Двенадцатая реинкарнация. Трилогия (СИ) - Богдашов Сергей Александрович. Страница 78

— Допустим, а где же тогда Ваш интерес? — Гдоглн, учитель ты мой гномовскнй. вот попаду я когда-нибудь в твой мир. такую «поляну» тебе накрою… Хотя бы за то, как ты научил меня сохранять безразличное выражение лица при торговле. Твой клан по жизни нашу пирушку запомнит и в ваши гномьи Легенды впишет! Ты учил меня торговаться. Для тебя торг, сам его процесс, был важнее всего на свете, и тебе было фиолетово, что потом в кабаках, ты, зачастую, оставлял в два раза больше, чем выторговывал. Ужираясь семидесятиградусной настойкой в доску с тем же продавцом, у которого днём ты выторговывал скидку, и платя потом убытки кабаку, за разнесённые в драке столы и стулья.

— Я планировал накинуть к цене свои двадцать процентов. — «скромно» потупился профессор. Ничего себе у него аппетит… С другой стороны, а что я удивляюсь. Товар у нас, хоть и эксклюзивный, но очень не простой. Наоборот, мне радоваться надо. При высоких гонорарах у него и интерес будет другой. Не так-то просто при социализме заработать за день несколько тысяч рублен. У меня отец за год примерно две тысячи зарабатывает.

— Хорошо. Цена меня устраивает. Насчёт того, что нам будет трудно её поднять — я сильно сомневаюсь. Спорить не готов. Предлагаю дождаться первых результатов. Надеюсь, ваша жена не всю историю подружкам рассказала.

— Ну что вы. Кларочка, хоть острым умом и не отличается, но где надо, соображает не хуже нас с вами. Тайну она сохранила и жутко интриговала ей подруг. Так что, ни про эликсир, ни даже про сам способ, как помолодеть, они ничего не знают.

— Удивительная женщина. — только и смог сказать я, представив, какую атаку подруг профессорской жене пришлось вынести.

— Да. Хотел поинтересоваться вашими успехами в музыке.

— Михаил Натанович, а это вдруг с чего?

— Понимаете, как у нас всё хитро устроено. Появятся деньги у писателя или композитора, а то и просто у известного музыканта, так на это и внимания никто не обратит.

— Я понял. Вы переживаете, что получив много денег, я начну разгульный образ жизни и привлеку не нужное нам внимание?

— В целом, да. Именно такие опасения я и хотел обговорить. Предупредить, знаете ли…

— Могу вас успокоить. Деньги, конечно значительные, но у меня уже были примерно такие суммы в руках. Думаю, не слишком-то это по мне было заметно, но и как говорится. Ваши слова — да Богу в уши. Буквально за несколько минут до того, как я к вам выехал, мне позвонили из Москвы. Нашему ансамблю предложили записать две песни на «Мелодии». Так что очень скоро я может и стану известным музыкантом, и немножко даже композитором, — улыбнулся я неожиданному совпадению.

Каким-то загадочным образом наши записи дошли до Владимира Харитонова, члена худсовета «Мелодии», автора текстов более, чем тысячи песен. Хотя, зная про то, какие песни скоро напишет на его слова Стас Намин, мне кажется, что я догадываюсь, как попали Харитонову кассеты с нашими записями.

Утром мне позвонил Степан Арамович, администратор Намина, и передал пожелание Харитонова о записи двух наших песен. Так что до концертов мы ещё и в Москву на два дня слетаем, в начале января. Надо же, как всё совпадает в жизни. В первые дни своего попадания в этот мир я даже и не думал о музыке. Потом понемногу втянулся, а теперь оказывается, это увлечение может и на мою легенду отлично поработать. Я думал, что моё вмешательство в музыку обойдётся всего лишь возросшим количеством новых песен и чуть более ранней модой на «самописные» сборники.

— Вот и отлично. Думаю, что завтра мы станем обладателями значительной суммы денег, которую мне не хотелось бы оставлять на работе, и тем более, хранить дома. Так что ждите к обеду ближе моего звонка.

— Михаил Натанович, а вы ничего не хотите мне сказать? — я с самого начала разговора видел, что профессор что-то мнётся, но никак не мог понять причины.

— Честно, я не ожидал, что мы достаточно легко всё решим с расчётами. Одна порция, как вы наверно догадались, предназначена Кларочке, и я хотел у вас попросить…

— Михаил Натанович, мы же партнёры, стало быть, люди друг другу не чужие. Считайте, что я подарил вашей семье небольшую радость на Новый год. Сделайте жене подарок. В наши расчёты эту порцию не включайте.

— Павел, я достаточно зарабатываю, и кое-что могу себе позволить…

— Я же могу и обидеться. — отрицательно помотав головой, заявил я профессору. — Про партнёрство мы решили, а отказываться от подарка… Ох, рискуете… Я ведь запомню, и вашей жене как-нибудь расскажу, при случае. Уж поверьте, в таких деталях распишу, - почти сорвался я на смех, увидев вытягивающееся из-за моего вероломства, лицо профа, — Всю правду ей выложу, как я вас уговаривал, как вы отказывались…

— Хватит — хватит. — замахал мой партнёр руками, как донкихотовская мельница. — Скорее всего мне надо менять взгляды. Знаете, как-то привык, что я человек обеспеченный, а молодёжь у нас. как бы это помягче…

— Натаныч, да понял я всё. — позволил я себе лёгкую фамильярность, пользуясь его растерянностью. Как-то мне не слишком нравится чрезмерный официоз в наших разговорах. Я простой среднеуральский парень. Все эти «будьте любезны» мне душу выворачивают, и только разговоры лишние вызывают, а пустую болтовню я не особенно люблю.

— Тогда и от меня... вот... примите. — протянул мне профессор коробку из красного дерева, которая только по своему виду была бы более уместна в лаборатории алхимика прошлого века. — От прадеда осталось. Ювелирные весы с разновесами.

Крышку коробки я отщелкнул, скорее из вежливости, и тут меня накрыло… Точно такие же весы я уже видел на уроках алхимии, в Академии.

Воспоминания. Яркие, цветные и объёмные, как голофильм в хорошем зале. Наша группа, щебечущая стайка девчонок в мантиях кафедры жизнючек. Она, та, из-за которой я пошёл на свою первую магическую дуэль со старшекурсником, и с которой в лазарет унесли нас обоих. Мрачный профессор алхимии, в своей очередной и опять прожжённой мантии.

— Павел, вы меня слышите? — Натаныч щелкал у меня перед лицом пальцами и следил за моими зрачками.

— Извините, воспоминания, — хрипло выдавил я. из-за спазм, перехвативших горло.

— Полагаю, неприятные.

— Всякие. Просто в этот раз они появились неожиданно, — ни на йоту не соврал я. Отступает понемногу Пашкино сознание, вот и заполняют его яркие образы прошлых жизней. Весы, полученные в подарок, стали катализатором для целого букета воспоминаний о жизни в Академии, той жизни, в которой я был боевым магом. — Поеду я. Завтра созвонимся.

— Сейчас машину вызову. Куда я вас в таком состоянии-то отпущу, — засуетился проф.

Дома кружился водоворот из двух Олек и вихря юбок, шарфиков и колготок. И ладно бы, что одна из них моя жена, а вот вторая-то что творит. То в одних трусишках мимо меня в ванную просквозит, якобы прикрыв титечки полотенцем, то оттуда в какой-то прозрачной пелеринке вылетит, которая насквозь просвечивает, то колготки затеет менять…

Из отрывочных, порой бессвязных предложений и восклицаний, удалось понять, что у них появились новые идеи. И ладно бы только у них. так нет, там и моя роль уже обсуждена н расписана, причём в нескольких вариантах. От идеи с Сильфидой и молодым Джеймсом, я отказался наотрез. Нашли дурачка, в клетчатом килте и гольфах изображать радость. Да я юбку никогда в жизни не надевал, и не одену. Договорились на вариант аристократа. Я в полуфраке и рубашке с жабо, завожу сестрёнку в зал, на минуту замираем в дверях, чтобы нас все увидели, а потом, щёлкнув каблуками сопровождающее лицо, то есть я, выпускает в зал нашу звезду и гордо удаляется.

По подслушанному разговору и долетающим смешкам, понимаю, как меня только что развели. Оказывается, вся кутерьма и сопутствующий ей стриптиз были хитрым заговором, имеющим цель напрочь отбить мне мозги и заставить меня согласиться на переодевашки. Жена справедливо предположила, что в любом другом случае я соглашусь ехать только в обычной одежде, без всяких маскарадов. И куда только делся весь мой опыт прожитых жизней, стоило мне всего лишь пять минут посмотреть на возню двух молодых полуобнажённых девчонок…