Двенадцатая реинкарнация. Трилогия (СИ) - Богдашов Сергей Александрович. Страница 74

— Не возражаю. Там и так стоит только моя подпись. Пусть это письмо идёт, как моё личное мнение. Можете в докладе этот момент указать.

— А второй вариант для кого?

— Для нашего «молчи-молчи». Там ничего секретного, кроме ожидаемой прибыли страны в триллионы.

— Какие триллионы? — осел в кресле учёный, словно мячик, из которого выпустили воздух.

— На месторождении триллионы алмазов. Даже если их продавать по доллару за штуку, то такие цифры и получатся. Умножать на один я умею без ошибок, можете даже не проверять.

— Но вы же крупными буквами написали, что ни один кристалл не должен быть продан, как сырьё, ещё и про недопустимость концессий упомянули. Так, подождите, а для чего первому отделу вы написали?

— Так шпион за мной следит. Виктор Семёнович. Вот и сейчас, скорее всего вокруг здания ходит. — ухмыльнулся я, последний раз зафиксировав наблюдателя из лестничного окна, когда поднимался к академику. Всё-таки пробили учёного астрономические цифры. Как он вдруг с чего-то на Вы со мной заговорил.

— Какой шпион?

— Наверно американский, а может английский. Я в них не разбираюсь.

— Юлий Феликсович, прошу срочно зайти ко мне. Очень срочно! У нас ЧП! — заорал академик в трубку, когда я. в щель между шторами, показал ему соглядатая.

— Так. Давайте ещё раз. Что за ссылка — см. прил. Норильск? — поглядывая то на окно, то на двери, спросил учёный.

— С этим как раз всё просто. Норильск — это не только никель, но и достаточно закрытый город. Аккумуляторы у нас будут сначала никель-кадмиевые, и только потом никель-металлогидридные. Для отдельных видов продукции возможно никель-цинковые. Они мощные, но долго не живут. Откроем сначала производство в Норильске. Там все друг друга чуть ли в лицо знают. Любой шпион, если в первый день от холода не умрёт, то на второй день станет на весь город знаменит. С ним даже бабушки будут здороваться, и интересоваться, как у его президента здоровье.

— Откуда такие знания?

— Я свободно читаю немецкие издания, а жена английские, но вот разговорной практики у нас нет. Так что про будущее аккумуляторов информацией владею. А про Норильск…

— Виктор Семёнович, что случилось? — наконец-то соизволил появиться начальник первого отдела, пинком отрыв дверь. Судя по багровой морде, по лестницам бегом бежал, вот только что-то долго у него это вышло. Наверняка в нормы ГТО не уложился. На первый взгляд он чуть больше центнера весит, при росте метр шестьдесят.

— Беда у нас. Собственно, ознакомьтесь, — академик подтолкнул листок с моим анонсом нашего будущего триумфа. — Вопрос наиважнейший, экономическая необходимость для страны запредельная, а у вас тут за нашими сотрудниками шпионы наблюдение устроили. Вот, полюбуйтесь на того человека в серой шапке. Второй день следит за нашим главным изобретателем, — снова выглянул академик на улицу. — Вылитый американский шпион.

Феликсович обозрел «объект» и взревел корабельным ревуном. Не знаю, слышно ли его на улице, а вот сотрудники в здании наверняка вспоминают, когда и где они последний раз видели противогаз на занятиях по ГО.

Примерно через полчаса начались внеплановые учения КГБ. Лично я со смеху покатывался, когда видел, как парковались ГБэшные Волги, видимо рассчитывая, что все шпионы в мире полуслепые идиоты, а потом от них расходились люди, чётко формируя три концентрических кольца вокруг здания. Время от времени им подавали знаки, и тогда кольца приобретали более правильную геометрию. Половину сотрудников явно выдернули из кабинетов, и они вполне очевидно приплясывали на морозе в лёгких ботиночках и модных, но не греющих пальтишках. Потом был сюр…

Когда с одной стороны к тебе идут четыре здоровенных водопроводчика, вылезшие из УАЗовской «буханки» с соответствующей надписью, а с другой четыре медбрата, каждый ростом под два метра… Туг даже наш «шпион» затрепыхался, выкатив глаза так, что нам со ста с лишним метров было видно. «Неожиданно» подойдя, объединённая медико-водопроводная бригада спеленала несчастного, на всякий случай отметившись по разу скупыми, но жесткими ударами. Всё правильно, команду «обездвижить и зафиксировать» попробуй не выполнить. «Обездвижил» каждый, как умел. «Фиксировали» скопом. В шесть ремней и двое наручников. Выбор направления, к месту парковки привёзшего их транспортного средства, выиграла команда «медиков», бессовестно воспользовавшись своим физическим и весовым преимуществом. Они просто выдернули «объект» из рук «водопроводчиков», оставив тем только одну из брючин, ботинок и накладной карман от пальто. Медицинский РАФик стартанул через секунду после того, как туда закинули захваченное тело. «Медбратки» запрыгивали на ходу. Четыре черных Волги попытались изобразить блокировку трассы, но после того, как две из них треснулись бортами, решили ехать в режиме обычного транспорта. Скорее троллейбуса, чем такси. Гудяще — вопящий караван отбыл на Ленина 17. В Управление КГБ по Свердловской области. Из-за особенностей своего зрения я получал большое удовольствие, рассматривая из окна все детали произошедшей «спецоперации по захвату американского шпиона». Словно плохой боевик посмотрел, «про русских». Режиссура ни к чёрту, но забавно.

— Вот спасибо, Виктор Семёнович, а то хожу и не знаю, как дальше жить, — я попрощался с академиком и очень убедительно попросил его разузнать, чем дело кончится. Каюсь, слегка магией даванул. Запас-то энергии растёт понемногу.

— «Шшез ми эд глырх юшез дивайн», — только на такое ругательство меня хватило, когда я узнал, что накопали чекисты. Любителям лингвистики скажу сразу, что перевести его. без трёхтомника пояснений, вряд ли возможно. Заковыристо у гномов всё с их местным матом.

Оказывается, при доскональной проверке в недрах Динамо всё-таки был обнаружен враг. Шестидесятипятилетний сторож стадиона в прошлом оказался одним из бандеровцев, отметившимся сотнями жертв. Убивал он во время войны не только поляков, но и своих соседей, из тех, кто позажиточней, и в ответ не мог настучать ему в репу. Это по секрету академику Феликсович потом рассказал, а уж тот — мне.

С соглядатаем всё грустно. Их троих, курсантов училища МВД, отправили на практику. Прикрепили к Динамо, где им было дано задание: отработать подготовку вербовки сотрудника. Так витиевато обозначало руководство будущих перспективных спортсменов, на которых им указали тренеры. Один из курсантов, у которого папа работал в областной прокуратуре, закончил практику сразу, резко свалив по путёвке на зарубежный чехословацкий курорт. Второй внезапно заболел. Даже не буду спрашивать, где работают его родители. А третий пытался что-то изобразить, вроде наблюдения. В результате был захвачен во время спецоперации КГБ. Что характерно, именно его и постарались сделать крайним.

Красиво динамовцы спрыгнули? Для кого как. По бумагам может и гладко, а вот у тех, кто их бумаги не читает, осадок остался. Во всей красе и спорт наш увидели, и свою готовность.

Я от случившегося происшествия свои бонусы уже получал. Даже мой участковый теперь извещён, что при возникновении интереса у его ведомства к моей персоне, сначала надо позвонить в первый отдел Уральского научного центра АН СССР. Там я эээ… числюсь… точнее, работаю старшим научным сотрудником в отделении, где руководит Виктор Семёнович. Полное его название ещё не могу выговорить без запинки. Свободное расписание я себе выторговал под обещание, что я и в дальнейшем буду подкидывать идей не меньше, чем все остальные наши сотрудники, вместе взятые. Почему-то мы оба старательно обошли стороной обсуждение незначительной детали — входит или нет мой руководитель в это число.

Старшим научным сотрудником я стал внезапно, когда мы своё послание на утверждение нашему руководству подали. Ушло моё письмо, подписанное МНС, а вернулось уже с новым званием, или должностью. Тут я ещё не разобрался, в их иерархии. То ли дело в армии — там со званиями всё сразу понятно. А тут — мешанина из должностей и степеней. Даже академик-то, вовсе не академик на проверку оказался, а всего лишь доктор наук. Я сам это в наших бумагах увидел, там. где он подписывался. То-то он в праздники в обычном костюме таскается, а не в мантии и такой прикольной шапочке с кисточкой и квадратной нашлёпкой сверху.