Распознавание образов - Гибсон Уильям. Страница 11

Впрочем, сейчас предмет конфликта в другом. Капюшончик опять наорал на Маму Анархию за ее склонность к цитированию Бодриярда и других французских философов, которых он так люто ненавидит. Вздохнув, Кейс нажимает «ответ» и делает Капюшончику стандартный выговор.

Она отправляет пост и видит, как его заголовок появляется в списке:

Капюшончик ее друг, он не станет обижаться. На форуме у Кейс такая негласная обязанность: одергивать Капюшончика, когда тот начинает задираться, что случается довольно часто. Айви и сама могла бы с ним управиться, но она занятая женщина, работает в сеульской полиции и не всегда находит время заниматься модерацией сайта.

Кейс перегружает страницу. Ответ уже появился.

Все это очень успокаивает; лучшей психологической профилактики не придумаешь.

Звонит телефон. Дурацкие зазеркальные звонки, которые и в хорошие минуты ее пугали. После минутного колебания она берет трубку.

– Алло?

– Кейс, здравствуйте, это Бернард. – Голос Стоунстрита. – Мы с Еленой приглашаем вас на ужин.

– Спасибо, Бернард, – она смотрит на стол, подпирающий дверь, – но я что-то неважно себя чувствую.

– Что, временная разница? Ну вот, как раз попробуете таблетки Елены.

– Бернард, спасибо, я...

– Хьюберт тоже будет. Он хотел с вами поговорить. Расстроится, если вы не придете.

– У нас же встреча в понедельник.

– Завтра он улетает в Нью-Йорк, в понедельник его не будет.

Это одна из тех ситуаций, в которых британцы, поднявшиеся в искусстве пассивного давления почти так же высоко, как в искусстве иронии, всегда добиваются своего. Если она сейчас покинет квартиру, то безопасность периметра будет нарушена. С другой стороны, контракт с «Синим муравьем» составляет добрую четверть ее годового заработка.

– Критические дни, Бернард. Извините за прямоту.

– Тогда вы тем более должны прийти! У Елены есть отличные таблетки – как раз для этого.

– Вы что, сами пробовали?

– Что пробовал?

Кейс сдается. Любое общение с людьми сейчас пойдет на пользу.

– Где мы встречаемся?

– Моя квартира в Докланде, в семь часов. Форма одежды обычная. Я закажу вам машину. Рад, что вы согласились! До свидания.

Стоунстрит отключается. Такой внезапной манере вешать трубку он, без сомнения, научился в Нью-Йорке. В зазеркалье существует очень тонкий ритуал окончания телефонного разговора, сложная последовательность вопросов и пожеланий, которую Кейс так и не смогла освоить.

Психологическая профилактика пошла насмарку.

Десять минут спустя, набрав в поисковике «металлоремонт, север Лондона», она звонит в контору под названием «Замки и двери как в тюрьме».

– Вы, случайно, в субботу не работаете? – спрашивает она с надеждой.

– Семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки, – отвечает мужской голос.

– Но вы, наверное, не сможете приехать прямо сейчас?

– Где вы живете?

Она говорит ему адрес.

– Буду через пятнадцать минут.

– А карточку «Виза» принимаете?

– Принимаем.

Кейс вешает трубку и осознает, что этим звонком затерла номер Доротеи. Правда, непонятно, как извлечь его из телефона, но это была единственная улика, не считая азиатских шлюх. Для проверки она нажимает повторный набор и попадает на человека из «Замков и дверей как в тюрьме».

– Извините, случайно нажала повтор.

– Ровно через четырнадцать минут, – говорит он, словно оправдываясь.

Его фургон приезжает через десять.

Еще через час Дэмиенова дверь обзаводится двумя новыми, очень дорогими немецкими замками. Ключи скорее напоминают детали суперсовременного автоматического пистолета. «Кубик» снова водружен на стол, на привычное место. Замок на подъезде она менять не стала: некоторые из соседей Дэмиена с ней даже не знакомы.

Так. Ужин с Бигендом. Кейс вздыхает и идет переодеваться.

Машина «Синего муравья» поджидает у дверей. Кейс выходит; новые ключи висят на шее на черном шнурке. Второй комплект она спрятала за микшерным пультом на втором этаже.

Уже стемнело, начинает моросить.

Садясь в машину, Кейс думает, что дождик приостановит «крестовый поход детей», заставит их искать укрытия под гигантскими пластилиновыми сапогами и самолетами, а снаружи останется лишь мокрая шеренга уличных фонарей, оснащенных камерами наблюдения.

Кейс устраивается на заднем сиденье и спрашивает у водителя, худенького опрятного африканца, есть ли станция метро там, куда они едут.

– Да, метро «Бау-роуд», – отвечает тот.

Такой станции она не знает.

Затылок водителя аккуратно подстрижен, в верхнем полукружье правого уха торчит ниобиевая серьга. Снаружи проплывают вывески магазинов, обесцвеченные сумерками и дождем.

То, что Стоунстрит называет обычной формой одежды, для Кейс скорее попадает в категорию парадной, поэтому в состав ПК включена «типа юбка», как говорит Дэмиен. Длинный узкий цилиндр из черного джерси, подшитый с обоих концов. Тесновато, но достаточно удобно. Подчеркивает линию бедер, подворачивается на любую длину. А также: черные чулки, черная вязаная кофта, с которой маникюрными ножницами спорот ярлык «Ди-Кей-Эн-Уай», и старомодные черные лодочки, купленные в антикварном магазинчике в Париже.

Кейс вдруг испытывает острое желание проехаться на парижском метро – и вспоминает неподражаемое изящество, с каким француженки умеют повязывать шарфик. Мечты о дальних странах – признак нормализации уровня серотонина. А может, стремление унестись подальше от азиатских шлюх, без спроса забравшихся в браузер?

Непонятно, как подступиться к этой внезапно вспухшей проблеме по имени Доротея, о существовании которой она еще вчера не имела понятия. Кейс в который раз безуспешно пытается вспомнить, чем и когда могла насолить этой женщине.

У Кейс практически нет врагов, хотя определенные аспекты ее профессии чреваты конфликтными ситуациями. Например, консультации, подобные вчерашней, когда ее задача сводится к приговору типа «да-нет». «Нет» может привести к расторжению крупных контрактов, люди могут потерять работу. Один из ее клиентов даже вынужден был распустить целый отдел. Но такое случается крайне редко. Большую часть рабочего времени она проводит на улице, разведывая новые тенденции. Иногда ее приглашают выступить с лекцией перед прилежным отрядом администраторов-новобранцев. Все это достаточно безобидно и вряд ли способно породить конфликты.

Мимо с рычанием проплывает красный двухэтажный автобус. Скорее, не зазеркальный объект, а реквизит диснеевского Лондонленда. На боку приклеен плакатик – стоп-кадр из последнего фрагмента. Поцелуй. Уже успели.

Кейс вспоминает: нью-йоркское метро, час пик, апогей истории с сибирской язвой. Она как раз прошептала утиное заклинание – и вдруг заметила маленький квадратик, приколотый к лацкану изможденной негритянки. Стоп-кадр из нового фрагмента, который Кейс еще не видела. Утка потребовалась, чтобы отогнать навязчивую фантазию: террорист бросает на рельсы стеклянную колбу с концентрированным носителем сибирской язвы. Отец рассказывал про секретные испытания, проведенные в 1960 году. Они показали, что зараза дойдет по туннелям от Четырнадцатой до Пятьдесят девятой улицы всего за пару часов.

Негритянка поймала ее взгляд и сдержанно кивнула, приветствуя единомышленника. Кейс сразу стало легче, внутренняя чернота расступилась от осознания, что в мире их очень много, гораздо больше, чем она могла предположить. Движение-невидимка.

Число фрагментщиков продолжает расти, хотя ведущие СМИ по-прежнему игнорируют это явление. Кейс не возражает – пусть игнорируют. Попытки популяризации, конечно, были, но тема всякий раз соскальзывала с журналистских вилок, как вареная макаронина. Феномен фрагментов проникает в общество незаметно, будто ночная бабочка, под носом у неповоротливых медийных радаров. Бесплотный призрак. Своеобразный «черный гость» – термин Дэмиена, заимствованный у китайских хакеров.