Любовь дракона - Гилганнон Мэри. Страница 6

Стараясь прийти в себя, Мэлгвин откинулся назад. Обильная пища, вино с пряностями, непривычное окружение — все это парализовало его мозг и вызвало нынешнее состояние растерянности. После долгих недель походной жизни его тело никак не могло привыкнуть к мягкой постели, к манящей атмосфере роскоши и всяческих удобств.

Мэлгвин встал и налил себе вина. Сделал глоток и скорчил гримасу отвращения. Вино было слишком густым и вяжущим на вкус. С каким удовольствием он бы выпил сейчас воды — прозрачной сладковатой воды из горных потоков в Гвинедде.

Он снова вспомнил привидившийся ему ночной кошмар. Даже теперь, спустя десять лет, воспоминание о том дне, когда он узнал об отцовской смерти, все так же часто посещало его. Он никак не мог забыть страх и потрясение, вызванные тем известием. И злорадное волнение Эсилт.

Как тогда она и предсказывала, его братья в течение трех лет вели жестокую войну друг против друга, раздирая на части собранное отцом воедино королевство. Овена скоро убили, а Льюэн и Мэлфор никак не могли одолеть друг друга. Мэлгвин старался не вмешиваться в противоборство, но его намерениям не суждено было осуществиться. Когда поползли слухи о заговоре, целью которого было убийство Мэлгвина, Эсилт уговорила их дядю Пасента направить ему оружие и подкрепление. Тем самым она спасла ему жизнь, но теперь никогда не позволит забыть об этом, горько подумал Мэлгвин.

Тогда, конечно, пришлось много потрудиться. Он сплотил своих приверженцев в единое войско, придумал всяческие боевые хитрости, чтобы восполнить недостаток в числе воинов. Он никогда не забудет радостного волнения, когда увидел уважение к себе в глазах старейшин после битвы у Бетвс-и-Коэда. Когда-то эти «старики» сражались вместе с его отцом, теперь они стали его воинами. Та победа была по-настоящему упоительной. Хотя он испытал и ужас, увидев после битвы труп своего брата Льюэна с остекленевшими глазами. Именно тогда он осознал, насколько безжалостна война.

Мэлгвин тяжело рздохнул и направился к окну, всматриваясь в плоскую белую луну, мелькавшую между ветками деревьев в саду Константина… Дайнас Бренин — «королевский форт» — никогда он не забудет того места. Там нашли убежище после Бетвс-и-Коэда Мэлфор и его воины. Туда прибыла и мать Мэлгвина — Рианнон. Она с самого начала подталкивала сыновей к противоборству. В Дайнас Бренине она встала на сторону Мэлфора — старшего из ее оставшихся в живых детей. Тем самым она выступила против Мэлгвина, нежеланного ребенка, которого она родила, будучи уже в зрелом возрасте.

Мэлгвин подавил возникшее у него горькое чувство. Его мать не любила его — никогда не любила. И все же он не желал ей той смерти, которая выпала на ее долю.

Он замыслил окружить крепость и заставить осажденных в течение какого-то времени находиться там без пищи. Но в этот замысел вмешалась Эсилт с ее собственным хитроумным планом и язвительными замечаниями, которые никак не учитывали возможных последствий их претворения. Осада потребует много времени, предупреждала она. Если ожидать слишком долго, он может лишиться своих воинов. Но вот пожар, если с умом его учинить, выкурит Мэлфора с его войском из крепости и заставит их вступить в бой.

Мэлгвин всячески противился этому плану, пока его воины действительно не стали покидать войско, спеша домой к сбору урожая. Но даже и тогда он продолжал раздумывать. Да, ему хотелось решительного сражения, но только битва должна была быть честной. Лишь после того, как Эсилт стала расточать язвительные злобные замечания, он всерьез подумал о поджоге. Она называла его трусом и глупцом, насмехалась над ним, предупреждая, что победа ускользнет у него из рук.

Мэлгвин тряхнул головой. Как он мог пойти у нее на поводу? Еще до того, как ветер принес первые искры, он уже знал, что сделанное было ошибкой. Пламя мгновенно объяло сложенные из старых бревен стены Дайнас Бренина. У его брата, матери — у всех, кто находился внутри, не осталось ни малейшего шанса вырваться оттуда.

Он отвернулся от окна, чувствуя, как комок подступил к горлу. Никогда он не забудет той трагедии и зловещей роли Эсилт в ней. С той поры он не доверяет своей сестре. Возможно, именно поэтому с таким добрым чувством он воспринимает сейчас свою приближающуюся женитьбу. Эсилт всегда была готова негодовать по поводу любой женщины, которая ему нравилась. Ведь присутствие королевы в Каэр Эрири отнимет у сестры роль первой дамы и она не сможет вести дела в крепости так, как ей хочется. Зато она может причинить кучу неприятностей.

Мысль о том, что он должен учитывать пожелания Эсилт, привела его в бешенство. Он — король, и его право жениться на любой приглянувшейся ему женщине. Тем более вряд ли найдется лучшая избранница, чем эта милая принцесса с хорошим приданым.

Мэлгвин снова лег, думая о манящей красоте леди Авроры. Такая молодая, такая прелестная, как теплый летний день. Тревога и гнев отступили, их сменило чувственное влечение к загадочной принцессе. Он хотел обладать ею. И никто не посмеет помешать ему получить эту награду. Завтра он женится на леди Авроре и присоединит богатые земли ее отца к своим собственным. Он — Дракон. И никому не остановить его. Даже Эсилт.

Мэлгвина и Аврору разделял внутренний дворик шириной всего в несколько шагов. Всю ночь Аврора беспокойно ворочалась. Время от времени она пробуждалась и крадучись пробиралась через комнату сестер к незастекленному окну. Она выглядывала из него, стараясь определить, не проснулся ли Маркус. Пламя светильника в том крыле дворца, где спали ее родители, стало уже не таким ярким, и это подсказывало Авроре, что утро почти наступило. Аврора поспешила к своей кровати и быстро оделась.

Во дворце было тихо. Сандалии Авроры мягко застучали по камням внутреннего дворика. Она глубоко вдыхала воздух, наполненный сильным запахом прятавшихся в предрассветной темноте цветов. От этого запаха кружилась голова. Он снова напомнил ей о скором расставании… Даже если рядом с ней будет Маркус, она до боли будет скучать по родному дому.

Теплый запах конюшни расстроил ее еще больше. Ей с детства знаком там каждый уголок. И сейчас казалось невозможным, что никогда уже она не вернется сюда. Аврора быстро пошла по конюшне. Где же Маркус? Она должна поговорить с ним сейчас — пока еще не поздно, пока не проснулись ее мать и сестры. Они наденут на нее свадебный наряд, и тогда уже она будет не властна над своей собственной судьбой.

— Маркус?

Вычесывая щеткой одного из отцовских гнедых жеребцов, участвовавшего в турнирах, он даже не повернулся на ее зов. В раздражении она повторила таким же, как у матери, резким и сварливым голосом:

— Маркус!

На этот раз он обернулся. Глаза его были наполнены такой горечью и ненавистью, что сердце Авроры облилось кровью. Она надеялась, что он еще ничего не знает. И хотела сама рассказать ему о том, что стала невестой, прежде чем посвятить его в свой план. Но Маркус уже все знал. У него был такой вид, как будто бы она умерла и он, обезумев от горя, оплакивает ее.

Она медленно подошла и осторожно потянулась к нему рукой, словно к пугливой лошадке, которую ей захотелось приласкать.

— Да, Маркус, то, что произошло, действительно ужасно. Но я придумала, как надо посгупить. Я хочу знать — мог бы… мог бы ты поехать вместе со мной?

Маркус не шелохнулся. Не изменилось и выражение его лица. Только глаза стали еще печальнее…

Аврора затараторила:

— Со мной, конечно, поедет служанка. И будет вполне естественно, если я возьму с собой слугу. Ты бы следил за моей лошадью и делал другую трудную работу. Но самое главное — мы будем вместе. И даже иногда сможем с тобой совершать конные прогулки… — Она смолкла под тяжелым взглядом его глаз. — Пожалуйста, Маркус, — взмолилась она, — пожалуйста, поехали вместе со мной!

Выражение его мужественного лица свидетельствовало о происходившей в его душе борьбе между собственной гордостью и теплыми чувствами к ней. Замерев в ожидании ответа, Аврора всем своим видом умоляла Маркуса сказать «да».