Бедняга Смоллбон - Гилберт Майкл. Страница 21

III

– Простите, инспектор.

– Прошу, входите.

– Вы хотели, чтобы я немедленно сообщил, если что-то найду.

– Конечно.

– Но это мелочь.

Хофман держал в руке две открытки.

– Я их нашел среди бумаг Абеля Хорнимана.

Хейзелридж прочитал первую.

«Милый мистер Хорниман, я Вам пишу, чтобы поблагодарить за чек на 15 (прописью: пятнадцать) фунтов, который получила сегодня и который оказался весьма кстати. Еще раз благодарю Вас за Вашу большую любезность и надеюсь, что Вы здоровы. Ада Гроот.»

Вторая открытка была подобного содержания и подписана была «Кларисса Холдинг.»

– И что в них особенного?

– Три обстоятельства, – каким-то странным тоном произнес Хофман. Во-первых, не могу нигде найти документов, где бы упоминались имена Гроот или Холдинг. А при здешней системе найти любого клиента проблемы не составляет. Во-вторых, нигде в книгах нет записей, что такие суммы были когда-нибудь выплачены. В-третьих – взгляните на дату. 27 марта. И на открытке стоит: «Чек, который я получила сегодня». Значит, чек был выслан 26 марта.

– Вы хотите сказать.

– Я хочу сказать, – неторопливо произнес Хофман, – что Абель Хорниман умер 15 марта.

– Да, – согласился Хейзелридж, – это любопытно. Что вы об этом думаете? Полагаете, что открытки подделаны, чтобы скрыть какую-то исчезнувшую сумму?

– Чтобы убедиться в этом, нужно больше реальных доказательств.

– Весьма осторожный официальный ответ, – согласился Хейзелридж. – Но есть одно место, где вы можете это проверить, если ещё не проверили.

И Хейзелридж провел своего спутника в секретариат.

– У каждой секретарши есть адресная книга. Поищите у мисс Корнель.

Одна версия тут же рухнула. И миссис Гроот, и мисс Холдинг в адресной книге были.

– Обе живут в Севеноксе. И на той же улице, – задумчиво заметил Хейзелридж. – Севенокс. Там ведь. Точно, мисс Корнель тоже живет в Севеноксе. Это случайность или есть здесь что-то зловещее? Пошлем туда сержанта Пламптри. Найдите мистера Коу, Хофман, и выясните адрес мисс Корнель.

Коу сидел в кабинете и соизволил отвлечь свое внимание от результатов скачек настолько, чтобы отыскать адрес.

Инспектор Хейзелридж позвонил сержанту Пламптри, дал тому очередную порцию инструкций и вернулся в Скотланд-Ярд в надежде, что удастся поговорить с доктором Блэндом. В одном из соседних кабинетов – которым обычно пользовался мистер Принс, – Хофман своим идеальным почерком сделал последние заметки, подытожил несколько столбцов цифр, машинально проверил сам себя, закрыл учетные книги и отправился домой на вегетарианский обед.

Гиссел пролистал последний том сборника судебных уложений и разогнул ноющую спину. Подумал, что все это наверняка путая трата времени, но попробовать надо. Однажды он отправил человека на виселицу на основании шерстяной нитки, которая зацепилась за сучок в дощатом туалете.

Джон Коу в своем кабинете прислушивался, как все вокруг постепенно стихает. На башне уже пробило двенадцать, и миссис Портер давно уже отправилась домой в Боу к своему супругу. Коу встал и отправился на тщательный осмотр конторы. Нигде никого не было.

Джон опять взглянул на часы.

Знал, что сержант Коккерил вернется между половиной первого и без четверти час. Значит ему оставалось двадцать пять минут.

С довольно злорадной ухмылкой вошел в комнату, соседнюю с его кабинетом-там обычно работал Эрик Даксфорд.

Едва закрыв за собой дверь, Джон запер защелку и стал осматриваться. Под впечатлением метода, подмеченного у Гиссела, натянул пару старых замшевых перчаток и больше их уже не снимал.

Знание системы Хорнимана, конечно, сэкономило ему уйму работы, и он лишь мельком уделил внимание картотеке, стройному ряду дел и черным ящикам для бумаг.

– Это должно быть в письменном столе, или нигде, – пробормотал Джон, не мешкая уселся в кресло Эрика и принялся открывать ящики.

Нижние боковые ящики содержали типичную смесь отходов, присущих любой адвокатской конторе – старые календари, квитанции об уплате налогов, нож для бумаг (рекламный сувенир поставщика юридических справочников), коробочка сахарина, несколько каталогов распродаж, коробочка со штемпелем, связка резинок и бесконечно длинный красный шнур, который как змея Лаокона путается в ящиках письменного стола любого адвоката.

Лишь один ящик был заперт – верхний с левой стороны. Джону это сразу показалось подозрительным, и поэтому он сосредоточил на нем свое внимание. Как и сержант Коккерил, Джон придерживался мнения, что открыть замок куском проволоки – операция из области фантазии. Поэтому вначале он попробовал открыть замок своими ключами, пока один из них не застрял.

«Это произведет не лучшее впечатление, если половина сломанного ключа останется в замке, – сказал он себе. – У меня такое впечатление, что пришло время использовать немного насилия и вульгарного непрофессионализма».

Огляделся вокруг, нет ли где кочерги, чтобы использовать её в преступных целях. Кочерги не было, и потому Джон отправился в подвал и вернулся с большой совковой лопатой, которой сержант набирал уголь.

Просунул стальное лезвие, на счастье сточенное настолько, что стало тонким и гладким, в щель между крышкой стола и ящиком, и навалился на черенок. Раздался треск – и весь верх стола приподнялся на три пальца. Джон всем телом навалился на черенок и просунул руку в ящик, чей замок перестал быть препятствием.

В ящике лежал единственный предмет. Когда Джон его достал, оказалось, что это ежедневник на этот год. Слишком многообещающе это не выглядело, и Джон уже хотел положить его обратно, когда вдруг пришла идея получше. Поискав на столе, нашел другой точно такой же. В том были обычные служебные записи. Торопливо пролистав его, Джон узнал имена некоторых клиентов.

– Что же, черт возьми, может быть в том, другом? – спросил себя Джон. Взяв дневник, отошел с ним к окну. На первый взгляд он был точь-в-точь таким же. На некоторых страницах сделаны пометки, указано время, только вместо имен стояли лишь инициалы. Чаще других фигурировали буквы Х. В. С. На 20 февраля было помечено: «с Х. В. С. к Ц. П. Г.» и чуть дальше «Х. В. С. поговорит с М. Л. Встреча не позднее вторника.» Джон нашел листок за вторник – за прошлый вторник. И действительно, на 15. 00 стояло: «МЛ 20 Х. Г.» Кроме этого, единственной особенностью дневника было то, что большинство встреч проходили поздно вечером; чаще всего фигурировало время 20. 00 и 21. 00.

– Это чертовски подозрительно, – протянул Джон. – Явно он сюда вернется, когда остальные уйдут.

Сунув дневник в ящик, вытащил лопату. Крышка ровно села на место. Джон, насколько мог, затер за собой следы.

«Не знаю, – сказал он себе, – не сообщить ли инспектору. Только жалко лишиться такого удовольствия. Ведь сказать я всегда успею, если потом окажется, что это серьезно. Лучше уберу лопату, пока не вернулся Коккерил».

Покидая здание, Джон заметил, что уже без четверти час.

IV

Скотланд-Ярд, как и британская армия, лишен своих уик-эндов. А когда заваривается каша, пропадают и воскресенья. Сержант Пламптри успел на поезд, который отправлялся в два часа с вокзала Чаринг Кросс, и попал в Севенокс около трех. Стоял теплый день, ибо апрель уже шел к концу, и на крикетном поле уже суетились несколько фанатиков.

Сержант Пламптри мог бы избежать множества неприятностей, обзаведись он точным адресом обоих особ, к которым направлялся. На открытках, обнаруженных Хофманом, стояло только: «Стилмэн роад, Севенокс.» Ни на той, ни на другой не было номера дома. Конечно, сержант Пламптри мог бы зайти в полицию и просмотреть там список домовладельцев, но передумал. Если на то пошло, фамилии Гроот и Холдинг не такие уж распространенные. К тому же сержант был в штатском, и заявись он в полицию, пришлось бы представляться и долго объяснять, чего он, собственно, хочет; к тому же Стилмэн роад была всего в нескольких шагах от вокзала, а здание полицейского участка – на другом конце города; пришлось бы подниматься в гору, в такую жару.