Пари на судьбу (СИ) - Зинина Татьяна. Страница 22

Не кончились проблемы и после закрытия. В кассе неожиданно обнаружилась недостача… 28 тысяч долларов. Наша бедная новенькая кассирша Люба переживала так, что я уже собралась бежать в аптеку за валерианкой. Её трясло, сама она казалась до жути бледной. Оно и понятно, ведь если бы выяснилось, что именно Любовь виновата в пропаже этой суммы, то и возвращать деньги пришлось бы тоже ей. А таких денег у молодой девушки точно не водилось.

В итоге, успокоившись, попив чаю, перекусив конфеткой, она всё же вернулась в кассу… и нашла потерянную сумму. Оказывается, несколько пачек просто как-то попали в другой ящик, хотя, наверно, сама Люба их туда и положила.

В общем, когда этот странный бесконечный рабочий день закончился, касса «пошла», все мои отчёты оказались отправлены, а я сама уже жила мечтами о том, как вернусь домой, в свою родную квартирку… случился очередной казус. При закрытии внешних ролет на окнах произошёл какой-то сбой, и одна из них зависла на середине пути. Что это означало лично для меня? Ничего хорошего, потому что теперь уйти из банка мы с кассиром не могли. Не имели права. Пришлось дожидаться срочно вызванного ремонтника, а пока он приехал, прошло ещё около часа. В общем, домой я попала в одиннадцать вечера. Голодная, злая и искренне желающая или что-нибудь разбить, или побиться головой о стену.

Естественно, Оскар к этому времени уже ушёл. И пусть сейчас я вряд ли стала бы хорошим собеседником, но хоть было бы, кому рассказать о том дурдоме, что творился сегодня в офисе. Да, самого Оса в квартире не обнаружилось, зато на столе он оставил для меня записку:

«Честно ждал. Не дождался. Ушёл в девять вечера. Как понимаю, завтра тоже не увидимся. А жаль…»

Подписи не было. Да и зачем она могла понадобиться? Кто кроме Оскара мог это написать? Лерка? Так она покинула квартиру утром, вместе со мной. Отправилась к родителям, забирать сына. Мы с ней почти не говорили, но я по глазам видела, что всё произошедшее и сказанное накануне произвело на неё огромное впечатление.

В холодильнике оказалось пусто. Хотя нет, там всё же обнаружился малюсенький кусочек сыра и одна несчастная сосиска. Вот это-то и стало моим сегодняшним ужином. И так, сидя в пустой квартире и глядя на то, чем предстояло питаться, я почему-то очень захотела оказаться сейчас в отцовском доме, где у Аллы Фёдоровны точно нашлось бы что-нибудь вкусненькое.

Да, пока в самостоятельной жизни я видела куда больше минусов, чем плюсов. Но хуже всего было даже не отсутствие еды, и даже не окружающая тишина, неприятно давившая на психику. Куда сильнее меня расстраивал тот факт, что приходилось каждый вечер возвращаться туда, где никто не ждал. Наверно, именно в такие моменты лучше всего начинаешь понимать, как тонка грань между свободой и одиночеством.

Следующий рабочий день выдался более приятным, пусть и таким же проблемным. Но так как у большей части страны был выходной — суббота, как-никак, то и стараться решить что-то до понедельника бессмысленно. Сегодня наш банк работал на два часа меньше, чем обычно, потому я рассчитывала всё-таки попасть домой хотя бы до наступления темноты. К счастью, даже в кассе в этот раз всё посчитали очень быстро, и едва часы показали семь вечера, мы торжественно закрыли офис и отправились по своим делам.

Когда вошла в квартиру, Ос как раз заканчивал укладывать ламинат в длинном коридоре. Он сидел на полу прямо у самого входа и старательно прищёлкивал к уже сложенным пластинам очередную часть. Но, увидев меня, повёл себя неожиданно странно. Сначала почему-то несколько секунд смотрел на мои чёрные туфли на каблуках, потом медленно переместил взгляд выше, остановился на крае юбки, едва прикрывающем колени. Затем ещё чуть поднял голову, осмотрел белую блузку, застёгнутую на все пуговицы, остановился на груди… и завис.

— Привет, Оскар, — поздоровалась я, избегая бетонного участка пола и наступая сразу на тот, что уже был выложен ламинатом.

— Привет, — отозвался он, всё же встретившись со мной взглядами. — Хорошо выглядишь.

— После рабочего дня я по определению не могу выглядеть хорошо, — буркнула, стягивая с себя туфли. — Ненавижу общественный транспорт. Даже в субботу не протолкнуться в этих маршрутках.

Ос как-то непонимающе моргнул, но отвечать не стал. Я же прошлёпала по новенькому полу в кухню и просто замерла на месте. Оказывается, сегодня привезли заказанный и оплаченный кухонный гарнитур, и теперь эта комната стала выглядеть совсем иначе. Оскар даже перетащил сюда холодильник. И печку. И даже раковину подключил… И вообще.

— Вот оно, счастье! — выдала, едва не прослезившись. — Неужели я буду готовить в нормальных условиях?

— Если у тебя есть огромное желание что-то приготовить, я бы не отказался от чего-нибудь съедобного, — донеслось из коридора. Причём голос звучал так жалобно, будто бедняга Оскар не видел еды, как минимум, месяц.

— Увы, Ос, — ответила оборачиваясь. — Одного желания здесь не достаточно. Нужно ещё найти продукты. Хотя… кажется, в морозилке были вареники с картошкой. Будешь?

Ещё бы он отказался. Ос вообще любил покушать. Даже мой гадостный борщ пришёлся ему по вкусу. Я уж молчу про пельмени. Их они с Яриком уминали так, будто перед ними настоящий деликатес.

Пока закипала вода в кастрюле, я успела быстро принять душ и переодеться. Но когда вышла из ванной и вновь предстала перед всё так же сидящим на полу Оскаром, меня снова одарили хищным и даже немного жадным взглядом, от которого моё тело просто бросило в жар.

— Варенька, а пойдём вечером погуляем по городу? Покажешь мне набережную, может, поужинаем в каком-нибудь уютном ресторанчике? — вдруг проговорил Оскар, внимательно глядя мне в глаза.

Это его предложение стало настоящей неожиданностью. Нет, погулять по городу я бы и сама не отказалась, вот только взгляд у Оса был уж очень красноречивым. Так голодные дети смотрят на мороженное, которое держит в руках кто-то чужой: и хочется съесть, и понимаешь, что не получится.

И я прекрасно понимала, какую цель он преследует, приглашая меня погулять. Ведь именно эта прогулка могла бы стать тем порогом, переступив который мы перестали бы считаться друг для друга нанимательницей и рабочим, а стали бы просто парнем и девушкой… мужчиной и женщиной, чьи отношения явно стремятся к переходу в горизонтальную плоскость.

Мы молчали. На кухне шипела кипящая вода, выплеснувшаяся из кастрюли на горячую поверхность плитки. А мне было плевать на всё… кроме смотрящих на меня серовато-голубых глаз.

— Хорошо, — ответила, чувствуя, как дико стучит в груди сердце. — Только давай перекусим варениками. Уж очень кушать хочется.

— Конечно, Варь. — Улыбка Оскара стала запредельной. Такой мягкой, но вместе с тем завораживающей, что я поспешила убраться из коридора, чтобы не натворить глупостей прямо сейчас.

Ос искушал меня сам собой, своей харизмой, той внутренней силой, что ощущалась рядом с ним. Но хуже всего было то, что рядом с ним у меня почти не получалось сдерживать свои эмоции. Я не контролировала ситуацию и просто летела прямо в пропасть. И хуже того — ждала собственного падения с огромным нетерпением.

Зависнув перед шкафом, я долго изучала содержимое его недр. Ну и что, спрашивается, надеть? С одной стороны, мы всего лишь идём гулять по городу, вроде как простые знакомые. Но с другой — очень хотелось произвести на Оскара впечатление. Потому, потоптавшись ещё несколько минут, решила поступить проще.

— Ос, — позвала, выглянув в коридор. — Помощь твоя нужна. Сама не справлюсь.

Он появился почти сразу. Вышел из кухни, где терпеливо дожидался, пока я соберусь, и посмотрел на меня с искренним интересом.

— Скажи, — начала я, прислонившись плечом к бетонному углу дверного проёма, — тебе с кем охота пойти гулять? С пацанкой в кедах и футболке, с которой можно будет обойти пешком чуть ли не весь город и даже спокойно прогуляться по пляжу, или с легкомысленной леди, которая на своих шпильках больше километра точно не прошагает?