Бриллиантовая Венера (СИ) - Легасова Татьяна. Страница 31

Так, забрать Арайю из этого клубка змей, было единственным выходом, дабы спасти ее жизнь и жизнь ее детей. Если бы она осталась, бдительность Фазара по поводу наследников не была бы такой чуткой, а сейчас он возьмет их под свой личный патронаж. С ними все будет хорошо и с ней тоже. Вот только ее психическое состояние серьезно беспокоило его. Она явно была не в себе ото всех пережитых ею бед, расставание с детьми стало последним ударом. Сейчас она, кажется, заснула от принятого зелья. Она лежала, свернувшись комочком, беззащитная, разбитая, уничтоженная. Сможет ли она принять его, способно ли ее сердце еще раз поверить мужчине? Ответа он не знал. Ему придется быть очень осторожным с ней, ему придется завоевать ее сердце, заставить вновь поверить в то, что она может быть счастливой. Ибо его сердце, измученное годами одиночества, тоже жаждало любви.

Он снял с себя форму и лег рядом с ней. Она тяжело дышала и металась во сне. Она шептала имена, скорее всего, ее детей, у нее поднимался жар. Он снял с нее одеяло, ее тело горело, лицо было красным. Он достал старухино зелье, приподнял Ари и влил ей в рот лекарство. Она глотнула и снова упала на кровать. Через полчаса жар все еще не спадал. Позвали Гризеллу.

— Нужно снова растирать ее спиртом, — сказала она, — надо добавить в него вот это.

Она ушла, оставив его наедине с этим умирающим цветком. От стянул с нее рубашку, на сей раз сильнейшее волнение за ее жизнь потушило огонь возбуждения, он натирал ее тело усердно, обливая холодным раствором. Через пятнадцать минут температура начала спадать. Он снова одел ее, прикрыл одеялом и, убедившись, что она ровно дышит, провалился в сон.

Когда Арайя проснулась, в шатре никого не было. Слышались какие-то крики, похожие на сборы, солнце просачивалось сквозь щель в двери, освещая собой часть помещения. Ей показалось, что все это ей сниться. Она попробовала встать, но голова кружилась. Она застонала.

— Командир, — кто-то крикнул у входа в палатку, — похоже, она проснулась.

Буквально через несколько секунд в палатку вошел Демид.

— Это не сон, — подумала Ари. И снова эта терзающая боль.

— Тебе нужно поесть, — его голос был нежным.

— Как странно, — подумалось ей, — жесточайший воин всех времен и народов разговаривает с ней, словно родной отец.

Он снова вышел, а затем вернулся с тарелкой чего-то ароматного.

— Пей, это жидкий суп, Гризелла сготовила его специально для тебя.

Ее тошнило, она отвернула голову.

— Ты должна попробовать, — он взял ложку и поднес ее к ее рту.

Ари попробовала варево. Оно было вкусным, но ей вовсе не хотелось продолжать есть это. Стоило ей только сглотнуть его, как тошнота снова подкатывала к горлу. Казалось, что сердечная боль выталкивала жизнь наружу.

Она обессилено упала на шкуры.

— Если ты не будешь есть, — сердито пробурчал он, — ты умрешь.

Демид сел на шкуры, поднял ее и усадил между своих ног. Он взял ложку и снова влил суп ей в рот. Ари дернулась от поступающей тошноты.

— Тише, тише, цветочек, вот попей воды.

Она сделала маленький глоток и ей чуточку полегчало. В результате ей удалось съесть всего несколько ложек.

— Вот твоя одежда, Гризелла поможет тебе одеться, мы отправляемся в путь через полчаса. Как будешь готова, позови, я вынесу тебя на улицу.

Арайя с трудом понимала, что происходило. Где они, куда он ее везет, почему он так ласков с ней. Она решила, что он будет издеваться над ней так же, как это делал ее муж. Вошла какая-то старуха, Ари показалось, что она уже видела ее раньше.

— Сможешь встать? — спросила она грубовато-хрипловатым голосом.

Ари попробовала подняться. Комната шла кругом, она еле стояла, держась за воткнутый в землю меч.

— Вот умница.

Гризелла стянула с нее рубашку, одела ее бежевое платье и нитку жемчуга, которую сняла накануне.

— Все, что тебе дал твой муженек — это этот захудалый жемчуг, кусок дешевой тряпки и тощее изможденное тело, — пробубнила она.

Слезы выступили на глазах у девушки.

— И не реви, дура, — рявкнула та, — тебе повезло, что хозяин забрал тебя оттуда, иначе в скором времени тобой уже кормили бы червей в реке.

Арайя не понимала, о чем говорила старуха, но ей показалось, что в ее словах была какая-то скрытая от нее правда.

Старуха накинула на нее просушенный золотой плащ и позвала Демида. Сегодня он был одет в светло-коричневую рубашку, расшитую золотом, сверху накинут утепленный шерстью темно-синий плащ. Его глаза не были непроницаемыми, как вчера. Но все еще манили каким-то магнетизмом. Арайя поймала себя на мысли, что пялится на него и резко опустила глаза. Казалось, он заметил это и слегка улыбнулся.

— Я помогу, — сказал он и подхватил ее на руки так легко, словно она вообще ничего не весила.

Воздух и солнце ударили в лицо. Жизнь била ключом и Ари захотелось зажмуриться от нее.

Не говоря ни слова, он посадил ее на своего коня и запрыгнул следом.

— Трогаемся, — отдал он приказ, — соберите палатку и догоняйте нас, — обратился он к трем оставшимся воинам.

— Да, ваше величество, — сказали они.

— К вечеру мы планируем прибыть в Устинью, завтра будем в Камбэ, еще через сутки в Рамильере, а там уже доберемся и до Рафорса, — сказал Демид.

Арайя молчала. Какой-то комок застрял у нее в груди. Она понимала, что не может больше говорить, не может и не хочет одновременно. Завеса боли опустилась между ней и миром и она уже никогда не сможет стать прежней. Все кончено, ее жизнь остановилась. Она ехала, и картины ее прошлого мелькали перед глазами. Вот она девчонкой бегает на берегу океана, вот она делает ожерелье из ракушек для украшения храма. Вот она играет с ее отцом. А вот и тот день, когда ее увозят во дворец для знакомства с будущим супругом. Она снова видит красивое лицо Фазара, молодого и беззаботного. А вот Славий хватает ее на руки в лабиринте, принимая ее за служанку. Вот они вместе живут в Храме Селены, дожидаясь рождения ее детей. Дети… ее прекрасный рыжеволосый сын, так похожий на нее, вот она целует его ручки и ножки, катает на ручках… а вот Фелина смеется от ее шуток, красавица, с белыми, как у отца волосами, она вплетает ей в волосы кустовые розочки, и они кружатся, кружатся под их любимую музыку…

Демид заметил, что она снова впадает в какое-то безжизненное состояние.

— Ари, — он встряхнул ее. Она впервые услышала, как он назвал ее по имени и вздрогнула.

— Что с тобой?

Она молча смотрела вдаль. Казалось, ей было все равно, что происходит снаружи. Ее жизнь осталась в ее прошлом, которое поглотило ее и тянет к себе. Он съежился, ощущая ее боль на себе. Демид понимал, что любые слова бессмысленны, она безутешна, и он ничего не мог обещать ей из того, чего она так жаждала сейчас. Он погладил ее по руке и крепче прижал к себе. За дни дороги в Рафорс все привыкли к тому, что королева Амалонии не говорит. Гризелла сказала, что это может пройти, а может и остаться на всю жизнь психическая травма была слишком глубока, время покажет. Арайя не беспокоилась абсолютно ни о чем, безоговорочно выполняла все, что ей говорили, ничто не могло вывести ее из состояния внутреннего заключения. Демид чувствовал, что его напряжение растет с каждым днем, он ужасно боялся за Арайю, он тысячи раз прокручивал в свое голове другие возможные решения в отношении Ари. Но каждый раз упирался в то, что единственным правильным вариантом было забрать ее оттуда. Она должна жить. Но будет ли ее жизнь в полной мере жизнью в том состоянии, в котором она сейчас находилась? Демид готов был пойти на все, чтобы хоть как-нибудь облегчить ее боль, но что мог человек, когда сама душа разрывала тело на части? Что мог чужестранец и враг, когда единственные родные люди отвергли это ранимое существо, уничтожая ее доверие к миру и людям?

Был последний вечер их пути. Завтра они должны были прибыть в Рафорс. Они остановились в небольшой деревеньке и ужинали в кабаке. Арайя съела чуточку фасолевого супа и тихо сидела рядом с Демидом. Неожиданно она услышала детские крики. Ребятишки играли у входа в кабак в какую-то детскую игру. Ее скулы сжались, тело превратилось в натянутую тетиву. Она посмотрела на Демида, взглядом показывая, что ей надо выйти. Он кивнул в ответ, решивши, что ей нужно в уборную.