Королевская кровь. Расколотый мир - Котова Ирина Владимировна. Страница 17

Проснулся он позже полудня. Непонимающе сфокусировал взгляд на чашке с остывшим кофе, посмотрел на часы и, очень недовольный собой, поднялся.

Экзамен по основам стихийных закономерностей должен был начаться через два часа.

Алина

– А бледная-то опять какая, – проворчал Аристарх, оглядывая пятую принцессу дома Рудлог. – И глазища испугааанныя! А что у нас с витой-то? Ой, довела себя, студентка-то бедовыя, до истощения, – он так истошно причитал, что Алинка краснела и одновременно хихикала, – как на ногах-то держишься? А ну быстро сдавать злодею последний экзамен, и потом чтобы на каникулах отоспалась и отъелась! А сейчас наклонись-ка. Ближе!

Алинка, тяжело вздохнув (по правде сказать, ее трясло от страха), послушно наклонилась почти вплотную к каменному глашатаю, и тот звучно поцеловал ее в щеку. Ощущение было такое, будто прохладной галькой провели по коже. В голове немного посветлело.

– На удачу, – подмигнул камен.

– Да не боись, козочка, – заорал сзади Ипполит. – Все ты сдашь! Сама видела, не такой уж и сатрап энтот рыжий! Перевоспитуется помаленьку!

Мимо них спешили Алинкины однокурсники, раздался дружный ор остальных каменов – «Пять минут до начала пятой пары!», – и она вздрогнула, крепче сжала рюкзачок и обреченно произнесла:

– Все, мне пора…

– Иди-иди, – поторопил ее Аристарх – и принцессу словно подтолкнули теплой воздушной рукой. Алина вздохнула и послушно зашагала к аудитории, ощущая, как сохнут губы от волнения, а внутри все холодеет и дыхание учащается – будто не хватает воздуха.

Одногруппники в аудиторию заходили тихо, организованно; все разговоры, как по волшебству, прекращались за несколько шагов до дверей. Алинка тоже зашла, пискнула «Здравствуйте, профессор Тротт», не удостоилась и кивка – и быстро-быстро поднялась наверх, подальше от него, на самый последний ряд.

Рыжеволосый профессор стоял у окна, сунув руки в карманы синих брюк, и следил за входящими ледяным взглядом. Лицо его по обыкновению было высокомерно-презрительным, и вся фигура выражала недовольство. Вот он посмотрел на наручные часы, нахмурился – и словно в ответ на движение его бровей заорали камены, оглашая начало пары, захлопнулись двери аудитории и на них появились цифры, начавшие обратный отсчет времени экзамена.

– Как вы знаете, мы пишем тест, потом отвечаем на мои вопросы, – проговорил Тротт, обводя взволнованных студентов тяжелым взглядом. В помещении стояла звенящая тишина. – Тесты, – листы с заданиями вспорхнули со стола, начали опускаться перед первокурсниками, – совершенно разные, поэтому списывать бесполезно. Услышу хоть слово – удалю из аудитории. На первую часть экзамена дается час. Приступаем.

Шелест опускающихся листов прекратился. Спланировал один и перед Алиной, и она поспешно схватила его – от волнения в глазах все расплывалось. Засопела, приходя в себя, вчиталась в первые вопросы, быстро пробежала все – и радостно, почти торжествующе хмыкнула:

– Да!

Тут же ойкнула, зажала рот ладонью и с ужасом посмотрела на профессора. В аудитории не могло стать еще тише – но стало. Студенты сжались, не поворачиваясь. А лорд Тротт холодно взглянул на Алинкину ладонь, потом ей в глаза – и унизительно было оттого, что прекрасно он понимал, как она его боится, – обвел взглядом затихших первокурсников, раздраженно стукнул ручкой по столу и снова начал что-то писать в своем блокноте.

О, как она разозлилась! И от злости этой ей полегчало, и стало мерзко, и захотелось прокричать все накипевшее ему в лицо. Ну как же это? Как можно так обращаться с людьми, что тебя боятся до визга и паники? Разве это может быть приятно?

Принцесса сопела и яростно отмечала правильные ответы, почти не думая над вопросами, и через некоторое время полностью увлеклась тестом, забыв и о профессоре, и о своей злости. Прошел первый десяток минут, полчаса… Алина недовольно ежилась: в аудитории явно холодало. Но она этого не замечала. Рука еще выводила ответы, а сознание уже погружалось в странный транс. Внутри за какое-то мгновение разлилось холодное тянущее ощущение, кожу стало покалывать, а она все писала и писала, не замечая ничего вокруг. Пока не стало слишком поздно.

Профессор Тротт покрутил запястьем – его еще покалывало от недавней дружной вибрации сигнальных нитей Вики и Мартина. Правда, длилась она какие-то мгновения, почти сразу после того, как началась пара, а затем нити снова пришли в состояние покоя. Он на всякий случай периодически касался их – но нет, никакой опасности больше не ощущалось, все были живы. Сказав себе, что обязательно свяжется с друзьями после экзамена, Макс переключил внимание на аудиторию.

Студенты шуршали ручками, не поднимая глаз, и инляндец, убедившись, что никто не оказался достаточно глуп, чтобы списывать, достал свои записи по текущим проектам, начал набрасывать формулу усиления настойки для ночного зрения.

Час, отведенный на тестовое задание, почти закончился, когда в висках резко запульсировала кровь, и Тротт отчетливо почувствовал давление темной сущности. Глубоко вздохнул, переживая краткое головокружение, и сжал зубы, потому что запел, зашептал внутри дикий голод – как вчера, когда Саня испытывал его, – и подернулся воздух вокруг студентов белесым сиянием, и сразу стало ощутимо, какое количество энергии течет по старым стенам университета и сосредотачивается в его основании, под ногами.

Макс пережил этот приступ, выровнял дыхание, закрыв глаза. Похожее уже случалось, когда темные во главе с Чернышом пытались открыть проход в Нижний мир, – и потом, когда начали появляться устойчивые цветки-порталы. С этим он уже умел справляться. Усилил щиты. И только решил, что все закончилось, как голод рванулся изнутри с такой дикой силой, что Тротт почти потерял сознание. Сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, выдохнул, приходя в себя, открывая глаза, и вздрогнул.

Студенты обмякали, с глухим стуком один за другим валились лбами на столы, свешивались со стульев, соскальзывали на пол. В аудитории истошно пиликала сигналка и с каждой секундой становилось все холоднее.

Неужели все-таки выпил? Но как? Ничего не почувствовав?

Сверху раздалось тонкое восклицание. Макс поднял голову – и замер.

За столом, недоверчиво оглядывая засыпающих однокурсников, сидела Богуславская. Аура вокруг нее пылала яркой тьмой, знакомой, родной тьмой – и именно к ней, а не к нему, текла дымка энергии ее однокурсников и разноцветные струи стихий со стен аудитории. Принцесса явно видела их: коснулась одной, прерывисто вздохнула, перевела на Макса сияющие ядовитой зеленью глаза и с ужасом, жалобно прошептала:

– Профессор… профессор Тротт… что же со мной происходит?

Он пришел в себя, рванулся к ней из-за стола, создавая обратный щит, – а Алину вдруг затрясло, бросило на пол, и она застонала, корчась на верхней ступеньке, обхватывая себя руками. Аура ее будто взбесилась, полыхая то тьмой, то огнем – они сплетались, вгрызались друг в друга, и все сильнее и сильнее тянулись к ней потоки энергии.

– Помогите… – простонала она со слезами, поворачиваясь к нему с каким-то детским отчаянным доверием. – Помо… ааааааааааааа!

Тонкий крик прервался: девчонка судорожно задергалась, глаза ее закатились, – и Макс, несущийся вверх по ступенькам, бросил на нее обратный щит, отсекая каналы подпитки, накрыл плотными куполами спящих студентов. Принцессу выгнуло дугой, щит дернуло изнутри, будто под ним произошел взрыв, но он удержался, и инляндец опустился рядом с девчонкой, прижал пальцы к ее вискам – чтобы усыпить, позволить пройти странно болезненную инициацию во сне. То, что это именно инициация, Тротт понял сразу: именно так должна была выглядеть пробудившаяся темная аура.

Но подавить Богуславскую ментально он не успел. Она снова распахнула глаза, согнулась, зарыдала прерывисто, хватаясь за него, царапая, и голос ее повышался, срывался: