Эгоист (СИ) - Рейн Карина. Страница 49

Я мог лишь нахмуриться, потому что в отличие от экономики и даже психологии сыскное дело — это явно не моя сфера деятельности. Да и отцу далеко до следователя или хотя бы детектива. И это наталкивало на мысль о том, что Громов ехал сюда, будучи стопроцентно уверенным в том, что нам будет нужна его помощь.

— Какой вам резон во всём этом? — подозрительно прищурившись, спросил я. — Мы, конечно, благодарны за наводку, но что это значит лично для вас?

Громов уставился в пол.

— У меня есть две причины. Во-первых, не люблю, когда хороших людей пытаются смешать с дерьмом, — выплюнул он и вновь посмотрел на отца. — Это кажется притянутым за уши, но я наслышан о твоей честности и безупречной репутации, Роман, и, хоть ты и не просил, не могу позволить всё испортить этому мудозвону. Во-вторых, я помню, с чего именно начался наш с тобой конфликт, но это не меняет моего отношения к тебе. Потому что я перестал быть твоим другом, но ты моим — нет.

Я нехотя проникся к нему уважением и невольно представил на его месте любого из моих парней, которые — в этом я был уверен — повели бы себя так же, случись подобное со мной.

Отец буравил бывшего друга недовольным и недоверчивым взглядом, но я мог объективно оценивать ситуацию. Как Гром и сказал, если бы он хотел нас уничтожить, то уже сделал бы это. К тому же, если это подстава, то какая-то слишком уж хитровыебанная и совершенно абсурдная, так что я не видел причин не доверять ему и взял всю ответственность на себя.

— И как вы собираетесь помогать нам, если мы согласимся? — спросил напрямую.

— Кирилл… — начал было отец, но я остановил его взмахом руки.

— Я мог бы задействовать свои силы и связи, чтобы найти «третье лицо» и узнать, как всё было на самом деле — исключительно по старой дружбе. Ну и, может хоть таким способом усмирю своих внутренних демонов.

Я прожёг взглядом отца, пообещав себе, что вечером обязательно устрою ему допрос на тему того, почему они с Громом прекратили общение.

На инстинктах я протянул ему руку, интуитивно чувствуя, что этому человеку можно доверять, и Громов тут же за неё ухватился, кивком подтвердив, что берётся за «дело». Кинув прощальный взгляд на родителей, он и его амбал покинули офис, а за ним и компанию.

— Какого чёрта ты решил, что можешь принимать такие серьёзные решения?! — взвился отец.

Я хмыкнул.

— Ну не знаю… Может потому, что ты и двух слов связать не мог с тех пор, как Громов переступил порог твоего кабинета?

Родитель отвернулся.

— Ты ничего не знаешь… — мрачно протянул он.

— Да! Я нихера не знаю, потому что ты молчишь как чёртов партизан на допросе! Удивляюсь, что ты сегодня позволил мне присутствовать здесь! Какого хрена?! Ты вообще в курсе, что я имею отношение не только к твоей семье, но и к компании тоже?!

Отец устало провёл ладонью по лицу.

— Ты несправедлив, сын.

— Разве? Единственное, что я знаю, это то, что когда в твоей компании происходит очередной пиздец, ты тут же просишь меня о помощи, но при этом забываешь рассказать предысторию, поделиться деталями и спрогнозировать последствия! — Я стиснул пальцами переносицу, потому что череп начал раскалываться. — В общем, я не собираюсь сейчас выяснять с тобой отношения, но вечером у нас состоится серьёзный разговор, и я советую тебе не юлить в этот раз и припомнить всё, что ты «забыл» рассказать.

Развернувшись, я вышел в коридор, хлопнув напоследок дверью, и направился на выход, не видя перед собой ничего из-за головной боли и гнева. Единственное, о чём я сейчас жалел — что я не единственный ребёнок в семье.

За собственными мыслями я совершенно не заметил, что возле моей машины меня поджидают. Только когда опущенный взгляд наткнулся на пару начищенных до блеска чёрных ботинок, я поднял глаза и столкнулся с изучающим взором Громова.

— Спешишь, сынок, или сможешь уделить мне немного времени? — спрашивает меня.

Вопрос был задан серьёзным тоном, но на слове «сынок» он как будто бы запнулся от мягкости.

Кинув автоматический взгляд на часы, я понял, что на последнюю пару тащиться смысла уже не было. Просто написал парням в общем чате сообщение с просьбой отконвоировать Ксюху домой и отключил к чертям телефон. Если разговор действительно будет серьёзным, не хочу, чтобы кто-то мешал.

Без лишних вопросов сел в машину Громова и приготовился слушать.

— Прокати-ка нас немного, Вадим, — вежливо попросил он водителя.

Я открыто уставился на него.

— Так о чём вы хотели поговорить?

Несмотря на мой вопрос молчал Громов довольно долго, не то собираясь с мыслями, не то не зная, с чего начать.

— Как я понял, тебе не известна причина нашей с твоим отцом размолвки, — начал он. — Но, даже если ты спросишь его об этом, я не уверен, что он сможет рассказать тебе правду.

— Он не лжец и никогда им не был! — процедил я сквозь зубы.

Я мог быть какого угодно мнения о своих родителях, но другим людям говорить о них подобную херню не позволю.

— Не переживай, я вовсе не это имел в виду, — усмехнулся Гром. — Просто некоторым людям свойственно… слегка приукрашивать или искажать детали. В любом случае, ты всегда сможешь узнать его версию произошедшего и сделать свой вывод на основе наших с ним ответов.

В принципе, так я и собирался сделать. Я кивнул, разрешая ему начать свою исповедь.

— Как ты уже знаешь, мы с твоим отцом были не разлей вода, когда учились в институте. О блате и привилегиях тогда речи не шло, мы всего добивались своими силами, и представительницы прекрасного пола вешались на нас отнюдь не за деньги или дорогие побрякушки. Увлечения у нас были общими, а вот девчонок мы чётко делили, установив твёрдое правило: на девушку друга не заглядываться. Четыре года подряд всё шло превосходно, а на пятом курсе наша идеальная система отношений дала сбой. И всё из-за твоей матери.

От услышанного у меня отвалилась челюсть. Она-то здесь при чём?

— Кира перевелась в нашу группу в первом семестре последнего года обучения. Не знаю, что у неё случилось на прежнем месте учёбы, мы никогда не спрашивали об этом, но я влюбился сразу, едва её увидел. Твой отец тогда проходил практику в какой-то престижной фирме, объявился через полтора месяца после перевода Киры. Наши с ней отношения на тот момент были достаточно серьёзными, так как и чувства оказались взаимными, но твоего отца это не остановило. Про правило о девчонках он благополучно «забыл», между нами начали разгораться ссоры, которые с каждым днём становились всё более масштабными, пока однажды мы не подрались и не разругались в хлам. Я постоянно ходил мрачный и злой, на Киру начал незаслуженно рявкать, и уже после я понял, что сам непроизвольно толкал её своим неадекватным поведением в объятия лучшего друга. Она, конечно, тоже хороша: клялась в вечной любви, а сама променяла меня на Романа. Через пару месяцев они поженились, а ещё через пять у них появился ребёнок. Вот только по срокам ничего не сходилось, потому что он, как и положено, родился девятимесячным. Я сложил два и два и заявился к ним домой за ответами. Повздорили мы тогда знатно, но отпираться они не стали. В общем, как я и предполагал, Никита оказался моим сыном.

После этих слов я понял, что это и есть та истинная причина, по которой Громов предложил отцу свою помощь… Нить разговора я потерял ещё после слов о нестыковках в беременности; уже тогда мой мозг начал посылать тревожные сигналы о том, что скоро запахнет жареным. В общем и целом, так оно и вышло. Но мне было до смешного приятно осознавать, что у нас с Никитой хоть и был общий родитель, он стал от меня чуточку дальше, и это было охренеть как здорово.

— Отрадно знать, что мы с ним имеем хоть какие-то различия, — хмыкнул я. — Вот если б ещё и мать призналась, что на самом деле усыновила его, было бы вообще охренительно. Без обид, но Никита — та ещё мразь.

Громов усмехнулся.

— Это я уже понял. И я вовсе не ослеплён своей любовью к сыну, поэтому вижу, что он за человек и без твоих комментариев.