Красный Петух - Гийу Ян. Страница 83

– Да так, немного.

– О чем ты его предупреждала?

– О дяде Ароне и его "плане Далет". За несколько дней до нашей встречи я получила два сообщения. Одно касалось оплаты дядей Ароном тяжелой дипломатической посылки. Судя по всему, речь шла об оружии. Одновременно мне сообщили, что в Стокгольм направлена группа четырех из "Сайерет Маткал" и что они снабжены паспортами различных стран и национальностей. В случае непредвиденных обстоятельств я должна была помочь им скрыться.

– А "план Далет"?

– Я встретилась с дядей Ароном. Он давным-давно – я еще была девчонкой – начал уговаривать меня согласиться с его мнением, что мы в семье – хнычущие либералы и наивные "мапайники". Однажды за ленчем он сказал мне, что разработал крупную операцию под названием "план Далет" и что "Божья месть" вновь активизируется. Операция касается именно Скандинавии, ведь в "ад" они попали именно там в последний раз.

– Лиллехаммер в Норвегии. И все потому, что они впутали в эту операцию слишком много любителей.

– Да, это так; и если сейчас все четверо "парней" собрались вместе, значит, они не хотели повторить ошибку.

– А какова была цель на этот раз?

– Этого я не знаю.

– Глупости. Если бы ты не знала цели, то ты бы не чувствовала себя "политически возмущенной". Они, наверное, думали, что нашли законспирированную террористическую группу или что-то в этом роде.

– Тогда я бы знала. Ведь я являюсь, или была по крайней мере, офицером безопасности. Если бы в Стокгольме и была такая группа, мы бы знали об этом.

– Вот ты и отправилась к Акселю Фолькессону и предупредила его о том, чего сама не знала? Что-то не сходится.

Карл перестал растирать ее и лег рядом, чтобы видеть ее глаза. Он осторожно приподнял ее очки, и она не протестовала. Но все же решила потянуть время способом, обычно раздражающим некурящих: достала пачку сигарет, потом поискала зажигалку и, наконец, закурила, сделала несколько затяжек, и только потом продолжила рассказ.

Итак, она была офицером безопасности. Значит, знала, что никаких неожиданных тактических целен у только что прибывшей в Стокгольм террористической группы не было. Следовательно, вопрос стоял о стратегической цели, то есть цели, существовавшей в Стокгольме перманентно.

А всякая стратегическая арабская цель в Стокгольме была для нее политически неприемлема. Важно было, что Карл это действительно понял. Дело не в том, что у нее были моральные возражения против самой военной операции – среди выросших в Израиле таких не было. Но одно дело – убить, например, в Бейруте: если операция не удастся, это еще не значит, что будет нанесен непоправимый удар по Израилю, его дипломатическим связям и положению в мире. Но неудачная операция в Стокгольме обернулась бы настоящей катастрофой.

Сколь бы ни был благоприятен климат для оперативной работы в Стокгольме – шведская служба безопасности не относится к врагам Израиля, – все равно всегда существует риск просчета. Политический ущерб от подобного провала мог быть в сотни раз большим, чем частный триумф для всех в "Божьей мести" от удачной операции.

Карл сел и начал рассматривать руины крепости крестоносцев в двухстах метрах от них. Он попытался представить себе, как младший офицер западной службы безопасности мог бы по собственной инициативе предостеречь противника. По нему, должно быть, было заметно, что он сомневался и не очень верил в то, что слышал. Шуламит погасила сигарету о песок и ждала его следующего вопроса.

– Когда ты говоришь "должна быть перманентная стратегическая цель", что это значит конкретно? – спросил он и, протянув ей крем, лег на живот, повернув голову в сторону замка крестоносцев.

– Например, арабское посольство, – сказала она и выдавила холодную струю крема на его спину. – Это могло выглядеть вполне арабской работой, вероятнее всего, палестинской, такой метод был обычным в предшествующие годы. Итак, та или иная фракция бьет, например, по посольству Ливана. Между прочим, цель эта легкая. Один охранник за пределами посольства, молодые студенты университета без какого-либо военного или политического образования – "представители народа", ты же знаешь. Затем где-нибудь мифический палестинский бюллетень о том, что "предатель Каддафи должен быть наказан", и на неделю ад с трескотней, ведь и Каддафи прислал свои более или менее топорные "патрули мести". Но могла бы быть и контора ООП: одна палестинская фракция нападает на другую и так далее. Или, если хочешь более изощренно, посольство Египта и его туристическое бюро, поскольку именно Египет вышел из борьбы против сионизма. Что-то в этом роде.

– Значит, цель должна быть арабской?

– Да.

– Почему? Почему бы, например, этим палестинским террористам не ударить по США, тоже было бы логично?

– Да, но если бы это вышло наружу – такое бывало, по крайней мере внутри семьи разведорганизаций, а значит, дошло бы и до американцев и стало бы известно "Вашингтон пост" или "Ньюсуик", – разразился бы жуткий скандал, который ударил бы и по военным властям Израиля.

– А можно предположить шведскую цель?

– Да, если она имеет явную связь с палестинским терроризмом, но в таком случае не настолько шикарную, как данное убийство, Арон не задумал бы такого.

– Убить шведского офицера безопасности – цель вполне шведская и достаточно интересная. Кроме того, так и случилось.

– Это не входило в планы, я этого не могу себе представить.

– Почему не можешь?

– Потому что, так или иначе, моя ошибка, что Аксель Фолькессон умер.

Она зажгла новую сигарету. Карл не мог понять, как она могла лежать и курить в эту изнуряющую жару.

Они лежали перед замком крестоносцев, и струйка дыма от ее сигареты без всяких препятствий поднималась прямо вверх и лишь потом расщеплялась незаметным бризом. Карл обливался потом и не только от жары, но и от нервного возбуждения.

Шуламит рассказывала спокойно и методично, как, по ее мнению, все складывалось. Она предупредила Акселя Фолькессона об Ароне Замире и о некоем "плане Далет", содержания которого не знала. Они обсуждали вопрос у нее дома, да, они встречались охотнее там, чем просто в городе, где их могли увидеть, – в их обязанности входило встречаться время от времени. Они рассуждали так же, как сейчас она и Карл, и она намекнула ему, как встретиться с Ароном Замиром и под каким именем он обычно ездит (бизнесмен с австрийским паспортом на имя Абрахама Мендельсона). Идея заключалась в том, что Фолькессон просто поговорит с ним и скажет все как есть: шведский офицер службы безопасности знает о предстоящей операции, но не желает больше знать об этих глупостях. Так что лучше уж упаковать вещички и незаметно уехать домой, на этом можно было бы и расстаться друзьями.

– Нет, – возразил Карл, – что-то не сходится. Как, черт возьми, он мог прознать об этом, да и если бы наша организация согласилась на такую встречу и он рассказал бы об этомтвоему дядюшке, то вряд ли тот стал бы убивать его.

– Это-то и печально. Я взяла с него слово, что он скажет: он один знает обо всем и гарантирует, что ничего и никому не станет известно. Понимаешь, что это означало?

– Думаю, да, – сказал Карл, начиная понимать.

Он попытался представить себе такую картину. Интендант полиции Аксель Фолькессон условливается о встрече и говорит, что это очень важно, возможно, прямо называет "план Далет", потом встречает шефа израильской операции. Они немного болтают о том о сем, а машина идет в сторону Юргордена. Возможно, Фолькессон направил туда машину случайно, но возможно, что израильтянин просил его ехать куда-нибудь, где они могли бы поговорить спокойно и где никто не видел бы их. В Юргордене Фолькессон останавливает машину и начинает рассуждать. Он говорит, что знает о готовящейся операции. Он говорит, что здесь, в Швеции, никто не желает о ней знать, но что, если группа тайно вернется туда, откуда приехала, ничего не будет.