Грани безвременья: Побережье (СИ) - Архангельский Антон. Страница 16

***

Зима. Такая белоснежная зима, что слепит глаза. Холодно. Солнце поднимается высоко и с каждым днём греет всё сильнее, выходить на улицу днём можно только зимой. Он выходит из бедно обставленной квартирки на первом этаже. Ему скользко. Он щурит глаза и пытается взглянуть на бледно-жёлтый круг в небе. Он ёжится, кутаясь в безразмерный свитер, который на него заботливо натянули родные, и такие нежные руки. Ноги мёрзнут, но ещё нужно слепить пару снежков и попрыгать в сугробы, иначе, зачем он вообще вышел? Снег выпал только ночью и не успев подтаять, был пушистым и приятным на ощупь. Ему так нравится зима. За ним бежит, спотыкаясь, девчушка. Она хватает его за руку своими маленькими пальчиками и канючит: «Братик, а меня возьми прыгать в снег!», и они идут к сугробу. Потом, мокрые и весёлые, возвращаются домой. Нежные руки подхватывают и переодевают. В такую же старую одежду, но почему-то она очень тёплая. Горячая вода обжигает горло. Сестричка засыпает, а он сидит на коленях и слушает стук самого родного сердца на свете. «Ники, тебя ждет другая судьба, я в это верю». Она снова гладит его по волосам, колит лицо свитером, согревает. Это последняя зима, когда его греют эти руки.

Ник поёжился от несуществующего холода. Когда он вернулся в квартиру и плюхнулся на кровать, он рассчитывал, что мозг даст ему отключиться. Но судя по тому, что мимолётное сновидение растаяло, не успев начаться, его тело всё-таки считало, что Ник достаточно выспался за день. Голова гудела и тело ломило, он не мог расслабиться или найти удобное положение. Страшно хотелось пить. Ник тяжело поднялся и направился вниз — к Генри. В коридорах Палладиума было прохладно, но возвращаться за плащом или хотя бы легкой курткой он не стал, как и не стал брать с собой оружие. Несмотря на ночь, на этажах было достаточно тихо. Хотя, загляни Ник в какой-нибудь местный шалман, он услышал бы множество интересных разговоров среди подпитых низкопробным самогоном жителей. Похоже, теперь он знаменит вообще на всю резервацию.

В лазарете тоже было тихо и пахло как-то по-особенному. Этот запах сложно описать, но он знаком каждому, кто хоть раз валялся здесь с ранением или просто заглядывал к врачу. Леон как-то обмолвился, что до Столкновения в медицинских учреждениях пахло примерно также. Генри дремал, откинувшись назад в шатком кресле с высокой спинкой. Кабинет освещала тусклая электрическая лампа, а за дверями комнаты, справа, слышалось мерное гудение небольшого генератора.

— Не экономно, — достаточно громко сказал Ник, подойдя поближе.

Генри даже не дёрнулся от неожиданности. Он лениво приоткрыл один глаз, устало вздыхая и разминая затёкшие от скрещенного положения на груди, руки.

— У меня сильное ощущение, что две недели не прошло, а твоих бойцов у меня тут больше не водится, — у него хрустнула спина, и он, поморщившись, поднялся, медленно расхаживая по комнате и разминая поясницу.

— Помнишь, ты пичкал меня какими-то таблетками? Они закончились примерно два месяца назад... — Ник наблюдал за маршрутом врача.

— Помню, а их больше и не будет, я в этом почти уверен. Учитывая, что даже простыми медикаментами нас обделяют, то те таблетки ты больше не увидишь. Хотя, может, у Надзирателей фабрика есть... Чёрт знает, — он выругался, проходя мимо невысокого шкафчика со стеклянным дверями, за которыми сиротливо стояло несколько баночек. — А что?

— Ты знаешь, когда Джейсон заставил меня устроить это представление, я снова почувствовал...Это, — Ник потёр шею рукой, словно извиняясь.

— Поздравляю, — отрезал Генри, взглянув на него поверх очков. — Сейчас я уже ничем не смогу помочь тебе, либо смирись, либо сбросься с крыши, больше у меня нет совета. Единственное, что могу сделать — дать тебе несколько ампул транквилизатора, если совсем прижмет, вколешь и отрубишься.

— Давай, — Ник аккуратно сложил несколько прозрачных ампул в карман и поблагодарив Генри, вернулся в коридор.

Он поплелся в сторону холла — желудок недвусмысленно намекал, что пора поесть, а ночь уже перевалила за середину. Однако, в холле было пустынно — сегодняшние разборки с «Мятежом» нарушили порядок, и дежурный по кухне расстроенно сообщил, что к складу с продуктами их пока не пускают. Решив, что спасти его от голодного обморока сможет только Леон, он неторопливо направился по улицу в сторону общины Выживших.

Старик, как всегда, был в хорошем расположении духа, видимо, даже новости о мятежниках и их показательной казни ничуть не расстроили его. В том, что он уже всё знал, Ник не сомневался ни капли. Леон никогда особо не рассказывал о том, кем он является среди Выживших, но у этого старого прохвоста всегда находилось, что поесть, выпить или покурить. Иногда Леон угощал Ника такой странной едой, что Ник невольно задумывался, откуда вообще у него могло всё это появиться.

Знакомство с Леоном тоже случилось странным образом. Точнее, для Леона оно больше походило на встречу со старым знакомым. Ник вспоминал, что в тот день он шатался по городу, исследуя его уголки и делая короткие записи. Прошло всего несколько дней с того момента, когда его вышвырнули из Центра и привезли в Риверкост. Его распределили в отряд и предоставили самому себе, сообщив время и день следующего рейда. Блуждая по улицам, он остановил свой взгляд на группе старичков, сидевших под тёмно-оранжевым навесом, закрепленным у стены дома. Он разглядывал Выживших, занимавшихся починкой одежды и ведущих тихие разговоры. Один из них поднял взгляд на тринадцатилетнего Ника и широко улыбнулся, помахав рукой.

Ник невольно обернулся. Приветливостью по отношению к нему никто особо не отличался. Но Выживший всё подзывал его к себе. Ник нерешительно двинулся в его сторону, забираясь под навес.

— Привет! — старичок улыбнулся, потрепав Ника за плечо. — Голоден?

В ответ Ник смущенно опустил взгляд, и пожал плечами.

— Ты недавно из Центра приехал, да Ник? Я — Леон, — он протянул ему кружку с чем-то горячим и несколько запеченных над костром овощей. — Ешь.

— Недавно, — буркнул Ник, принимаясь за еду. Но через несколько мгновений, он ошарашенно поднял взгляд на Леона. — Откуда ты знаешь моё имя? Я его не называл.

— Секрет! — расхохотался старик. — Приходи, когда захочешь. Можешь спрашивать всё, что будет интересно.

— Мне и интересно, откуда ты меня знаешь? — Ник вопросительно поднял бровь, не понимая, как реагировать на добродушие Леона.

— Кроме этого. Это будет плата за все следующие вопросы, — он лучезарно улыбался, глядя на парнишку.

***

Ник молча плюхнулся рядом с Леоном, пожимая ему руку, а в ответ получил довольно крепкие для старичка объятия.

— Привет, сынок, — Леон уже протягивал ему еду, будто точно знал, зачем Ник пришел. — Ужасная ночка, не правда ли?

— Тебя не было около Палладиума, — он отпивал горячий, терпкий напиток из кружки.

— Тебе ли не знать, что у меня везде глаза и уши, — Леон хитро прищурился. — Та книга, кстати, оказалась довольно красочной, но я пока не нашёл того, кто бы её прочитал. О некоторых животных могу рассказать я сам, о тех, которых знаю.

— Такое чувство, что ты меня пытаешься отвлечь, — усмехнулся Ник.

— И правильно. После нападения и того, что Джейсон заставил тебя сделать, должно быть, тебе не очень хорошо.

— Хреново, — Ник отложил еду, заваливаясь спиной на тряпичные подушки. — Как-то гнусно это всё. Какой-то маленький Ад.

— Ты запомнил, что такое Ад, — Леон улыбнулся. — Я ведь рассказывал тебе об этом, когда ты был ещё юнцом. Но знаешь, если вспоминать дни, когда произошло Столкновение, и некоторое время после него, я бы не стал называть нынешнюю жизнь Адом.

— Что же произошло тогда? — Ник покосился на старика. — Сколько раз спрашивал, ты так и не рассказал.

— Я плохо помню подробности. Взрывы, крики, паника. Я уже тогда был далеко не молод. Химические облака над городом, отравленная вода, самолёты, куча военной техники. Паника не прекращалась несколько дней. Потом разграбили всё, что могли, пока не пришли Надзиратели. Страшно было, сынок. Я потерял в этом хаосе всю свою семью, — он горестно вздохнул. — Мне не хочется вспоминать об этом, вот и не рассказываю толком никогда... О, гляди, твоя подруга, — Леон повернул голову в другую сторону, жестом приветствуя Хизер.