Красный Петух - Гийу Ян. Страница 43

Из остальных трех шведов лишь один представлял интерес – Хедлюнд, формально подозреваемый в "незаконном хранении оружия". Особенно найденная у него обойма с патронами к АК-47, настоящему оружию террористов. Не осталась ли она от более крупной партии?

Такую возможность нельзя исключать. Надо бы заняться конфискованным у Хедлюнда. Получить новые данные, но на результаты допросов с этой точки зрения рассчитывать явно не стоит, ведь Хедлюнд – единственный из четверых, кто высоко держит хвост. Он коротко и ясно заявил своим следователям, что вообще не собирается отвечать на вопросы и что не хочет адвоката, предложенного ему, а потребовал собственного адвоката и сам связался с одним из самых известных в стране. И "звезда" адвокатуры примчался стрелой, взял на себя защиту и сообщил, что его клиент не должен отвечать на вопросы в отсутствие адвоката. Но он, то есть адвокат, из-за очень важного судебного процесса не сможет уделить время этому делу ранее чем через полтора суток.

– Итак, – сказал Аппельтофт, – нам надо сконцентрировать все свое внимание в первую очередь на Хедлюнде. У тебя есть какое-нибудь предложение?

– Да, – сказал Карл, – я хочу пройтись по его литературе, хочу понять, кто он такой. А ты возьми на себя письма и остальное. Потом вместе все обсудим, ладно?

– Но только завтра утром? – спросил устало Аппельтофт. Он чувствовал себя очень старым полицейским безопасности.

– Конечно, – ответил его более молодой коллега, если он и был его коллегой. Но сейчас-то он был им. – Конечно, я не прочь. Я уже ничего не соображаю. Значит, надо идти спать.

Зазвонил телефон. Аппельтофт ответил коротким хрюканьем, потом всего лишь словом "конечно" и положил трубку.

– Это Нэслюнд, – сказал он. – Шерлок Холмс хочет видеть тебя сейчас же. Он тоже еще работает. Встретимся завтра?

Они кивнули друг другу и разошлись.

Шеф бюро Хенрик П. Нэслюнд был в блестящем настроении. Все, почти все прошло как по маслу. Даже сверх ожидания. Четверо левых экстремистов задержаны на вполне приемлемых основаниях. По его расчетам, захват семерых палестинцев закончится выдворением троих или четверых из них согласно закону о терроризме – достаточное оправдание перед прессой, даже если в оставшейся части намеченной операции и возникнет какой-нибудь прокол. Кроме того, этот Хамильтон мгновенно сориентировался и нашел тайное логово палестинских террористов и торговцев наркотиками в Сёдертелье. Так что пока операция проходит вполне успешно. Если же при этом рассчитывать, что расследование в ближайшую неделю даст хотя бы минимальный результат, то можно надеяться, что допросы, проработка материалов домашнего обыска и анализ нескольких сотен интересных телефонных разговоров явно приведут к реальным доказательствам (задержка была связана с трудностями перевода записей разговоров на арабских диалектах). Но для Нэслюнда самым главным было то, что все шло по плану, тогда он чувствовал себя в своей тарелке. Однако оставалось еще довольно трудное дело – позвонить подозреваемому преступнику, этому хитрому дьяволу, но его не так-то просто будет заставить расколоться. Нэслюнд все же унюхал одну возможность и тщательно обсудил ее кое с кем из "открытой службы". Те хорошо были осведомлены об операции по захвату в Сёдертелье. Хамильтон – вот человек, который сможет решить проблему до конца.

С напряженным интересом смотрел Нэслюнд на Карла, когда тот, небритый, с незатянутым узлом галстука, в пиджаке, наброшенном на одно плечо, еле волоча ноги, вошел и плюхнулся на стул напротив него.

В комнате было почти темно, горела лишь маленькая зеленая лампа на письменном столе. Нэслюнд какое-то время рассматривал кобуру, а потом заговорил. Он еще точно не решил, как надо говорить, жестко или мягко. Как получится.

– Быстро сработано там, в Сёдертелье, – осторожно начал он.

– Да, нам казалось, что надо было спешить.

– А не лучше ли было сначала посоветоваться, чем сразу лететь?

– Я уже сказал, что надо было спешить, мы все прикинули и тут же помчались, как только получили информацию. Самое важное было – не упустить его.

– Но, мне кажется, вы рисковали. Это опасные личности, и мы могли бы подключить доступные резервы. Откровенно говоря, я не в особом восторге от вашего способа действий, хотя все прошло гладко.

– Их было всего трое, это мы знали.

– И ты, конечно же, был уверен, что один справишься?

– Да, без сомнений. Так оно и было – четко и быстро.

Нэслюнду не понравился уверенный тон Карла. Он не привык, чтобы с ним разговаривали так. Но на этот раз он снисходительно отнесся к поведению Карла, поскольку вынашивал одну идею, которую хотел осуществить с его помощью.

– Ну а если террористу удалось бы вытащить свое оружие, что было бы тогда?

– У него не было шансов, его оружие уж слишком топорное. Но ты имеешь в виду проблемы, связанные с последующим расследованием, да?

Карл скорее лежал, чем сидел. Он устал. Ему явно не нравился Нэслюнд. И было неинтересно обсуждать с ним этот случай.

– А что было бы, если бы он успел прицелиться?

Карл колебался. Уж не ожидал ли тот хитрого ответа по установившемуся правилу: мол, тогда я выбил бы револьвер из его руки, не повредив меблировки, или что-то в этом роде? Но зачем притворяться в таком деле? Карл решил не лгать, несмотря на возможный выговор.

– Если бы он успел схватить револьвер, то я сделал бы два выстрела прямо в него, чтобы наверняка. Пули попали бы в область сердца, в легкие. Возможно, он и выжил бы, но кто знает. Он явно хотел любыми способами уйти от нас, и в этом случае ничего другого не осталось бы, как стрелять.

– Понимаю, – спокойно сказал Нэслюнд, – думаю, что понимаю.

Карл с некоторым подозрением ждал, что будет дальше. Он был уверен в себе, да и все, кажется, прошло вполне нормально. Мало кто успел бы вытащить оружие и подготовиться к выстрелу в такой неожиданной ситуации. Статистику американской полиции на этот счет абсолютно невозможно толковать иначе.

Но Нэслюнд решил мягко пробиваться дальше. Нет, конечно же, ни о какой формальной взбучке речи не идет, наоборот, он доволен услышанным. Он оченьдоволен.

– Насколько я понимаю, подозреваемый преступник – крайне опасная личность, – продолжал Нэслюнд после одной из своих искусных пауз. Карл бессознательно выпрямился, а Нэслюнд продолжил:

– Он у нас под наблюдением, мы хотим знать, что у него сейчас на уме.

Нэслюнд сделал еще одну паузу.

– А что думаешь ты, Хамильтон? Что он предпримет?

– Если мы говорим об одном и том же человеке, то он вообще ничего не предпримет. Он пойдет на работу и будет вести себя совершенно нормально, – ответил Карл тоном, который прозвучал бы иронически для более чувствительного уха, чем у Нэслюнда.

– Мое мнение такое же, – продолжил Нэслюнд, – и при этом, вероятно, пройдет время, пока мы обработаем объемный материал на него. А когда обработаем, возможно, станет "горячо". Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

– И что? – подозрительно спросил Карл.

– Возможно, встанет вопрос о захвате этого дьявола. Я хотел бы, чтобы и ты был там, если ты понимаешь меня.

– Ты хочешь, чтобы я убил его?

– А ты боишься?

– Нет. Значит, ты хочешь, чтобы я его убил?

Нэслюнд не ответил прямо, и в этом была его ошибка, если он хотел скрыть свои намерения, уходя от ответа. Но то, что он сказал, стало основой постоянной ненависти между ними.

– Понимаешь, Хамильтон, я хотел бы закончить операцию спокойно и красиво. Я имею в виду этого дьявола. Но я не хочу, чтобы это легло, например, на твоих старших коллег. Так что, если, и я подчеркиваю если, узел затянется, я говорю о подозреваемом преступнике, я хотел бы, чтобы сделал это дело ты. Понятно?

– Да, понимаю, что ты имеешь в виду. Значит, его прослушивают дома, но не на работе, кроме того, за ним посменно наблюдают по двое, так?