Секретарь для дракона. Книга 1 (СИ) - Мэйз Евгения. Страница 140

— Закрой дверь.

Я подчиняюсь, затем лишь иду к креслу с высокой спинкой. Самое неуютное кресло в мире, сколько раз я сидела здесь и пыталась спрятаться от его взгляда. Чем меньше я была, тем больше мне это удавалось.

— Я не говорил садиться.

В его голосе столько холодной ярости, что я останавливаюсь и вопросительно смотрю на него.

— Предлагаешь мне стоять, как в детстве, отвечая за свои проделки? Я ничего не натворила.

Я стою возле ненавистного предмета мебели, держу руку на его изголовье. Прошло то время, когда я боялась отца. Пройти-то оно прошло, но, тем не менее, я взглянула на то место, где отец держал хворостину. На подоконнике пусто, я улыбнулась самой себе, все-таки детские страхи самые сильные.

— Не натворила? — он проследил за моим взглядом, неверно истолковав его. — Я знаю, что значит этот рисунок, Вэлиан.

— Тогда я не понимаю, к чему этот допрос: спроси меня прямо то, что тебе хочется знать, а не пытайся вывести меня на чистую воду.

Он молчит некоторое время, изучающе вглядываясь мне в лицо, обводит фигуру, затем садится за стол, кивая на кресло. Теперь мне можно сесть. Я сажусь, откинувшись на спинку и приготовившись слушать.

— О чем я тебя просил, когда ты закончила эту свою академию и отправилась искать счастья?

Так, снова эта старая песня о главном! Хоть бы раз взять и пропустить эту тему, для разнообразия. Но нет, повторение — мать учения. Я коротко вздохнула.

— Для начала в мою академию меня отправил ты, и она тебя полностью устраивала до определенного времени. Ты сказал, дай и мне ответить! — бросаю я ему, с его же интонациями, увидев, что он собирается меня перебить и что-то ответить, — ты просил меня не позорить твое имя, твою честь, равно мою не отдавать кому попало.

Я смотрю на него вопросительно: все правильно произнесла? За такое время я выучила это полностью. Рихард Бэаквуа нехотя кивает. Мне это не нравится, но я продолжаю.

— Я уверяю тебя с моей девичьей честью все в порядке.

Выговариваю я последнее, старательно скрывая раздражение. Он мерит меня изучающим взглядом, видимо, сверяется с моими показаниями.

— Ты уверена?

— Разумеется, я уверена, — я киваю в сторону приоткрытого сейфа, — и ты ведь уже проверил мой браслет.

Я говорю о браслете, что выдается в храме каждому родившемуся ребенку: у девочек они из розового золота, а вот у мальчиков из черненого. Храмовые служители никогда не повторяются в рисунке, втолковывая каждому божественную легенду: сама богиня задумывает узор, в котором прописаны нити судьбы, а они лишь простые служители, что воплощают его в благородном металле. Довольно-таки символично: супруги держат в руках судьбы друг друга, точнее на запястьях.

После первой брачной ночи или после первого секса, тут уж как кому нравится, браслет переданный мужу темнеет, по его цвету в самом начале можно понять, так уж ли чиста и непорочна невеста.

С браслетом супруга ничего не происходит, как был темным, так и остается таковым.

Очень удобно. Неправда ли?

Хотя кто-то говорит, что не в девственности дело, но таких мало слушают, полагая, что это байки отвергнутых невест.

В последние лет сто пятьдесят появилось новое веяние: многие пары опускают момент обмена браслетами или обмениваются ими, но в запечатанных шкатулках. Времена меняются, нравы становятся вольными, и некоторые эльфы кичатся отсутствием предрассудков. Ключевое слово «кичатся», потому что это выглядит, как модное течение.

Всегда есть те, кому это важно. Например, эльфы, у которых кровь благороднее остальных, один из таких сейчас сидит передо мной. Ему так важно, чтобы его имя не было связано с моим позором, словно он забыл, что когда-то сам преступил закон, проведя несколько запретных ритуалов, и ни на ком-нибудь, а на собственной дочери, и, хуже того, — на ребенке.

— Это кольцо — метка, что ставят драконы своим любовницам, и на каждую вещь, что считают своей. Теперь ответь мне, ты точно ничего не натворила? До меня дошли слухи, что ты живешь с неким мужчиной, а теперь я вижу это на твоем пальце.

Любовницам? Внутри неприятно царапнуло. Несчастливых браков не бывает, а вот любовниц до браков предостаточно. Что-то я сразу об этом не подумала. Какой-то день уж больно гадкий получается, столько неприятного сразу.

— Отец, не устраивай, пожалуйста, фарс! Мы оба прекрасно знаем, с какой стороны к тебе пришли слухи, и этот эльф еще не впал в маразм, чтобы так искажать факты. Значит, в маразм впадаешь ты…

— Вэлиан!

Он грохает по столу так, что все предметы на нем подскакивают, падают, катятся по столу, чернильница опрокинулась, крышка выскочила, и ее содержимое растеклось по столу огромной кляксой, завоёвывающей все новые и новые границы, заключая в себя стилусы и перья.

— …или пытаешься все вывернуть и лишний раз извратить. Тебе ведь недостаточно моего слова, браслета этого гребанного, тебе нужно, чтобы я чуть ли не клятву тебе принесла, что все в порядке!

— Тогда зачем он тебе его поставил?

Он не обращает внимание на мой выпад и на мои слова, ему все равно, как я его вижу. Это не сегодня началось, так было всегда.

— Я попросила его.

— Ты?

Мне удалось удивить его. Другой раз меня бы это позабавило. Только сейчас я лгала ему. Зачем я это делала? Я только и делаю, что вру в последнее время. Я ведь только-только хотела рассказать, как есть, но все, как обычно, изменилось под натиском его настроения. Каждый раз иду домой с надеждой на лучшее, каждый раз все меняется под натиском обстоятельств.

— Да, мне нужно было уйти в Хавен по делам. Дракон просил меня быть постоянно на связи, а телефоны здесь не работают, — слова складывались легко, — мне нужно было попасть к Сулдемиру, срочно и не ходить по магазинам в поисках средств связи по типу этого.

Я пропустила цепочку между пальцев, отпуская ее. Отец прищурился, взглянув на вещь в моих руках.

— Видел, стали потихоньку наводнять лавки.

Я осторожно кивнула: это хороший знак, чувствуется, что он потихоньку начинает отходить.

— Я спросила, а нет ли у него чего-нибудь такого, что работало бы и в этом мире и в том, Сфайрат предложил мне этот временный вариант. Я согласилась, а потом закрутилась, рисунок не мешает мне, поэтому я не вспоминала о нем.

Я вижу, что он хочет сказать что-то резкое.

— Отец, хватит! Я бы знала о драконах гораздо больше, расскажи ты мне о них раньше. И если бы знала о еще каком-то тайном значении этого кольца, то никогда бы не согласилась на подобное. Сегодня же попрошу убрать его.

Я поднимаюсь с кресла, при всей его мягкости, моя попа начинает в нем быстро деревянеть, наверное, потому что сижу в нем не меняя положения, напряженная, как струна.

— И я не живу с ним, а у него. Как Вепсе и Маар.

Этот пример убедил его, вместе со всем сказанным выше. Ну в самом деле, не станет же он обвинять меня, когда у него и самого в доме слуги живут. Прежде чем встать, он пронизывает меня долгим взглядом, а я, как обычно, натягиваю маску спокойствия, словно мы только что не о чем-то гипотетически гадком говорили. Растягиваю губы в улыбке. Нелегко мы пришли к такому виду отношений, раньше было много хуже, так что стоит потерпеть.

— Я бы хотел познакомиться с этим драконом и убедиться в его порядочности, если нет, — он блеснул глазами в мою сторону, словно я могла как-то повлиять на его мнение и чью-то порядочность, — я буду настаивать на том, чтобы ты не просто выселилась из его …где он живет?

— Пещера, — улыбаюсь я, предвкушая этот цирк, — в смысле квартира. Я живу у него всего несколько дней и скоро выселюсь, как только приведу свою квартиру в порядок. Он зайдет за мной сегодня, возможно даже с другом.

Отец остается недовольным.

— Хм, — папа обходит стол, избегая прикасаться к залитой чернилами столешнице, — Не слышал, чтобы работодатели сопровождали своих работников.

— Ты же знаешь, какими могут самодурами те, кто привык командовать.