Сказки народов Востока - Нагишкин Дмитрий Дмитриевич. Страница 17
Только одно удивило Чан Ту-эя, сына китайского императора: каждый раз на охоте король Тук одной стрелой поражал сразу сто зверей, а он — только одного, хотя был отважным и ловким юношей.
Скоро с большой пышностью было отпраздновано обручение. Как-то вечером Чан Ту-эй гулял в саду среди цветущих деревьев и кустов роз. В зеркальной глади озера отражался золотистый серп месяца. Увидев, как задумчиво глядит ее жених на это отражение, Ми Чау сказала с улыбкой:
— Ты думаешь, что это месяц? Нет, это брат золотой черепахи Ким Куэй, которая вызывает в море приливы и отливы. Она стара, как сам мир, и очень мудрая. Когда-то она занозила себе лапу иглой терновника и не могла вынуть ее. Мой отец помог ей, и с тех пор они стали большими друзьями.
Чан Ту-эй подумал, что как раз теперь наступил момент, когда можно узнать от невесты всю правду. Тихо ступая среди цветущих деревьев, он шепотом спросил Ми Чау:
— Это она помогает твоему отцу побеждать врагов?
— Нет, — доверчиво ответила королевна, — это только ее коготь. Она подарила отцу свой огромный золотой коготь. Из него сделали лук, который обладает такой силой, что стрела, пущенная из него, пробивает сразу сто сердец и сама возвращается в колчан отца.
— О, покажи мне его! — начал просить Чан Ту-эй. — Я хочу прикоснуться к нему. Позволь мне сделать это!
— Хорошо, — тотчас согласилась Ми Чау. — Ведь ты скоро будешь моим мужем, зачем же мне скрывать от тебя тайну!
Она привела Чан Ту-эя к пагоде, где между изваяниями богов висел золотой лук. Потом приподнялась на носках, сняла лук со стены и с низким поклоном подала своему нареченному. Чан Ту-эй жадно схватил лук, затем оттянул тетиву и снова отпустил ее. Лук загудел так, словно могучий ветер пронесся в чаще бамбука.
— Ты получишь его после смерти моего отца, когда займешь вьетнамский трон, — сказала королевна.
Чан Ту-эй жаждал овладеть этим луком теперь же, но он ничего не сказал невесте, отдал ей лук, а она осторожно повесила его на место. Потом они незаметно выбрались из пагоды. Светил месяц, веял легкий теплый ветерок; тихо и тонко звенели колокольчики, подвешенные на углах многоярусной крыши пагоды.
«Отец назвал меня незрелым юнцом, — подумал Чан Ту-эй. — Теперь я докажу ему, что тоже могу быть хитрым и рассудительным. Я добуду этот лук!»
Чан Ту-эй приказал своим приближенным выковать точную копию волшебного лука. Глубокой ночью он проник в пагоду, взял лук из когтя золотой черепахи, а вместо него повесил поддельный. На следующий день Чан Ту-эй попрощался с королем Туком и отправился в обратный путь. Он возвращался домой, чтобы приготовить свадебные подарки.
Перед выездом юноша зашел к невесте. Он подарил ей прекрасную накидку из перьев райских птиц и поклялся Ми Чау в вечной любви.
Когда Чан Ту-эй появился во дворце китайского императора, отец выпроводил всех приближенных, запер двери, завесил окна тяжелыми шторами и только тогда приступил к разговору с сыном. Чан Ту-эй вынул из-под халата волшебный лук, сделанный из когтя Ким Куэй, и все рассказал отцу. Император, расцеловал сына и тотчас повелел собирать войска для третьего похода. Чаи Ту-эй долго не соглашался с отцом: трудно ему было выступать против вьетнамского короля, который так радушно и сердечно принимал его. К тому же он любил Ми Чау. Однако император хитрыми и коварными словами вызвал в сыне непомерную гордость и чувство обиды. Он сказал:
— Отомсти за бесчисленные могилы наших погибших воинов! — Потом добавил: — Ты только смири вьетнамского короля, а потом даруй ему жизнь и возьми в жены его дочь. Если ты хочешь, чтобы они уважали тебя, то ты должен показать им наше могущество. Иначе они сочтут, что делают китайскому императору одолжение, вступая в родство с ним.
Чан Ту-эй возглавил третий поход против короля Тука. Он теперь хорошо знал дорогу. Войска императора храбро шли вперед — с ними был смертоносный лук.
Во дворце Тука не верили донесениям гонцов. Заплаканная Ми Чау уверяла отца, что Чан Ту-эй любит ее и что гонцы говорят неправду.
Долгое время набег врага принимали за свадебный поход, а гонцов казнили, как лжецов и трусов. Но вот на горизонте запылали осажденные крепости, и король Тук своими ушами расслышал далекий грохот военных барабанов противника.
Тогда короля охватил гнев. Он созвал свои дружины, взял золотой лук и сел на боевого коня.
— Я покараю обманщика и хвастуна! — сказал он народу. — Вместо свадьбы он найдет тут свою могилу, как и его предшественники. Он несет народу горе, но сам найдет здесь гибель!
Ми Чау залилась слезами, дрожа за судьбу своего нареченного, и умоляла отца взять ее с собой. Тук пожалел ее и согласился.
Издалека было видно огромное войско китайского императора. Пылали костры, перекликалась стража. Стаи стервятников носились над разоренной крепостью.
Король Тук ударил на врага внезапно. Но напрасно он сеял стрелами: ни одна из них не поражала врагов, ни одна не возвращалась в колчан. Тогда Тук сильнее натянул тетиву, но лук с треском сломался.
— О золотая черепаха! О друг мой, Ким Куэй! — в отчаянии закричал Тук. — Зачем ты отняла волшебную силу у своего подарка? Почему ты отдаешь меня в руки врагов?
Тем временем стрелы, летевшие из стана врагов, пробивали смелые сердца вьетнамцев. Дружины редели. Напрасно воины своими телами прикрывали короля — гибель была близка.
— Беги, повелитель! — кричали воины Тука. — Спасайся! Пока ты жив, еще может сохраниться надежда на победу. Проси помощи у золотой черепахи!
Король обнял дочь и на прощание крепко поцеловал ее. Но она цеплялась за него и не отпускала.
— Возьми меня с собой! — Молила она. — Не оставляй меня тут! Мне страшно!
— Ты боишься своего нареченного? — с горечью сказал Тук. — Тогда садись позади меня и держись крепче.
Они помчались по крутым горным тропинкам. За ними в погоню бросился Чан Ту-эй. Напрасно Тук пробирался в глубь гор и джунглей, напрасно кружил по одному ему известным ущельям и долинам — топот погони не затихал. Враг все время шел по его следу.
Наконец взмыленный конь вынес беглецов на прибрежный песок. Разбитые копыта коня омывала тихая морская волна. Видно было, как мерно дышит дремлющая в глубинах моря золотая черепаха.
— Ким Куэй, проснись! — в отчаянии закричал король. — Подними свою волну, о Ким Куэй.
Море забурлило. Как гигантский золотой щит, вынырнула огромная черепаха. Упираясь золотыми лапами в песок, она посмотрела на Тука неподвижными, полными вечной мудрости глазами.
— Я не обманула тебя! — глухо ответила черепаха. — Тебя предали, король Тук. Твой враг за тобой…
Король стремительно обернулся, но врага, не было видно. Только издалека долетали крики и топот коней.
— Знаю, — сказал Тук. — Они сейчас будут здесь.
— Твой враг сидит за тобой! — снова глухо повторила золотая черепаха.
— Знаю, — опять сказал король. — Я слышу топот.
— Твой враг держит руки на твоем сердце! — прошептала черепаха.
Тогда король опустил взор и увидел тонкие руки Ми Чау, обнимающей его. В дрожащих ее пальцах трепетало перышко, вырванное из накидки, подаренной нареченным. Этими перьями Ми Чау обозначала путь бегства и тем помогала погоне.
Тук соскочил с коня, выхватил меч и казнил дочь. Потом прыгнул в расступившиеся перед ним волны и опустился во дворец своего друга, мудрой Ким Куэй.
Когда погоня добралась до берега моря, Чан Ту-эй увидел тело своей невесты. И только теперь он понял, что был лишь орудием в руках своего хитрого отца. Страшное отчаяние охватило Чан Ту-эя. Чан Ту-эй приказал построить над могилой своей любимой прекрасный памятник. Слезы неустанно катились по его лицу и падали на землю. Так образовался глубокий колодец.
В. Жукровский.
Авторизованный перевод с польского Я. Немчинского.
