Передовая начиналась в цехе - Овчинникова Людмила Игоревна. Страница 44

Одним из первых вернулся на металлургический завод «Красный Октябрь» С. П. Сорокин. Он свидетельствовал:

— Вместе с группой специалистов-краснооктябрьцев мы выехали из Челябинска в конце января. Еще до окончания боев в Сталинграде с Челябинского металлургического завода, где мы работали в эвакуации, нас направили на восстановление «Красного Октября». Не передать нашу радость, с которой встретили этот приказ.

Мы возвращались на родной завод, в свой поселок. Нас не пугали трудности и лишения. Ехали в товарных вагонах, было холодно и голодно. Но разве мы думали об этом? Жили одной мыслью: скоро будем в Сталинграде. Дорога была долгая. В пути нас застала радостная весть о победе в Сталинграде. В город приехали 12 февраля 1943 года. Поездом добрались до Арчеды. Дальше пути были разрушены. На грузовой машине приехали прямо к разбитым воротам завода. Нас предупредили, что территория завода — сплошное минное поле. Ходить можно только по тропкам, которые проложили саперы.

На заводе нас встретили директор П. А. Матевосян, парторг ЦК ВКП(б) И. Н. Михеев, начальник гаража В. Я. Жуков. Они первыми прибыли на завод, приняли его от военного командования. Стали искать себе место для жилья. Решили обосноваться прямо на заводе. Пошли в мартеновский цех № 1. Надо было осмотреть подвальное помещение. Тихо вокруг. Подошли к проему в стене и вдруг видим: пулемет нацелен в сторону контрольных ворот. Оружия у нас не было. Что делать? Идти дальше в цех или нет? Остановились, стали осматриваться. Слышим шаги — со стороны Волги с котелками к нашему цеху приближаются двое фашистских солдат. По тропинке они направлялись к пулемету. Увидев нас, они, как говорится, остолбенели и сразу затараторили на ломаном русском языке: «Мы работаем фабрика-кухня, гараж». Мы знали, что никакой фабрики-кухни и гаража на заводе нет, конечно. Подошел молодой автоматчик, лет восемнадцати. Мы ему говорим: «Вы на заводе всех пленных собрали?» — «А что?» — «Да вот видели сейчас двух гитлеровцев». — «Пойдемте». Он — в цех, мы — за ним. Спустились в подвал. Идем в полной темноте. Проходим одно подвальное помещение, другое. И тут видим: стоит деревянный стол, печка-буржуйка, котелки, коптилка. На койках копошатся фигуры. Боец осветил подвал фонариком и крикнул: «Оружие — на стол!» Фашистские солдаты встали с коек, положили пистолеты и автоматы. Боец повел их в штаб.

Первое время саперы буквально прорубали тропинки среди минных полей. Обшаривали шаг за шагом каждый метр заводской территории. С утра до вечера на заводе гремели взрывы. Снаряды, мины саперы складывали в кучи и тут же взрывали. Солдаты-трофейщики собирали оружие. На каждом шагу лежали винтовки, гранаты, ящики с боеприпасами.

Мы ходили по цехам. Это была страшная картина. Разум отказывался верить тому, что глаза видели. Были разрушены все промышленные здания, выведены из строя мартеновские печи, прокатные станы, уничтожен заводской транспорт, топливные, энергетические, водопроводные коммуникации, разбиты мартеновские трубы. Мы начинали с того, что собирали в цехах молотки, тиски, клещи. Все сами перетирали и пускали в дело. Жили на заводе, в подвальном помещении…

Снова и снова мы видим первые тропинки на снегу вокруг разрушенных цехов, молотки и клещи, найденные среди руин и сложенные в ящики из-под снарядов. Дистанция времени — как высота, с которой открывается широкий обзор. Какими маленькими здесь могут показаться эти узкие тропинки между сугробов и сами человеческие фигурки посреди страшного нагромождения железных ферм, обрушенных перекрытий. Первые строители в безмолвном пространстве разрушенного города. Вглядываясь в те дни, мы снова увидим обветренные лица, озябшие руки, изъязвленные фурункулами от недоедания, тяжелую походку обмороженных ног, обутых в стеганные из ткани сапоги — обувь военных лет. Увидим самое главное — упрямый и строгий взгляд людей, решившихся все перетерпеть и одолеть, чтобы возродить родной город.

В числе первых приехал в Сталинград в те дни А. К. Вариводский. Он вспоминал:

— Из Саратова мы выехали 5 февраля 1943 года. Что мы взяли с собой? Пилы, топоры, молотки. Знали, что в городе ничего не найдем. С этих первых инструментов начиналось строительное хозяйство. Ехали по степи на грузовой машине. Знаете, какое было впечатление? Чем ближе к Сталинграду, тем больше машин и повозок. Буквально сотни машин — это редкая картина по тем временам. С радостью смотрели мы и думали: какая же сила идет к городу! В самом деле — как перед наступлением сосредоточились в степи войска. Пурга разыгралась, дорогу заносило. Разгребали снег лопатами и ехали дальше. Потом спустились на Волгу и двинулись прямо по льду. Все рвались — скорее в Сталинград. На машинах приехали к тракторному заводу. Куда дальше двигаться, — все разбито. Нам сказали, что в развалинах Дома профессуры обосновались работники милиции. Решили поехать к ним. Нашли милицию в подвале. Тепло встретились. Они нам сказали: «Выбирайте любую квартиру на доброе житье». Пошутили вместе, посмеялись. Мы пошли искать какой-нибудь подвал для жилья. Немало домов прошли, прежде чем отыскали. Поставили посреди железную печку. Поселились все вместе…

Как начиналось возрождение города? В начале февраля 1943 года бойцы МПВО прошли по щелям, подвалам и блиндажам и переписали всех жителей, находившихся в каждом районе. Вот цифры, которые красноречивее слов говорят о той беде, которую пережил город.

В Тракторозаводском районе до осады проживало 75 000 человек. На 2 февраля 1943 года здесь было всего 150 жителей. В Баррикадном районе население составляло 50000 человек. На 2 февраля 76 человек. В Ерманском районе, который насчитывал ранее 40 000 жителей, было найдено 32 человека… Это были люди, истощенные голодом, больные, раненые, контуженные. Женщины, старики, дети. Тысячи сталинградцев погибли под обломками зданий, умерли от голода, были расстреляны в гитлеровском плену, угнаны на каторгу в Германию.

Полк за полком уходили солдаты из города. Война теперь гремела за десятки километров от Волги. Пустыми оставались улицы Сталинграда. Не было видно ни дымка в морозном воздухе, ни следов на свежем снегу, ни огоньков. В те дни можно было идти часами по городу, не встретив ни одной живой души. Таким остался город после сражения. Вокруг только белый снег и обугленные камни…

«Мы возродим тебя, родной Сталинград!» На стенах домов появились эти гордые слова. Сталинградцы, возвращавшиеся в город, писали их на руинах рядом с солдатскими клятвами. Начиналась новая битва за город.

Первыми в Сталинград пришли жители, пережидавшие бои неподалеку — в заволжских селах и поселках. И уже мчались в товарных вагонах, на попутных грузовиках, ехали на телегах по всем дорогам, ведущим к Сталинграду, рабочие тракторного завода, «Красного Октября», «Баррикад», других предприятий города. Ехали те, кому строить первые дома, восстанавливать мосты и дороги, возвращать к жизни заводы.

«Товарищи сталинградцы! Наш город разрушен, враг нанес ему тяжелые раны. Обугленный, заваленный обломками, но непреклонный перед врагом, он стал еще более дорог сердцу каждого сталинградца, каждого патриота нашей Родины» — этими проникновенными строками начиналось обращение Сталинградского обкома и горкома ВКП(б) и облисполкома к населению города. Это был мужественный и страстный призыв быть в труде такими же стойкими, какими были солдаты Сталинграда. Обращение призывало сталинградцев вложить в труд всю свою любовь к Отчизне, родному городу, поставить целью своей жизни быстрейшее возрождение родного Сталинграда. В обращении говорилось о том, что в созидательной работе по восстановлению города сталинградцы найдут поддержку всего советского народа, который поможет восстановить Сталинград, как помог отстоять его от гитлеровских полчищ.

Подвиг восстановления начинался с самоотверженности людей, ехавших в разрушенный город, чтобы возродить его из руин и пепла. К мужеству и совести патриотов взывали раны улиц и заводов. Сталинградцы торопились к родным местам. Они были готовы принять на себя все трудности восстановления, испытать опасности и лишения, чтобы снова встали жилые кварталы над Волгой.