Разведёнка (СИ) - Кариди Екатерина. Страница 26

Мылась в душе, а у самой на душе кошки сребли. Вроде пронесло, отбрехалась, трудно сказать, поверила мама или нет, но оставила ее в покое. Кристина не обольщалась, это всего лишь временно. Просто разговор заронил в душе смутные подозрения.

Если честно, Кристина уже запарилась всем врать, в последнее время она только и делала, что сочиняла какую-нибудь полуправду. Попробуй потом не запутаться, кому что говорила. Наверное, все-таки надо записывать.

И закатила глаза, представляя, как это все будет выглядеть. Ага, а потом ей еще потребуется отдельная картотека, чтобы не путаться в собственных записях? Бред...

Может, лучше перестать врать? Но перестать врать тоже не получалось. Не готова она была пока еще взять и рассказать дома всю правду. Потому что стыдно, да и... Ну в общем. Не готова.

А подозрения, между тем, дозревали и обретали вполне конкретную форму. Сказанное мамой всколыхнуло беспокойство в душе. Кристина усиленно вспоминала последние две недели по минутам, и какие-то фрагменты из них выпадали. А что удивительного, такая нервотрепка! Странно, что она вообще продержалась.

Но нервы нервами, а секс у нее за это время был только с Белым. И это было настолько ярко...

- Пошшшел он! - замотала головой, разбрызгивая воду.

Хотелось задавить в себе память тела, с готовностью подсовывавшую ей все самое постыдное и сладкое. Но кому и когда это удавалось?

Ладно, она уже поняла, что бороться с позорными воспоминаниями бесполезно, попробовала рассуждать трезво и отвлеченно. Она все время до того и потом тоже была на таблетках. И он вроде как-то оберегался, урод проклятый.

Но чем черт не шутит... Раз в год даже незаряженный зонтик стреляет, говорят. А до месячных оставалось два дня. Вот и переживай теперь, как будто ей в жизни проблем мало!

В общем, весь остаток дня Кристина провела настороженная. Все время казалось, что мама на нее странно косится и как-то не так приглядывается. От нервов кусок не лез в горло и начал дергаться глаз. Не добавляли спокойствия и мысли о том, что Белый к ней своих горилл приставил. Как теперь из дому вообще незамеченной выйти? Попрутся же следом, а что папа скажет? Кошмар.

Но, слава Богу, когда папа к назначенному часу отвозил ее на вокзал, никого из этих типов поблизости не наблюдалось. Неужто навязчивое дневное преследование прекратилось? Кристине вдруг подумалось, может, они ее только в офисе пасут? Страшно было поверить, но все же это была радостная мысль.

***

Свободно выдохнуть она смогла, только когда поезд тронулся, а до этого все тряслась, как бы чего не вышло.

В купе вместе с Кристиной была семейная пара и какой-то встрепанный командировочный. Он как забрался сходу на свою верхнюю полку, так его больше не было слышно. А эти муж с женой постоянно что-то ели и переговаривались.

Но часам к одиннадцати все успокоилось, попутчики улеглись спать. Колеса отстукивали ритм, вагон покачивался. В купе темно. Кристине ничего не оставалось, как тоже улечься и попытаться уснуть.

Весь вечер она была странно перевозбуждена, как будто ждала чего-то, в чем не могла себе признаться. Давила все мысли об этом, не верила, что так легко отделалась, и... ждала. А это так и не произошло. Потихоньку стало разливаться разочарование. Смотрела в темный потолок и думала, какая же она идиотка.

Потихоньку ее разморило и пришел сон.

глава 39

По ощущениям время около половины девятого, он не знал точно.

Паша торчал на отцовском приеме под ручку с Милой уже... да, уже почти двадцать минут. Равнодушно смотрел по сторонам, стараясь ни на что не реагировать. Ну да, он же престижный холостяк. Бл***, так ущербно, чувствовать себя живцом, добычей.

Ему улыбались, оценивали, как сидит на его крепкой подтянутой фигуре безукоризненно пошитый костюм, и сколько под тем костюмом денег. Его ощупывали взглядами. И с особым пристрастием, то, что у него там было ниже пояса.

Паша вдруг представил, что с ними со всеми было бы, явись он сюда полуголый, потный да в кровище, как когда-то на ринге. И хмыкнул про себя, половина этих лощеных сучек в зале тут же кинулась бы ему отсасывать, а вторая половина толкалась бы в очереди.

Он имел такую устойчивую репутацию плохого парня, что многим хотелось на деле попробовать, действительно ли он так хорош, как кажется. А его бабло шло дополнительным бонусом к члену, или наоборот, член шел бонусом к баблу. Кому как.

Ему было противно. Обычные шлюхи куда честнее, там, во всяком случае, знаешь, за что платишь.

Медленно выдохнул раздражение и двинулся дальше.

Снова перемещаться от группки к группке, очередные ничего не значащие фразы. Навязчивое желание скинуть руку женщины, стоящей рядом с ним, послать все нах*** и убраться отсюда. Видимо что-то такое отразилось на его лице, потому что спутница вдруг начала льнуть сильнее. Паша высвободил руку и улыбнулся ей, вернее, изобразил оскал.

- Я отойду. Побудь тут без меня.

Мила похлопала ресницами, стрельнула взглядом в сторону и спросила:

- Надолго?

- Попудрить носик.

- Ну, ладно, - протянула, надув накачанные губы.

Он давно уже с ней не спал. Тосклива и глупа как пробка, зато предсказуемая и алчная. Пашу она устраивала до тех пор, пока исправно играла свою роль.

Стоило отделаться, тут же отошел в сторону и набрал доверенного. Спросил коротко:

- Что?

Тот подробно доложил обо всех принятых мерах. Белый слушал, нетерпеливо притопывая. Кивал. Потом спросил:

- Отправление когда?

- Минуту назад, Павел Анатольевич.

Странное чувство, как будто струна натянулась где-то внутри и крючком зацепилась за ребра. Сглотнул, подавляя это ощущение, огляделся по сторонам.

Бросил:

- Держите меня в курсе, - и отключился.

А потом замер, заложив руки в карманы, взгляд снова прошелся по залу. Белый терпеть не мог плебс, но светскую тусовку любил еще меньше.

Он обещал отцу прийти, он пришел. Засветился, притащил сюда Милу. Отец бесился, когда ее видел, у него были свои планы на сына, но терпел. А в остальном, у отца свои гешефты, у него свои.

Миссия выполнена.

Но сперва надо было официально поздороваться с отцом и теми серьезными дядями, с которыми тот общался. Видимо, отец еще издали догадался, что у сына на уме, потому что вид у него был недовольный. На вопрос, неужели так трудно один день побыть нормальным человеком, Паша сделал серьезное лицо, склонился ниже и доверительно произнес:

- Дело есть. Надо срочно уехать.

- Прямо сейчас? - перекосился отец.

- Да, - невозмутимо ответил Паша.

- Что за дело?

- Хорошее дело, прибыльное.

- Когда ты только перестанешь по зернышку клевать и займешься чем-то стоящим.

Паша ненавидел это вечно пренебрежительное отношение, оно поддевало его. Наверное, потому и занимался с самого детства исключительно тем, что могло вывести отца из себя, что хотел одобрения и признания. Разумеется, никакого одобрения не получал. Но со временем он нашел-таки свою нишу и научился держаться в определенных рамках, а также перебрасывать отцовское недовольство через себя.

Растянул губы в улыбке и сказал:

- Когда стану таким же как ты.

Старым. Это не прозвучало, но было без слов понятно.

Отец смерил его взглядом, процедил нечто непечатное и отвернулся.

Теперь можно было со спокойной душой уходить. Паша обвел глазами зал, Мила увлеченно чесала языком в дальнем углу с какими-то подружками, в его сторону даже не смотрела. Вот и отлично. Белый пошел к выходу, на ходу вызывая своего водителя, чтобы тот подал машину ко входу.

Здесь ему было невыносимо скучно.

А то, что он задумал?

Неееет, то было не скучно, бл***! Так нескучно, что его аж потряхивало от нетерпения.

глава 40