Мона Лиза Овердрайв - Гибсон Уильям. Страница 34

Джентри сказал, что Граф подключен к тому, что равнозначно гигантской “материнской плате”, утыканной огромным количеством микрософтов. По его мнению, серая пластина в изголовье – это один цельный биочип размерами с приличный булыжник. Если это так, то объем памяти у этой штуковины практически безграничен. “Алеф” было бы немыслимо дорого изготовить, продолжал Джентри, просто сказка, что кто-то вообще решился его создать, хотя ходят слухи, что подобные вещи существуют и находят себе применение, в особенности при хранении гигантских объемов конфиденциальной информации. Не имея связи с глобальной матрицей, данные здесь фактически иммунны к любой атаке через киберпространство. Загвоздка, однако, состоит в том, что поскольку в “алеф” нет доступа через матрицу, то это как бы мертвая память.

– У него там может быть все, что угодно, – сказал Джентри, останавливаясь, чтобы заглянуть в пустое лицо. Он круто повернулся на каблуках и снова начал шагать взад-вперед. – Некий мир. Много миров. Сколько угодно конструктов разных личностей...

– Как будто он живет в стиме? – спросила Черри. – Вот почему он всегда в КЕМ?

– Нет, – сказал Джентри, – это не симстим. Эта штука полностью интерактивна. Все дело в масштабах. Если это биософт класса “алеф”, то у него там может быть все, что угодно. В некотором смысле эта штука может давать доступ буквально ко всему на свете...

– Судя по поведению Малыша Африки, – сказала Черри, – этот парень платит ему за то, чтобы оставаться в таком состоянии. Что-то вроде кайфа под проводами в голове, но немного по-другому. И к тому же “проволочные торчки” не врубаются в REM, как этот...

– Но когда ты попытался прогнать его программу через свою аппаратуру, – рискнул вставить Слик, – то получил в ответ... нечто.

Он увидел, как плечи Джентри напряглись под вышитой бисером кожей куртки.

– Да, – мрачно ответил Джентри, – а теперь мне надо восстановить наш счет у Ядерной Комиссии. – Он указал на батареи постоянного заряда, уложенные под стальным столом. – Достань-ка мне их.

– Н-да, – протянул Слик, – самое время. У меня уже задница отмерзает.

Оставив Джентри, согнувшегося над киберпро-странственной декой, они вернулись в комнату Слика. Черри настояла на том, чтобы подключить электроодеяло Джентри к одной из батарей так, чтобы она могла накрыть им носилки. На газовой плитке еще оставался холодный кофе; Слик допил его, не разогревая. Черри смотрела в окно на занесенную снегом Пустошь.

– Как она стала такой? – рассеянно спросила девушка.

– Джентри говорит, что лет сто назад тут внедряли проект по землеустройству. Завезли тонны чернозема, но так ничего и не выросло. Большая часть земли оказалась токсичной. Затем дождь смыл почвенный слой. Думаю, они сдались и начали сбрасывать сюда все больше дерьма. Здешнюю воду пить нельзя: полным-полно полихлорбифенилов и всего остального.

– А как насчет кроликов, на которых охотится этот ваш птичий мальчик?

– Они. к западу отсюда. На Пустоши я никогда их не видел. Здесь даже крыс нет. Во всяком случае, любое мясо, какое здесь удается достать, приходится проверять и проверять.

– Но птицы тут есть.

– Они только устраиваются на ночевку, а кормиться улетают куда-то еще.

– А что там между тобой и Джентри? – Она все еще смотрела в окно.

– Что ты имеешь в виду?

– Сперва я решила, что вы – голубые. Ну вместе живете.

– Нет.

– Но все выглядит так, будто вы друг в друге нуждаетесь...

– Это его дом, Фабрика то есть. А он разрешает мне тут жить. Я... хочу жить здесь. Чтобы работать.

Зажглась лампочка в конусе из желтого факса, защелкал вентилятор в обогревателе.

– Ну, может, он и псих, – протянула Черри, присаживаясь на корточки перед обогревателем и одну за другой расстегивая свои куртки, – однако он только что сделал хоть что-то разумное.

Поднявшись на чердак, Слик обнаружил, что Джентри сидит ссутулившись на старом офисном стуле и смотрит на светящийся откидной экранчик монитора на своей деке.

– Роберт Ньюмарк, – сказал Джентри.

– А?

– Идентификация по сетчатке глаза. Или это Роберт Ньюмарк, или тот, кто купил его глаза.

– Откуда ты это узнал? – Слик наклонился взглянуть на экран со стандартной таблицей свидетельства о рождении.

Джентри пропустил его вопрос мимо ушей.

– Вот именно. Копни одно, а вляпаешься во что-нибудь совсем другое.

– То есть?

– Кому-то до смерти интересно, а не задает ли кто-нибудь вопросы о мистере Ньюмарке.

– Кому?

– Не знаю. – Джентри забарабанил пальцами по обтянутым черной кожей коленям. – Взгляни сюда: почти никакой информации. Родился в Барритауне. Мать – Марша Ньюмарк. У нас есть его ГРЕХ, но явно меченый. – Он отодвинулся вместе со стулом от стола и повернулся так, чтобы видеть неподвижное лицо Графа. – Ну что, Ньюмарк? Это твое настоящее имя?

Он встал и направился к проекционному столу.

– Не надо, – начал было Слик, но Джентри уже нажал на кнопку подачи питания.

И снова на мгновение возникло серое нечто, но на этот раз оно рванулось к основе полусферического дисплея, съежилось там и исчезло. Нет, не исчезло. Крохотный серый шарик завис в самом центре светящегося проекционного поля.

На лицо Джентри вернулась прежняя безумная улыбка.

– Хорошо, – проговорил он.

– Чего хорошего?

– Я понял, что это. Что-то вроде льда. Защитная программа. . – Эта обезьяна?

– У кого-то неплохое чувство юмора. Если обезьяна тебя не напугает, то превратится в вошь...

Он отошел к рабочему столу и начал копаться в одной из корзин.

– Сомневаюсь, что им такое удастся с прямой сенсорной связью. – Теперь у него было что-то в руках. Сетка тродов.

– Джентри, не делай этого! Посмотри на него!

– А я и не собираюсь это делать, – улыбнулся Джентри. – Ты сделаешь.

22. ПРИЗРАКИ И ПУСТОТА

Глядя в грязное окошко такси, Куми-ко жалела, что рядом с ней нет Колина с его ехидными комментариями. Но потом вспомнила, что эта ситуация совершенно вне его компетенции. Интересно, подумала девочка, а производит ли “Маас-Неотек” подобные модули для Муравейника и какую форму принял бы в таком случае призрак?

– Салли, – спросила она полчаса спустя, когда они уже въезжали в Нью-Йорк, – почему Петал позволил мне уехать с тобой?

– Потому что он умный.

– А мой отец?

– Твой отец будет вонять.

– Прости?

– Будет очень зол. Если, конечно, об этом узнает. А может, и не узнает. Мы здесь ненадолго.

– А зачем мы здесь?

– Мне надо кое с кем переговорить.

– А я?

– Тебе тут не нравится? Кумико помедлила.

– Да нет, нравится.

– Хорошо. – Салли поерзала, устраиваясь поудобнее на продавленном сиденье. – Петалу пришлось нас отпустить. Дело в том, что он не смог бы нас остановить, не поранив одну из нас. Ну, может, не поранив, а скорее – не оскорбив. Тебя Суэйн мог бы потом успокоить, сказать твоему отцу, что это было сделано для твоего же блага. Но если бы ему удалось заставить меня пойти на попятную, это как потеря лица, понимаешь? Едва увидев Петала с пушкой в руках, я уже знала, что он нас отпустит. Твоя комната прослушивается, как, впрочем, и весь дом. Собирая твою экипировку, я потревожила сенсоры, регистрирующие передвижение по дому. Однако чего-то в этом роде я и ожидала. Петал же, в свою очередь, знал, что это я. Вот почему зазвонил телефон – наш друг давал понять, что ему все известно.

– Не понимаю.

– Жест вежливости – чтобы я знала, что он ждет внизу. Давал мне шанс передумать. Но у него не было выбора, и он это понимал. Видишь ли, Суэйна вынуждают кое-что сделать, или, во всяком случае, он так говорит. Что до меня, то мне определенно выкручивают руки. И тут мне стало любопытно, а насколько на самом деле я Суэйну нужна. Как выясняется, нужна, и даже очень. Потому что мне позволяют уйти, прихватив с собой дочь ойябуна, привезенную в такую даль в целях безопасности. Сдается мне, есть что-то такое, чего Суэйн до смерти боится, причем боится гораздо больше, чем твоего папочку. Возможно, это “что-то” – или “кто-то” – способно дать ему много больше, чем уже дал твой отец. Во всяком случае, то, что я тебя увезла, отчасти выравнивает счет. Как бы ответный удар. Ты не против?