Древний род: Сотый Богомир (СИ) - Погонин Евгений Юрьевич. Страница 56

Первым отреагировал гок (полу-козел).

- Что-о - медленно вставая, сказал он, но тут же сел, после 'легкого' удара молота Кузьмы по столу.

- Этого не трогать - я кивнул на подымающегося Мишу - захочет свалить из города, не препятствовать, посмотрим, насколько сильно он любит свою семью. То, что сей час здесь было, не должно выйти за пределы этого кабинета.

- И что же нам теперь, спасибо ему сказать? - не выдержал тот же гок.

Разговорного настроения, у меня не было, и я лишь велел тому, кто по рангу идет за Мишей, явиться в дом Маэстро к полудню, для решения безотлагательной проблемы, связанной с нападением на город евро-американцев. Чем, собственно, и ошарашил офицерский состав. Еще раз, взглянув на Мишу, который уже стоял и старался держаться подальше от Маэстро, мы отправились заниматься другими делами.

В эти дела входила вербовка - на время - выздоровевших и дожидающихся отправки в свое подразделения, ратников в госпитале. В принципе, тут проблем не возникло, никто из них не отказался от шабашки, за долю в добыче и все что будет на теле убитого. Пришлось даже 'завернуть' некоторых, врач, - тот самый бор, что осматривал мой зад - из-за серьезности ранений, не дал добро, и я с ним согласился. Раненый, в корабельном строю, потенциальная опасность всему строю.

Абордажный бой, это не суша, здесь побеждает те, кто прикрывает друг друга. Здесь не помашешь оружием в обеих руках, щит обязателен для всех без исключения. И неважно, насколько богатыри круче остальных на суше, в море все равны, как перед братом по оружию, так и перед врагом.

После мы разделились, Кузьма и Николай, пошли искать Пашу Примакова и Серегу Кобзаря, Степанович берет их, и Серегин десяток, на работу. Они же организуют небольшой караван, состоящий из кибитки Кузьмы, 'конно-телега-поезда' Маэстро и всех трофейных лошадей с повозками и всем содержимым, кроме доспехов и оружия. Оказалось, что ящики, накрытые брезентом, битком набиты разнообразным оружием, броней, новоделами, на основе пружин, и метательными механизмами в разборе. Так что мы решили подарить, взятые в Медовухе брони и оружие, городу Мохову, в обмен на повозку и лошадей, которых нам выделили для похода. Еще Маэстро пригласил жить в Курохтин, 'ковбоев'. Земля - если не лезть в плавни - вокруг него хорошая, в смысле не надо расчищать от деревьев и корневищ, а братья и их семьи всю жизнь были фермерами, так что для них там самое то.

Мы с Маэстро, отправились к его знакомым, за стену к берегу реки, где 'сушились' вытащенные на берег полдюжины ладей и большой деревянный амбар. В нем то и работали знакомые здоровяка, верстая корабли, способные преодолевать пороги. Нет, это не драккары викингов, а старые добрые ладьи.

Вопреки распространенному мнению, корабли викингов, не могли это делать, их струганный киль, ломался на порогах как тростинка. В старые времена, на это были способны лишь суда одного типа. А именно, русская ладья с долбленным, из цельного ствола, килем и нашитыми к нему бортами.

Как рассказал Маэстро, ладьи нужны Мохову для того, чтобы добираться до Кубинского моря, по рекам, через волоки и не обходить вокруг Турцию. Так как турки, одичавшие без российских туристов, стали на кривую дорожку и нападают, на своих 'лоханях', на всех, кто приближается к их берегам.

В амбар, к знакомым Маэстро, мы пришли, потому-что у них был опыт обращения с таким типом кораблей, как захваченный нами катер. Ходить, не ходили, но они их строили для Киевской Руси.

- Э-ге-гей - крикнул Маэстро в приоткрытые створки больших ворот, в ответ тишина.

- Может, нет там никого? - предложил я.

- Как же, - усмехнулся здоровяк - Романыч отродясь выходных не делал.

- Кого там '...' принесло '...' - донеслось из глубины амбара.

- Ты чего ругаешься? - крикнул в ответ Маэстро и вошел внутрь.

Я направился за ним. Внутри амбара, на стапелях, стояло три посудины, разной степени готовности. Первое, находилось в степени долбления ствола-киля, второе, в стадии установки шпангоута и обшивки бортов, а вот третье считай готово, не хватало только мачты и такелажа.

- Я '...' не ругаюсь '...', а разговариваю '...', начну ругаться '...' уши отпадут '...'.

Из-за третьего судна вышел Кобс, с седой щетиной на загривке, большими - в отличие от других кобсов, которых я видел - клыками и неизменным клеймом раба на щеке. На нем были простенькие широкие штаны, по виду льняные, обмотки на голенях, теплый шерстяной свитер и фартук из плотной ткани.

- О-о, - взмахнул он руками - '...' кто к нам пожаловал '...', а я уж думал '...', забыл старика '...' - и полез обниматься к Маэстро.

Маэстро предупреждал, что глава артели, мужик матершинный, но чтобы настолько?

- Как же, забудешь такого 'сапожника' - отвечал здоровяк, хлопая по плечу старого кобса, после чего указал на меня - вот, знакомься Олег Серов, богатырь...

- Да уж '...' наслышан, как прибыл караван, так весь город зашумел про ваши похождения в Медовухе - перебил кобс Маэстро и протянул мне руку с тремя пальцами - Павел Романович '...' Синельников глава артели моховских корабелов и начальник тех '...', которые сейчас сидят в кандейке, чтоб им '...' приснился, и чай '...'.

'Ого, елки-моталки, детей к такому подпускать нельзя, за минуту превратятся в такого же и ремень не поможет'.

- Ну что же, '...' пойдемте и вас чайком попотчую '...', заодно и расскажете, с чем пожаловали - он посмотрел поочередно на каждого из нас - или вам '...' заняться больше нечем '...', как проведывать старых кляч, вроде меня?

- Конечно по делу, к тебе просто так ходить нельзя - сказал Маэстро.

- Те, кто просто так ходит, лентяи - констатировал кобс, махнул рукой и мы последовали за ним вглубь ангара, маневрируя между стапелей и различного строительного материала.

В кандейке, куда нас завел Синельников, стояла буржуйка с выведенным в стену дымоходом. В углу стоял небольшой столик, с двумя стульями, а напротив самодельный диван, обтянутый серой льняной тканью. В помещении находилось пять человек, не считая нас и Синельникова. Двое чехванов, сидели на стульях, бор, игун и гип, сидели на диване, все примерно в таких же одеждах, как и Синельников.

Как оказалось при знакомстве, последний был сыном Примакова.

Увидев Петра, все ринулись с ним обниматься. Познакомились со мной, поговорили, - минут пять, не больше - пока Синельников наливал нам с Маэстро чай из стоящего на буржуйке чайника, в котором, помимо заварки, были молодые вишневые веточки, что придавало чаю вишневый аромат.

За те пять минут, что мы говорили с корабелами, мы смогли только узнать, куда подевался народ из города. Поскольку пока мы 'блукали' по городу, кроме ребятни, - и то, совсем маленькой - нескольких женщин и тех, кто прибыл с караваном, никого не встретили. Оказалось, Моисеевич отослал всех вверх по реке, валить лес, из которого будут строить посад. Хотели и корабелов отправить, да Синельников, словестно, 'обгадил' главу города так, что тот посчитал за лучшее оставить их в покое.

После того как чай, без дефицитного сахара, был готов, Павел Романович, изредка вставляя в свой лексикон не матерные слова, перешел к делу. И после того, как мы изложили ему свою просьбу, я услышал.

- '...' '...' порвем их '...' и '...' '...', а еще '...' заклеймим их '...' чтоб живого места не осталось. Я их '...' '...' даже иметь не собираюсь, '...' '...'.

Минут пять я пытался уловить в этой тираде, согласился главный корабел на наше предложение или нет и только после слов Маэстро, 'расшифровавшего' язык Синельникова, мне стало понятно, что согласие корабелов мы получили. При этом, никто даже не подумал спрашивать мнения подчиненных Синельникова. Позже, когда мы покинули ангар, Маэстро сообщил, что Синельников сам поговорит со своими подручными, без свидетелей, и спросит их мнение. Еще он рассказал, что Павел Романович, сам мог стать главой города, когда голосовали, но на результат повлияла его манера общения, и он набрал на семь процентов голосов меньше, чем Моисеевич.