливый азиат.
Помощник только что встречался на нейтральной территории с работавшим на Велесова сотрудником Роскосмоса и узнал от него неприятную новость: тому не удалось лишить «Мир-экспресс» топлива и возможности вернуться на Землю. Он трижды отправлял закодированный сигнал, отключавший автоматику и запускавший маршевый двигатель корабля, но экипаж своевременно принимал меры, не допустив большого перерасхода. По сути третья попытка несанкционированного запуска полностью провалилась, так как была моментально заблокирована космонавтами. Одним словом, космический корабль продолжал полет по установленной программе и в скором времени должен был войти в плотные слои Земной атмосферы.
Остановившись перед дверью кабинета, миллиардер повернулся к помощнику:
– Договорись с ним о встрече в «Bo&Co» и отдай наличкой двадцать процентов от ранее оговоренной суммы. Нет, подожди… Десять! На большее он не наработал.
– Понял вас, Роман Аркадьевич – десять процентов.
– Свободен. А ты, Ли, задержись, – приказал Велесов. – Нужно кое что обсудить…
Зайдя в кабинет, азиат встал у двери в смиренной позе ожидания приказаний.
Миллиардер упал в кресло. Отдышавшись, он выдвинул ящик и подхватил лежавший там цифровой приемо-передатчик. На полу возле стола уже несколько дней валялся без дела провод с замысловатым штекером. Провод тянулся к стене, исчезал в крохотном отверстии и уходил на самый верх небоскреба, где над стеклянной крышей зимнего сада торчали многочисленные антенны, включая крупные параболической формы.
Резким движением схватив провод, он вогнал штекер в разъем. Включив аппарат и нажав на одну из клавиш, крикнул в микрофон открытым текстом:
– Басаргин! Басаргин, твою мать, ты меня слышишь?!
* * *
Ознакомившись с текстом рапорта, Воробьев машинально выдернул из кармана платок и промокнул выступившие на лбу капли пота.
– Дай закурить, – попросил он у Донскова.
Тот молча протянул раскрытую пачку.
Игорь Александрович раскурил сигарету, сделал несколько нервных затяжек. Затем дважды кашлянул в кулак и спросил:
– Это что же такое?.. Выходит, сигнал на запуск двигателя исходил из нашего ЦУПа?
– Получается так, Игорь Александрович, – негромко ответил Донсков.
– Значит, крыса у нас завелась? Невероятно… Твои люди могут определить, кто это сделал конкретно?
– Пытаемся. Каждый раз это происходило в смену старшего руководителя полетов Ивана Андреевича Соловьева. В смене почти полторы сотни специалистов, так что быстро установить злоумышленника не получится. Но мы работаем.
– Да-а, Егор, озадачил ты меня!.. Ты уж постарайся – разберись с этой нехорошей ситуацией.
– Делаем все возможное. Просматриваем материалы с камер наблюдения, опрашиваем надежных людей, анализируем. И еще раз прошу: пока никому ни слова.
– Даже Образцову?
– Образцову – можно. Но только ему.
– Ясно. Не буду тебя задерживать. Спасибо за информацию…
После ухода Донскова, Воронцов разыскал в огромном зале своего заместителя.
– Ты чего такой… потерянный? – сразу обратил тот внимание на состояние шефа.
– На, почитай, – протянул Воробьев рапорт.
Ознакомившись со свежей информацией, Анатолий Андреевич изумленно хмыкнул и сказал:
– Не припомню, чтобы в нашей организации случалось подобное.
– Сейчас, к сожалению, такое время, что я уже ничему не удивляюсь. Все продается, и все покупается. Поэтому давай оставим эмоции и подумаем, как выйти из положения.
– Я готов, – вздохнул Образцов.
– Инженерная группа произвела расчеты?
– Да. Точного остатка топлива мы не знаем. Взяв за основу приблизительную цифру, расчеты показали, что для коррекции траектории и торможения перед входом в атмосферу топлива хватит впритык. В крайнем случае скорость будет на пять-шесть процентов выше расчетной.
– Пять-шесть, – повторил Воробьев. – А критическое превышение – восемь-десять.
– Да, как говорится: зазор минимален, а риск максимален.