Свадьбе быть, или смертельный полет грифона! (СИ) - Очеретяная Галина Васильевна "Isteriya". Страница 64

— Не за что, — буркнула я.

Мне стало неловко. Ведь говорит искренне, тогда почему у меня на душе так гадко?

Рина была потеряна для нас. Она сейчас сидела рядом с дочерью и гладила ее по лицу.

Валенсия же тоже готова была возвращаться вместе с нами в замок.

— Нам пора, — повторила Ферана. — Ллойд будут изменения, сообщи.

— Как и всегда, — кивнул мужчина. А это они о чем?

Возвращались в полной тишине. И лишь когда были на пороге замка, я попросила Ферану:

— Узнай, откуда у девочки камень, — мне не дает покоя тот кулон.

— Это можно будет сделать только тогда, когда Дамира придет в себя, — кивнула, принимая ответ.

Мне самой теперь интересно узнать, откуда такая странная вещь у простой девочки. Кто так смертельно над ней подшутил и главное — зачем?

Глава 38

Декран вернулся поздно вечером, когда я сидела в кресле и читала книгу.

Он буквально ворвался в комнату, пыхтя праведным гневом. Интуитивно сжалась, закрываясь от этого разъяренного мужчины книгой. Хотя она меня точно не спасет.

— Ты что творишь ненормальная? — плевался ядом мой любимый мужчина. — Совсем сдурела? Последние мозги растеряла? — Декран подлетел ко мне и, схватив больно за плечи, встряхнул. Зашипела. Видимо гарпий понял, что перегнул палку и немного ослабил захват. — Тебя ни на минуту нельзя оставить одну, — продолжал рычать князь, выливая на меня непонятные обвинения, хотя догадываюсь о чем он. — Идиотка! Какая же ты идиотка!

— Все сказал? — холодно процедила я, выпутываясь из захвата, отступая на шаг. Книжка валялась на полу. Она не пережила столь бурной реакции Декрана.

— Илария, — рыкнул князь, надвигаясь на меня.

— Я прекрасно осведомлена, что ты не лучшего обо мне мнения и не нужно лишний раз напоминать об этом, — выставила вперед руку, не позволяя мужчине приблизиться. Глаза Декрана полыхали гневом. Желваки нервно ходили на скулах, а из ноздрей чуть дым не валил. Руки сжаты в кулаки. Был бы хвост — он бы им точно бил по полу. — Я сделала то, что посчитала нужным, — спокойствие, только спокойствие. Главное не сорваться. Напустила больше льда в голос. Равнодушие. Пусть не надеется, что меня легко выбить из колеи. — И если бы все повторилось, то поступила бы так же. Или считаешь, что нужно было позволить мальчишке сгореть заживо и сжечь всех в округе? — конечно, он уже все знает. Если не телохранители, так слухами земля полнится. И не сложно сопоставить, какая человеческая девчонка одним прикосновением рассеяла магию. — Или быть может, девочка под неизвестным проклятием должна была медленно умирать? А все это творится на твоей территории. Именно ты должен был все это контролировать, — да я его обвиняла. Понимаю, что он не всемогущ, но вот попытаться узнать причину проклятья он был обязан. Это его подданные и он несет за них ответственность. И если пускать в пещеры группы детей, то там должно быть максимально безопасно. — Уверена, что именно кулон с неизвестным камнем убивал девочку, но ни один маг его не смог обнаружить. Так может, прежде чем обвинять меня, нужно разобраться в происходящем?

— Лари, — стушевался Декран.

— Я сделала то, что лучше всего у меня получается и заметь, что две детские бессмертные жизни намного ценнее одной человеческой.

— Твоя жизнь не менее ценная для меня, — проворчал Декран. — Я в ответе за тебя.

— Ты в ответе за свой народ, — перебила его. Кажется, буря миновала. — Сегодня я есть, а завтра меня нет, поэтому не нужно зацикливаться на моей жизни. Я пока умирать не собираюсь, — Декран поднял с пола книгу и, прочитав название, положил ее на стол. — У себя на Родине я и не из таких передряг выбиралась.

— Я беспокоюсь о тебе, — он снова сделал шаг в мою сторону.

— Побеспокойся лучше о себе, — фыркнула я. — А меня трогать не нужно.

— Ты мне запрещаешь? — удивился князь.

— Какая проницательность, — съязвила я. — Знаешь, мне не сильно хочется пахнуть тобой. Меня сегодня только ленивый не обнюхал, — а ведь мое человеческое обоняние не позволяет так остро ощущать запахи. — Это знаешь ли, не радует. Можно было сразу написать табличку «Я переспала с князем» и пройтись с нею по городу. Результат был бы тот же. Спасибо, конечно, что не отказал, — тут я скривилась, вспоминая ночные мольбы. — И замечу, что теперь кроме твоего запаха на своем теле, я ни о чем другом думать не могу, а значит, со своей миссией ты справился и о Ралоке я вспоминаю реже. Отличная замена получилась, — подло, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Он сделал мне больно. Как бы я не храбрилась, сердце неприятно мучительно ныло.

— Какая же ты дура! — выплюнул злобно Декран.

— Пошел вон, — холодно процедила я.

Дура. Именно дура, идиотка, мазохистка. Влюбилась в него без памяти и ничего не могу с этим поделать. Ненавижу себя за собственную слабость. Как я хочу его сейчас обнять, поцеловать, прижаться всем телом, но не могу себе этого позволить. Унижаться не буду. Выпрашивать любовь мужчины подавно. Ночью было помутнение и сейчас я жалела о содеянном. Но если повернуть время вспять, то снова бы повторила свой безумный поступок.

— Ненавижу тебя, — прорычал яростно он.

Стремительно преодолев несчастные пару метров, прижал меня к стене и впился в губы злым, жестким поцелуем. Опешила от такого напора, но сопротивляться была не в силах. Ответила. Ответила со всем жаром и страстью, оплетая Декрана ногами, цепляясь пальцами за волосы. Он буквально кусал мои губы, отчего они начали саднить. Язык Декрана нагло хозяйствовал во рту.

На нас словно безумие нашло. Я была в одной ночной рубашке. Ему не составило труда оголить мои ноги и руками сжать ягодицы, прижимая к налитому силой паху. Декран терзал меня, а потом, высвободив на свободу свое возбуждение, одним резким движением ворвался в меня. Толчки были грубыми и быстрыми. Не было ни нежности, ни прелюдии. Он словно наказывал меня, брал то, что считал по праву своим. Моего согласия естественно никто не спрашивал.

Было ли это насилием? Однозначно нет. Скорее это безумие страсти. Я точно ненормальная мазохистка. Наслаждалась им, принимала все его жесткие прикосновения и млела в руках мужчины.

— Декран, — простонала хрипло я, прижимаясь еще ближе к телу гарпия.

Я очень тонко, остро ощущала его внутри себя. Каждый толчок, каждое резкое движение — все это отзывалось во мне неимоверным наслаждением. Как же я люблю его!

— Ненавижу, — прорычал Декран, изливаясь внутрь меня, шумно, рвано дыша, придерживая меня руками за ягодицы, прикусывая ключицу. Наши тела были мокрыми от пота. Гарпий с остервенением терся об меня. В моей голове туман и я не сразу сообразила, что шепчут его губы. — Как же я тебя ненавижу человечка, — выплюнул он презрительно. На меня словно помои вылили в который раз. Скоро я в них утону.

— Ублюдок, — зло процедила я, отпихивая от себя этого козла. Чувствовала себя использованной и грязной. Мной просто воспользовались.

Декран не сопротивлялся, а покинув мое тело, отнес на кровать, бережно уложив в нее.

— Илария, как же я ненавижу тебя, — с отчаяньем в голосе повторил Декран. Глаза сияли неестественным синим цветом. Он начал отступать, а губы все продолжали шептать. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу…

Я еле сдерживала слезы. Смотрела в глаза Декрана и видела в них неприкрытую ненависть. За что он так со мной? Почему? Если ненавидит так сильно, тогда зачем приходит, зачем держит возле себя в своем Замке? Ответа не было.

Декран пятился к двери, как трус, по пути поправляя брюки. Безумец. Он явно одержим.

Когда же дверь закрылась с той стороны, я дала волю слезам и, уткнувшись в подушку разрыдалась. Не знаю, как долго продолжалась моя истерика, но ее прервала Ферана.

— Вот выпей, — она протянула мне стакан с водой. — Там успокоительное, — пояснила гарпия. Неужели Декран побеспокоился?

Отказываться не стала и залпом выпила содержимое стакана. Я с этим гарпием истеричкой стану.