Вера. Надежда. Любовь (СИ) - ЛетАл "Gothic &. Страница 139

И я свято ВЕРЮ Вере, вот только сна ни в одном глазу. Кручусь, верчусь, то закрываясь одеялом с головой, то спинывая его совсем, и кажется, проходит вечность в тщетных попытках провалиться в дрему и таких же тщетных надеждах услышать заветный сигнал.

Жду. Хочется сорваться и куда-то бежать, кому-то звонить, но не бегу и не звоню, а только выгнав девицу-красавицу с глаз долой, занимаю свой пост, где темнота и лишь свет монитора озаряет мое лицо. Бездумно листаю страницы сайтов, каждым следующим кликом возвращаясь ВК, чтобы в который раз прочесть: «Был в сети в 12.21» и опять почувствовать, как за грудиной монотонно и тихо ноет древняя старуха Тревога:

«Послушай меня… Он не просто так молчит… Было бы все нормально, он бы давно уже позвонил…»

— Прекрати, — не позволяю себе малодушно присоединиться к ее песне. — Я слышу Лиса, и он в порядке. Просто задерживается, ну или телефон сдох. Оба… — неуверенно успокаиваю себя, сжимая в руке свой собственный и, кажется, этот гаджет пустил корни в мою ладонь.

— Ты сам-то себе веришь? — подпирает косяк франтоватый красавчик Скепсис, иронично приподнимая бровь.

— Я в Лиса верю. И если он до сих пор не вышел на связь, значит у него просто нет такой возможности.

 — Ну да… — издевательски фыркает прожженный циник. — В кабаке проставляется в теплой компании мусоров. С Сашкой и тем мужиком на брудершафт пьет.

— Не пизди! — одергиваю клинически недоверчивого парня. — Лис не такой.

— Какой не такой? — перечит нагловатый франт и читает мне нравоучения: — Все мы идеализируем своих Любимых. Верим каждому их слову. Видим в них Божество, Ангела. А на деле это обычные люди, каждый со своими тараканами, комплексами, фобиями, допускающие ошибки и наступающие на услужливо оставленные грабли…

— Лис не наступает! — горячусь, не позволяя низводить свою Любовь с пьедестала. — Может он и не Бог, но не хуже его видит сущность людей. Чуйка у Ведьмаков работает как надо.

 — Так что ж он тогда не чует, как ты его звонка ждешь? — летит очередная подъебка, на которую я не знаю, что ответить.

— Кончай ломаться, чай не девка, — отталкивая с пути выпендрежника, выступает деловой мужчина — Здравый смысл: — Позвони сам, — приказывает, и точно ожидая этого волшебного пендаля, беспрекословно слушаю голос разума.

Набираю Лиса, но вместо него отвечает монотонный голос автоответчика и взводит курок револьвера в руках моего Невроза. А когда счетчик времени рисует четыре нуля, количество моих звонков, смс, просьб перезвонить и голосовых сообщений с обоих сотовых переваливает за чертову дюжину, а в голове заезженной пластинкой крутится: «аппарат вызываемого абонента выключен или…»

И я уже не слышу орущий в наушниках рок, призванный усыпить моих неспящих Демонов, зато отчетливо вижу, как меня дергает за рукав испуганный, готовый зарыдать мальчишка, упрямо сжимающий кулачки и сдерживающий подкатывающие слезы, потому что он хоть и мелкий, но мужчина. Только в глазах этого мужчины я читаю Смятение.

— Тише, тише, малыш, — уговариваю потерянного ребенка, но он меня не слышит. Всхлипывает, распускает сопли, а через час рядом с ним уже рисуется мамаша — Паника, что метаясь по комнате и заламывая руки за голову, мерзко на ультразвуке визжит у меня в мозгу:

— С ним что-то случилось! Ты видел, он был за рулем! Он был сам не свой… Он разбился!

— Заткнись, сука! — затыкаю рот психичке. — Лис жив! Я слышу, как бьется его сердце. — И первый выстрел разносит в клочья голову истеричной дамочке, а вместе с ней исчезает и сопливый пацан. Но все же уже гуглю номер телефона бюро несчастных случаев, чтобы через несколько минут убивать в себе животный Страх, ожидая ответа на том конце провода. И облегченно выдыхать, слыша, что информации по такому человеку не поступало.

— И что дальше? — раскачиваясь из стороны в сторону, выползает из тени ни рыба ни мясо, грузный евнух — Сомнение, и начинает ронять свои черные зерна в мои перепаханные мозги: — Где твоя логика? Вспомни, как Лис себя вел! Юлил, прятал глаза да еще и что-то там пообещать требовал. Денис, он тебя бросил, как пить дать! Собрал вещички и свалил…

— Не смей! Слышишь?! — почти ору, держа на мушке бесполое оно и, отрицательно мотая головой, еле слышно самому себе шепчу: — Кто угодно, только не Лис. Он позвонит… Я ему верю. Я его люблю. И он любит меня.

— П-п-пф-ф-ф… — фыркает подозрительный Демон. — Какие эфемерные аргументы.

— У меня есть вещественный! — возражаю, со звоном выдергивая из ящика стола связку ключей.

— Смеешься? — издевается зыбкая тварь. — Ты уверен, что он все еще живет по этому адресу? А ключи… Замки ведь всегда можно сменить…

— Пошло на хуй! — последним доводом жму на спусковой крючок и выскакиваю из своего угла. Призрачной тенью брожу из комнаты в кухню и обратно, словно моей целью стало отмерить шагами расстояние, разделяющее нас, а Разум, зацепившись за навязанный вопрос, все не может решить «и что же дальше». Тормозя у окна, бессмысленно таращусь во тьму на редкие светящиеся прямоугольники. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу, но даже так не могу остудить кипящий в голове котел черно-тягучего, словно гудрон, Отчаяния.

 — А что если так? Если все это был просто красивый сон?.. — осторожно подступает и обнимает со спины сирая и убогая нищенка Жалость, поливая соленой водой поганые всходы. — Очнись. Ты же умный парень. Все понимаешь… Он — здоровый красавец. Ты — больное чудовище. Ну кому нужны такие траблы, когда вокруг Лиса вьется рой экзотических бабочек?

— Уйди, прошу, — впиваюсь пальцами в подоконник, зная, что подавать ей или нет — личный выбор каждого. И я не подаю. Но все же залезла нищенка в душу, вороватой цыганкой просила позолотить ручку, и ненароком прихватила какую-то важную опору. Кажется, миг — и упаду, скорчившись на полу в беззвучной истерике. Но меня уже подхватывает и подпирает прямая, как рельса, с вечно зализанными в пучок волосами старая дева — Гордость.

— Будь мужчиной! Не смей ныть! — Брезгливо стряхивает сморщенную ручку Жалости с моего плеча и, по-мужски крепко стискивая, раздувается до Гордыни. — Ты и сам с усам! Да и поступал точно так же, и тебе нравился твой успех. Пусть в Сети, но ведь никто не мог устоять перед твоей харизмой. И Лис, кстати, тоже…

— Подите прочь, мадам, — отмахиваюсь от самодовольной тетки, которая вздумала меня учить жизни. — С «никем» я играл, а Лиса я люблю.

И тогда на сцену помпезно выходит крепостная актриса — Обреченность и, отсвечивая смуглой кожей сквозь белоснежный кружевной пеньюар, под Tainted Love* устраивает мне душевный стриптиз:

— Смирись, Денис, и не расстраивайся. Все равно ничего не поделать, — томно прикрывает глаза и вертится вокруг шеста, бесстыже показывая исподнее. — Ты же предполагал, что такое могло случиться. Вот и настал роковой день…

— Нет… Нет. Нет! — отталкиваю прочь покорную, готовую на все даму и мельтешащую за ее спиной скромную послушницу Смирение. — Я никогда не покорюсь Судьбе. Я верю, что прошел через все испытания не просто так! Лис мой! И я его никому не отдам!

Меня трясет. Со всех сторон кружат Демоны, размалеванные пьяным гримером под упрямых ослов и глупых куриц, пресмыкающихся рептилий и раболепных псин. Извиваются в неистовом танце, сплетаясь в змеиные клубки. Бесстыже ласкают и целуют друг друга взасос. Хитро подмигивая, заискивая, соблазняя, приглашают в свою оргию. И эта вакханалия сводит меня с ума.

— Лис… Лис… Лис… — зову свою Любовь, точно потерянного кота, и чей-то пушистый хвост мягко скользит по голой ступне, придавая мне сил в борьбе с собственными слабостями.

— ПРОЧЬ!

Что-то зудит в ответ роем встревоженных мух, будто сам Вельзевул решил нагрянуть в гости. Выключенная лампа под потолком вдруг начинает светиться, то угасая, то разгораясь сверх всякой меры, и вдруг взрывается, рассыпаясь на мириады осколков. Рыжий всполох молнией по темным небесам, и я, зажмурив глаза, палю наугад. Раз за разом нажимаю на тугой курок, пока вместо выстрелов не раздаются пустые щелчки, а в голове не образуется убийственно звенящая тишина.