Разведёнка (СИ) - Кариди Екатерина. Страница 22
А следом за ним вошла блондинка. Кристина при виде ее снова мысленно разразилась взрывом ругательств, понимая, что рядом с ней похожа на драную кошку. Так и хотелось рявкнуть:
- Пошла нах*** отсюда, чего вылупилась!?
Оказалось, та принесла упаковку колготок. Положила на столик рядом с подносом и...
Нет! Она не ушла, хотя Кристине всеми фибрами души на это надеялась. После всего еще пришлось, дрожа от неконтролируемой ярости, под ее взглядом одеваться.
И только потом ее проводили к барину в кабинет!
Зато теперь она была так переполнена кипевшим в душе дерьмом, что от страха не осталось и следа.
***
Все это время он заставлял себя отстраняться. Закрылся, чтобы дистанцироваться.
Потому что непонятное состояние трясущегося желе во внутренностях, оно нах*** ему не нравилось! Это делало Белого ублюдочно слабым, а слабости не было места в его жизни! Как и другим до дикости странным желаниям, которые он в себе обнаруживал.
Что за ху*ня с ним вообще происходит?
Нах*** ему эта баба, что он чуть не поседел от страха, что она разобьется? Баб надо драть, а потом вышвыривать, как использованный контрацептив.
Он просто с ней не закончил, говорил он себе. Надо понять, что с ним творится, и все само собой пройдет.
И он испытывал потребность ее извращенно трахнуть. Аж во рту сохло.
Но прежде Белый собирался наказать чернявую сучку. Допросить ее, сбить спесь, «повозить мордой», чтобы знала, Белому нельзя дерзить.
И вместе с тем, у него сердце сжималось при мысли, что она поранилась до крови, что ей может быть больно. Когда его вообще волновало нах***, что кому-то больно? Его, ломавшего крепких мужиков ради удовольствия? Да срать он хотел на их боль и кровь!
А сейчас он смотрел по камере, как она морщится и кусает губы, и чувствовал себя идиотом. Но еще большим идиотом он себя почувствовал, когда дверь открылась.
глава 33
Дверь открылась, и женщина вошла, а у него чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Отвратное чувство. Он не желал его испытывать!
Белый указал ей жестом на кресло, которое заранее выставил в центр кабинета, так чтобы видеть ее. Целиком, всю. Ни малейшего движения не упустить. Взгляда, оттенка чувств. Он должен был властвовать и наслаждаться.
Но сейчас он просто не мог говорить. У него язык присох к гортани, ни слова не вымолвить. Повернулся к ней спиной, чтобы скрыть это.
Прошел к своему столу, сел и уставился перед собой. А его накрывает, горло сжимается. Твою мать! Потому он и послал к ней врача, что надо было дистанцироваться. Но мало, мало времени прошло, в нем еще бродил тот дурацкий неконтролируемый эмоциональный выброс. Надо было подержать ее там дольше, а самому успокоиться.
Легкое движение, шум. Женщина шевельнулась в кресле, и взгляд его сразу же к ней метнулся.
***
Боже, как это было ей неприятно.
Посадил ее в центре, как в гинекологическое кресло. Это что, психологический прием такой? Как на допросе. Чтобы побольше нагнать страха?
Страха она и так сегодня натерпелась предостаточно. Нельзя бояться вечно! она понимала, что лжет себе, в глубине души страх перед этим Белым чудовищем всегда оставался. Просто сейчас Кристина устала и была так чертовски зла, что остальные чувства его начисто перекрыли.
Все эти демонстрации собственного величия, атрибуты власти и богатства, даже секретарша его, при виде которой хотелось сдохнуть от собственной ущербности. Все с одной целью - показать ей ее ничтожество. И это сделало свое дело - взбесило.
А когда у нее в душе вскипало дерьмо вперемешку с обидой и ущемленным самолюбием, Кристину попросту несло. В таком состоянии она могла наговорить такого, что уши вяли. Зато потом - откат и умиротворение. Она в белом фраке, а все в ...
Правильно. Не тот случай.
Все, с кем она сталкивалась раньше, безропотно сносили ее взрывной стервозный характер. Но Белый другой. Он просто отмороженный ублюдок, жестокий хам, и ему на ее историки пох***. Он ее раздавит и не заметит. Кристина уже убедилась, что с этим человеком привычные методы не работают. Значит, найти новые.
Вести себя правильно и следить за своим языком.
Сейчас он всячески демонстрировал ей свое пренебрежение, вот и хорошо. Это значительно охладило ее пыл и помогло собраться. О чем он там говорил? Пару вопросов задать? И ради этого притащил ее сюда через весь город?
Как заключенную под следствием. Почему-то Кристине вспомнился тот культовый фильм*, где героиня тоже на допросе сидит в кресле, а на нее пялятся мужчины. Она мысленно хмыкнула, устроилась поудобнее, положила руки на подлокотники и взглянула на Белого, как бы говоря:
- Ну, давай, задавай свои вопросы. Я готова.
***
А вот он готов не был. Ни хрена готов не был к тому, что увидел. Она сидела в кресле, положил руки на подлокотники. Спокойная поза, нога закинута на ногу, юбка чуть задралась, обнажая колени. Не высоко, чуть, все в пределах приличий. А его почему-то обожгло, показалось, так развратно. Глаз так и прилип к темным пятнам царапин на ее коленях и уже не отрывался.
Он с трудом заставил себя отвести взгляд. Зато она выглядела подчеркнуто безразличной.
Нах***!!! Ему собственное состояние не нравилось! Не для того он притащил сюда чернявую сучку, что пускать слюни. Слюни и сопли сейчас начнет пускать она.
Злость на себя помогла обрести нужный настрой. Он откинулся в кресле, тоже принимая удобную позу и демонстрируя равнодушие, которого в помине не было, спросил:
- Знаешь, зачем ты здесь?
***
Чем дальше, тем больше заливали ее холод и досада. Притащил сюда. Чтобы показывать спину? Она смотрела на него. Ведь урод уродом, отморозок, как она могла тогда запасть на него?
Слишком светлые волосы, почти белые, белесые ресницы, брови, бледная кожа. Бесцветные глаза. Перебитый у переносицы нос, тонкие губы вечно кривятся презрительной ухмылкой. Но от мощного и гибкого тела исходит пугающая животная сила. Он как крупный хищник, зверь. Умный, злой, жестокий по своей природе и циничный. Привыкший жрать всех, кто слабее, кто попадется под руку.
Кристина подавила порыв закрыть глаза и отвернуться, а в душе с новой силой стала разливаться досада на свою бабскую глупость. В этой своей звериной стати он был страшен и притягателен, как может быть притягательной белая акула. Надо ли удивляться, что Паша Белый показался ей тогда красивым? Ей ведь хотелось острых ощущений? И вот расплата.
Холодный бесцветные глаза сейчас остановились на ней, а внутри зажглась непонятная искра. Ничего хорошего это непонятное не сулило. Кончик рта дернулся.
- Знаешь, зачем ты здесь?
Ей хотелось расхохотаться ему в рожу. Но она холодно на него взглянула, повела плечом и проговорила, не повышая тона:
- Нет. Но думаю, ты мне расскажешь.
Мужчина вдруг неуловимо напрягся. Нет, он не пошевелился поза оставалась по-прежнему расслабленной, только какой-то злой порыв пронесся от него к ней. Осклабился. Протянул руку и слегка толкнул в ее сторону папку, лежавшую в центре стола. Белый смотрел ей в глаза, но именно на папке акцентировалось внимание.
Папка Кристине крайне не понравилась. В последний раз нечто подобное происходило не так уж давно, после этого ей пришлось подписать развод и лишиться своей доли бизнеса. Правда, бывший муж выплатил ей щедрые отступные, и не тянул, а сразу. Но осадочек, мягко говоря, остался.
Она вдохнула поглубже и не отвела взгляд. А он все смотрел, держал паузу, видимо ждал, что она сорвется первой. Хрен вам.
И тогда он начал:
- Кто-то залез в счета...
И снова пауза. А голос чуть гнусавый, язвительная интонация. Кристина все-таки не была дурой, поняла и внутренне напряглась. Снова то самое дело всплыло, неприятно. Скользнул тот самый, знакомый уже страх. Скользнул и растворился в негодовании. Речь сейчас шла о таких копейках, что у нее в голове его претензия попросту не укладывалась. На лице Кристины стала расцветать еле заметная презрительная улыбка.