Потомственная Домовая (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна. Страница 12

- Ты чего здесь делаешь? - прошипела я, с трудом удерживаясь от более эмоциональных, но менее вежливых слов.

Клевер одарил меня сияющей белозубой улыбкой:

- Тебе пришёл помочь.

Я вытаращилась на напарника так, словно у него три пары крыльев за спиной распахнулись. Не поняла, он надо мной издевается что ли?

- Издеваешься? - уточнила я, прикидывая, обидеться мне или пока не стоит портить отношения. Всё-таки, согласно легенде, у нас нежная пора помолвки.

Вместо ответа Клевер вытащил у меня зажатое в руке платье, осмотрел его внимательно, после чего задумчиво почесал кончик носа и изрёк:

- Фиалка, я не очень хорошо знаю моду твоего мира, возможно, у вас и принято появляться на работе в столь э-э-э… выразительном наряде, но у нас в Академии придерживаются более… скажем так, строгих правил.

Я недоумённо нахмурилась, пытаясь понять, чем ему не угодил выбранный мной наряд. Поскольку я не являюсь поклонницей экстравагантной моды из серии: юбка короче ногтей, а каблуки длиннее ног, в моём гардеробе точно не могло быть ничего неприличного. Если только… Я бросила быстрый взгляд на наряд и не удержалась от тихого стона, перешедшего в неуверенный смешок. Всё правильно, по закону подлости, не глядя, я вытащила то самое зелёное короткое (примерно как у принцессы в мультике «Бременские музыканты») платье, что мне подарила моя подружка Жанна на День рождения. Помню, Жанка тогда ещё что-то плела про магический любовный амулет, который, якобы, вплетён в наряд, только я тогда подружке не поверила, и её слова пролетели мимо ушей. Сейчас я бы дорого дала, чтобы вспомнить слова Жанны, но, увы и ах, прошлого было не изменить. Вспомнить то, чего я не слышала, я не могла.

Пока я витала в облаках, предаваясь воспоминаниям о делах давно минувших лет, Клевер по-хозяйски дошёл до шкафа, распахнул его дверцы и придирчиво стал изучать мой гардероб. Я моментально почувствовала себя участницей шоу «Модный приговор», которую супруг притащил на строгий суд с просьбой сделать хоть что-нибудь.

- Знаешь, Фиалка, - напарник задумчиво погладил рукав моей любимой светло-серой кофточки, - а у тебя тонкое понимание гармонии. Отличное качество для домовой!

Я расплылась в довольной улыбке, словно Нобелевскую премию получила, не меньше. Как всё-таки приятно, когда тебя хвалят! Нет, не так, как приятно, когда тебя хвалит этот конкретный мужчина. И когда это, интересно, мне стало так важно его мнение? Неужели опять мамино проклятье чудит? Я встряхнулась, воинственно вздёрнула подбородок, морально готовясь принять бой со всеми проклятиями мира, и увидела персикового цвета платье, украшенное по вороту и рукавам скромным орнаментом из листьев. Признаюсь честно, узор я вышивала сама, увидев симпатичный рисунок в Интернете.

- Вот, померяй, - Клевер озорно блеснул зелёными глазами, - а если не понравится, я тебе ещё платье подобрал и юбку с сорочкой.

Я окинула комнату задумчивым взглядом, только сейчас сделав небольшое, но неприятное открытие: никакой ширмы не было и в помине. Переодеться, укрывшись за дверцей шкафа? Я сердито фыркнула и передёрнула плечами, вспомнив студенческие годы, когда жила с четырьмя соседками в продуваемой всеми ветрами комнате общежития. Первую неделю совместного проживания мы честно прятались друг от друга за дверцами или лихорадочно переодевались в крошечном туалете, рискуя свернуть или унитаз, или собственную шею. Сами понимаете, на второй неделе таких акробатических этюдов мы решили, что скромность – слишком большая роскошь в нашем положении, и спокойно меняли одежду в присутствии соседок. Впрочем, особо стеснительные вежливо просили отвернуться.

Я покосилась на Клевера, с видом театрального критика на премьере развалившегося в кресле, и поняла, что взывать к приличиям бесполезно. Напарник мой уже настроился на шоу, скорее всего, конечно, просто дразнит, но если я уступлю, дразнить меня будут долго и со вкусом. Я покусала губу, нерешительно посматривая на шкаф. Может, всё-таки спрятаться за дверцей?

- Фиалка, душа моя, ты вольна собираться, сколько тебе угодно, студенты подождут, никуда не денутся, - мартовским котом промурлыкал Клевер. – И поверь, мне доставляет истинное удовольствие любоваться тобой.

Я ойкнула, вспомнив, что вообще-то стою обнажённая перед мужчиной, а ещё о приличиях размышляю! Даже если мой так называемый жених ночью чего-то не разглядел, то теперь изучил меня во всех подробностях. А раз так, есть ли смысл изображать скромницу? Я философски пожала плечами, за дверцей шкафа надела нижнее бельё, а вот платье натягивала уже прямо перед напарником. Ещё и попросила застегнуть молнию, повернувшись спиной и подняв повыше волосы.

Сильные пальцы скользнули по обнажённой спине, вызвав паническое бегство табуна мурашек и задержавшись на застёжке бюстгальтера.

- Клевер, - я тяжело дышала, как астматик в период весеннего буйства цветов, - перестань. Нас ждут…

Возражения у меня закончились, но, к счастью, в напарнике проснулась совесть или что-то очень на неё похожее. Коротко и зло вжикнула молния, заставив меня вздрогнуть и судорожно обхватить себя руками за плечи.

- Пошли, - хрипло приказал Клевер, крепко ухватил меня за руку и рывком втащил в зеркальный портал.

Я споткнулась о раму, больно впечатавшись носом в спину напарника. Вот чёрт, не хватало ещё нос разбить! Я сдавленно зашипела, растирая повреждённый носик и не забывая шустро перебирать ногами, чтобы рассерженный напарник не оторвал мне руку. И чего, спрашивается, обиделся? Не понравилось, что я ковриком к его ногам не легла? Так и легла бы, я-то это точно знаю, просто в нём преподавательская совесть взыграла в самый неподходящий момент. Ну и ладно, ещё не хватало оправдываться за то, в чём ни капельки не виновата! Я сердито фыркнула, гордо вскинула голову и опять чуть не рухнула, споткнувшись в очередной раз о раму зеркала. Чёрт, да что же я такая неуклюжая-то?!

- Осторожнее, душа моя, - Клевер подхватил меня, прижал к себе, - исцеление травм в наши практикумы не входит, но если ты захочешь, то только намекни, мы включим.

Я «случайно» переступила с ноги на ногу в опасной близости от его ступней. Напарник мой угрозой не проникся, лишь подхватил меня на руки и так торжественно, словно жених невесту, вынес меня из зеркала.

Первое, что я услышала, было восторженно-завистливое аханье, ураганным ветром пролетевшее по всей большой и светлой аудитории. Я похлопала напарника по плечу, прося его отпустить меня, но мой призыв остался без внимания. Клевер в полной тишине, аж чуть позванивающей от сгустившихся эмоций, подошёл к кафедре и бережно опустил меня на пол, продолжая прижимать к себе, обнимая за талию. Я судорожно сглотнула, оказавшись под прицелом, как мне в первый миг показалось, сотен разъярённых, холодных и безжалостных, как направленные в грудь дула автоматов, глаз.

- Сударыни, - пролетел над аудиторией мощный, хорошо поставленный голос Клевера, - а также судари, которые здесь также присутствуют.

В аудитории раздались приглушённые смешки студентов, которых от силы было человек восемь. Я быстро пересчитала студенток и приглушённо охнула. Это же надо, четырнадцать человек! Ах, нет, пятнадцать, ещё одна студенточка умело слилась с бледно-серой стеной, рядом с которой сидела.

- Позвольте вам представить потомственную домовую, мою напарницу и невесту, - Клевер замолчал, пережидая вопль отчаяния, единодушно вырвавшийся из груди прекрасной половины аудитории, - рукодельницу и вершительницу судеб Фиалку!

Ну, по поводу вершительницы судеб мой напарник мне польстил, причём изрядно. Я пока только один Ключевой Узелок завязала. Клевер, словно угадав мои мысли, чуть сжал мой локоток, притянул к себе, пользуясь правом жениха, и прошептал:

- Лучше сразу расставить все точки над ё, чтобы потом никаких недопониманий не возникло. И да, напоминаю, ты моя невеста.

- Я помню, - прошипела я, искренне надеясь, что улыбка на лице выглядит не кровожадной, а нежной и любящей. Надо будет, на всякий случай, ещё вечером в комнате перед зеркалом порепетировать.