Её звали Никто (СИ) - SMIR LERA. Страница 11

— Садитесь, мальчики, — спокойным голосом проговорила она, что меня окончательно успокоило. Похоже, Пётр Андреевич ещё не рассказал ей о случившемся. Мы сели со всеми и приготовились слушать. — Сейчас ещё только двенадцать часов, поэтому часа два можете спокойно отдыхать, или поиграть на улице. Только не уходите с территории. В два часа собираемся в столовой на обед, мы с девочками что-нибудь приготовим. После обеда до четырёх часов опять можете быть свободны, мальчики могут сходить в лес за дровами, чтобы вечером можно было у костра посидеть. Шашлыки пожарим в шесть часов, пока ещё совсем не стемнело. Жарить будем на берегу озера, так что дрова носите сразу туда. Отбой будет в десять вечера. Если увижу, что ночью кто-то шляется по корпусу — вызываю с утра автобус и едем домой. Всем всё понятно? Вот и замечательно, можете быть свободными.

Елена Васильевна не стала смущать нас своим присутствием и пошла к себе в комнату, а мы остались в холле.

— Ну что, у кого в комнате собираться будем? — рассматривая своё отражение в зеркале, спросила Диана. — Вы же не собираетесь в десять спать лечь?

— Тут два варианта, — начал рассуждать Серёга, — либо в нашу комнату, либо в Катькину, потому что остальные живут по четверо. Решайте сами.

— Эй, а меня спрашивать не нужно? — возмутилась Катя и надула губы. — Может, я не хочу, чтобы в нашей комнате весь класс синячил.

— А никто и не будет, тётю Зину всё равно забрали, — довольно сообщил Игорь и начал наслаждаться возмущённым воем одноклассников.

— Как так получилось, Серёжа? — было видно, что Маша очень расстроилась. — Я думала, ты проконтролируешь, чтобы вас не поймали. Нас же из-за вашей выходки могут всех сейчас домой отправить.

— Если бы они могли, уже давно бы отправили, — проворчал Шувалов. — Да и причём тут вы? Поймали нас, значит и наказывать тоже будут нас. Короче, не хочу об этом. Раз мы проштрафились, приглашаю всех в нашу комнату после отбоя. Поиграем во что-нибудь, анекдоты потравим, короче, придумаем что-нибудь.

Одноклассники восприняли новый план действий достаточно неплохо. Я думал, что на Толика в первую же минуту набросятся все и изобьют его до полусмерти. Класс стал понемногу расходиться. Серёга, чтобы хоть как-то развеселить и отвлечь Толика повёл парней в спортзал поиграть в волейбол. Он и меня звал, но что-то мне совсем не хотелось играть. Маша с подружками убежала в комнату, Катя с Юлей тоже ушли к себе. В холле остались я и Вероника. Мы сидели молча и друг на друга почти не смотрели.

— Почему ты поехала с нами? — наконец, спросил я её.

— Когда Елена Васильевна уговорила дядю поехать, он не захотел оставлять меня дома одну.

— Одну? Ты разве с Петром Андреевичем живёшь? А где же твои родители?

— Они очень много работают, постоянно в командировках, я их почти не вижу, поэтому и живу с дядей.

Я кивнул головой и задумался. Мне захотелось узнать о Веронике как можно больше. Странный интерес к её личности не давал мне покоя.

— Я думала, ты будешь рад меня видеть, — неожиданно проговорила она и улыбнулась.

— Я рад, правда рад. Как тебе живётся в комнате с девочками? — я очень спешно перевёл тему разговора в более нейтральное русло. После того случая в день рождения Яны, я боялся заговаривать с Вероникой о наших взаимоотношениях.

— Я думала, будет хуже, — честно призналась она, — хорошо, что они вообще согласились меня пустить к себе. Со мной они не разговаривают, но я к этому давно привыкла, так что всё в порядке.

— Вероника, — мы с Никой обернулись. В коридоре стоял Удальцов. Увидев его, у меня внутри что-то перевернулось и ухнуло куда-то в низ живота, — а где все? Елена Васильевна говорила, что будет собрание.

— Всё уже прошло, ты поздно пришёл, — объяснила Вероника и вздохнула. — До обеда все могут быть свободны.

— Вот как? Хорошо. Вероника, не могла бы ты оставить меня наедине с Алексеем, мне нужно с ним поговорить.

Вот тогда мне действительно стало страшно. Вероника поднялась с дивана и скрылась в тёмном коридоре нашего крыла. Когда стало совсем тихо, Пётр Андреевич заговорил.

— Я знаю, что ты с недавних пор начал общаться с Вероникой. И если раньше я был не против вашего общения, то сейчас я хочу попросить тебя прекратить вашу дружбу. Я надеюсь, ты понимаешь почему?

— Нет, Пётр Андреевич, я совершенно не понимаю, — просьба Удальцова повергла меня в шок. — Что я вам такого сделал? Если вы из-за этих бутылок с водкой, то простите, мы виноваты, но мой рюкзак был чист, можете ещё раз всё досмотреть.

— Ваша с Гордеевым выходка здесь совершенно не причём. Я беспокоюсь за Веронику. В этом году участились случаи драк в вашем классе и, мне кажется, что ты имеешь к этому прямое отношение.

— Да я её даже пальцем не тронул! Наоборот, я столько раз её защищал, неужели Вероника не рассказывала вам?!

— Рассказывала. А ещё она рассказывала, что после этих самых драк ты продолжал спокойно общаться с одноклассниками, будто ничего не произошло. Ты защищаешь её и в то же время дружишь с теми, кто её обижает. Знаешь, как это называется? Лицемерие.

— Но Веронике нужны друзья, как же вы не понимаете! Ей нужна поддержка, ведь с ней кроме меня никто больше не общается!

— Я погляжу, ты возомнил себя великодушным героем, который делает одолжение и дружит с Вероникой? Уж лучше она будет совсем одна, чем будет дружить с тобой!

— Почему вы решаете за неё?! — мне казалось, что ещё немного и я потеряю контроль. Я готов был с кулаками наброситься на преподавателя. — Если вы знаете, что Веронике здесь так плохо, то почему вы не переведёте её в другую школу, или вовсе не увезёте её отсюда?

— А это уже не твоего ума дело, — Удальцов встал, я подскочил с дивана следом за ним. — Я тебя предупредил, больше чтоб я тебя рядом с Вероникой не видел.

Он направился к выходу. Ярость и злость кипели во мне настолько, что аж в глазах всё потемнело. Я закричал.

— Да что вы можете?! Что будет, если я вас не послушаю?!

Удальцов не остановился, словно машина, он твёрдо и уверенно скрылся за дверью.

Мои руки тряслись, а внутри всё будто пылало. Взглядом я метался из стороны в сторону, ища на чём бы выместить свою злость. Вспомнив, что в комнате никого нет, я поспешил именно туда. Закрывшись, я подлетел к своей койке и сцапал в руки подушку. Я сжал её изо всех сил и лёг. Постепенно хватка моя ослабевала, зато перед глазами предательски начинало всё плыть.

— Вы не посмеете нас разлучить, — шёпотом произнёс я и закрыл лицо ладонями. Мне не хотелось ничего, разве что, только забыться. Свет в комнате становился всё тускнее, пока вовсе не исчез. Я не знаю, сколько пролежал в обнимку с подушкой, но когда вновь начал нормально воспринимать мир вокруг себя, увидел, что мои соседи по комнате уже вернулись. Они сидели за столом и перекидывались в карты. Толик первый заметил, что я очнулся.

— Серый, глянь, кажется, наша красавица спящая проснулась, — проговорил он. — Ну и напугал же ты нас, придурок! Уже неотложку вызывать хотели.

— Чего я такого делал? — я поднялся и сел на кровать. В ушах немного звенело, и голова была будто пустой. Рассказать историю решил Серый.

— Пришли мы в комнату и видим картину: лежишь ты, значит, калачиком, подушку обнимаешь. Решили, что ты просто спать лёг, а Толян с дуру решил тебе подушку под голову положить. Только начал у тебя её забирать, а ты как давай его мутузить ею, а потом вообще начал орать: «Не смейте, вы не сможете нас разлучить!». Я всё понимаю, мы — школьники — часто не досыпаем, но чтобы из-за подушки так истерить, это уже перебор.

— Извините, — только и сумел выговорить я, виновато улыбаясь, — я вообще ничего такого не помню.

— Не знаю, как ты, Серёга, а я после этого боюсь с ним в одной комнате ночевать. Он ведь и задушить может, а на утро ничего даже не вспомнит.

Мы втроём рассмеялись. Кажется, игра в волейбол пошла Толику на пользу, он вновь шутил и был полон энергии, которую не знал, куда девать.