Господин поручик (СИ) - Башибузук Александр. Страница 35
С подарками для близняшек особенно голову не ломал. Девочки? Значит получайте куклы. Нынче акселерацией даже не пахнет, так что вполне по возрасту. Опять же, война и собственная сестра-цербер их детства лишила. Так что пускай наверстывают.
Как раз на руку, в одной из антикварных лавок нашелся комплект из двух роскошных фарфоровых кукол ручной работы с целым гардеробом одежек в придачу.
А вот над подарком для Ульяны пришлось поломать голову. Цветы для цветочницы? Смешно. Духи? Не самый лучший вариант. Золото? Претенциозно, дева старорежимных нравов, может и обидеться. В наше время можно было бы обойтись каким-нить новомодным гаджетом, но «айфонов» еще не придумали. К счастью.
Остановился на книге и приобрел у букиниста подарочный томик трагедий Уильяма Шекспира 1850 года издания. Тут уж как повезет. Может и понравится.
Список покупок завершил роскошный торт, конфеты, пара бутылок сидра и шампанское. Это уж точно в тему придется. Ладно, это все мелочи. Главное, не спалиться по пути.
К счастью, не спалился. Хотя у самого дома цветочниц попался на глаза полицейскому патрулю. Не понимаю, меня не ищут, что ли?
Брякнул звонок. За дверью раздались шаги.
- Вы... – Ульяна немного смущенно улыбнулась.
- Я...
Густые русые волосы с уложенной бубликом косой, над словно надломленными посередине бровями, высокий ровный лоб, слегка вздернутый носик, большущие карие глаза с пушистыми бровями, легкая скуластость... Черт! Я не мог отвести от нее глаза! Да что же это такое... Как зачаровала...
- Так проходите же, проходите, – спохватилась девушка. – Аглая, Ефросинья, встречайте гостя...
На меня тут же бурей налетели близняшки и в буквальном смысле втащили в квартиру. Уж кто-кто, а они точно мне были рады!
- Дамы... – избавившись от плаща и шляпы, я нагнал на себя официоза. – Прошу вас разрешить мне вручить вам подарки.
- Разрешаем, – девицы синхронно кивнули и присели в книксене. На их счастливых мордашках просто бушевал радостный интерес, а я почувствовал себя по настоящему счастливым. Зараза... все-таки не было у меня в прошлой жизни детей. Иначе, я бы не воспринимал так обыкновенную детскую радость подаркам. Надо бы им платьишек прикупить, что ли. Эти уж совсем старомодные, да и штопанные перештопанные...
- Это вам.
Аглая и Ефросинья покосились на старшую сестру. Та нахмурилась, но сразу же улыбнулась и кивнула.
Зашуршала оберточная бумага. Девочки с широко раскрытыми глазами замерли, смотря на куклы, а потом неожиданно разревелись и бросились меня обнимать.
- Ну что вы, дамы, что вы... – я растерялся и не вполне соображая, что делать, посмотрел на Улю.
- Перед самой своей смертью, наша бабушка, Александра Алексеевна, – пояснила Ульяна, – подарила им почти точно такие. При эмиграции, мы бросили почти все, но куклы взяли с собой. Как память. А здесь были вынуждены их продать, потому что поначалу приходилось очень туго. А выкупить назад уже не смогли.
Меня поразило с каким спокойствием она все это рассказывала. Абсолютно не смущаясь, без капельки стыда. Да уж, очень многого я не знаю об аристократах. Думал, что они нужды стесняются, а тут...
- Глаша, Фрося! – видимо решив, что трагическое отступление слегка затянулось, строго произнесла Ульяна. – Живо приведите себя в порядок!
- Да, Уленька, – все еще всхлипывая и прижимая к себе подарки, как величайшие в мире драгоценности, сестрички убежали в комнату.
- А это вам... – воспользовавшись моментом, протянул я книгу цветочнице.
- Вы очень любезны, Александр, благодарю вас, – Ульяна мельком глянула на обложку и едва уловимой иронией улыбнулась. – Идемте уже за стол.
И пошел, куда деваться, когда такая девушка приглашает.
Угощение было очень скромным, но эти блины, ватрушки и кулебяка показались мне вкусней любых деликатесов.
Дальше мы пили сидр и шампанское, ели торт, потом танцевали и играли в фанты, словом, веселились вовсю. Знаете, с самого момента попадания, все вокруг казалось мне чужим, не родным, а здесь, впервые за все время, я почувствовал себя дома.
Очень хотелось остаться наедине с Ульяной, но никак не получалось; близняшки осаждали меня по всем правилам воинской науки. Но, наконец, такой момент выдался: когда я отпросился покурить в прихожую, туда неожиданно пришла Уля.
- Вы курите? – сказать ничего более умного мне не пришло в голову.
Ульяна отрицательно качнула головой.
- Нет, с отвращением отношусь к зависимости отчего-либо. Но можете курить. Кстати, помнится, вы общались рассказать о себе? Думаю, сейчас самое подходящее время.
- Даже не знаю, что сказать...
- Начните с самого начала, – спокойно посоветовала Ульяна.
- К сожалению, очень мало помню о себе... – выдавил я из себя.
- Это как? – цветочница удивленно приподняла брови.
- Последствия контузии.
Ульяна скептически улыбнулась.
- Я не лгу. Помню, что воевал в составе Русского экспедиционного корпуса, потом в Русском легионе Чести. В звании поручика...
- И награждены высшей наградой Франции, за проявленное геройство, – дополнила за меня Ульяна.
- А вы откуда знаете? – слегка опешил я.
- Глаша и Фрося копались в подшивке старой прессы и нашли вот это, – Уля достала их кармана передника аккуратно сложенную газету, – это вы?
Я взял ее в руки, развернул и уставился на пожелтевшую фотографию бравого поручика в лихо заломленной фуражке на перебинтованной голове и знаком отличия Почетного легиона на гимнастерке русского образца. Текст гласил, что высшую награду Франции вручили начальнику пулемётной команды Русского легиона Чести, поручику Аксакову, за исключительный героизм, проявленный в боях при Суассоне. А ниже сухой заметки, шел восторженный рассказ, как оный поручик со своими подчиненными в пешем порядке с пулеметами наперевес, атаковал прорвавшихся немцев.
Голову неожиданно прострелила острая боль, в глазах поплыло марево, почти сразу сменившееся черно-белой картинкой. Свозь облака дыма шли оборванные и грязные солдаты в русской форме, больше похожие на приведения, чем на живых людей. Мерно чеканя шаг по обожженной земле, они на ходу вели огонь короткими очередями из пулеметов Шоша...
- Александр... – встревоженный голос Ульяны, вырвал меня из видения. – Вам плохо...
- Нет, все нормально, – пересиливая себя, я улыбнулся ей.
- Воспоминания? – с пониманием поинтересовалась Уля и слегка дрогнув голосом, добавила. – Вот и у меня... порой... такое случается...
- У вас? – мне не удалось скрыть изумление. Она была на войне?
- Да, у меня, – кивнула девушка. – Но вы не закончили рассказ о себе.
- Хорошо, – я на мгновение запнулся, подыскивая слова, – не так давно, я проснулся и обнаружил, что ничего не помню о себе. Вообще ничего, кроме имени, фамилии, звания и еще нескольких мелочей.
- Не так уж мало, – мягко заметила Ульяна. – Но продолжайте, продолжайте.
- Как скажете. Воспоминания потихоньку возвращаются, но мелкими, незначительными крупицами, не позволяющими пока составить цельную картинку.
- А ваше, «задание»? – пристально посмотрев на меня, напомнила Уля.
- Все-то вы помните, – в этот раз улыбка у меня получилась более искренней. – Придется рассказать. Неожиданно обнаружилось, что у меня какие-то счеты с местными бандитами. Увы, не помню, по какому поводу. Признаюсь, вот как-то не хочется, чтобы меня убили, поэтому и приходится разбираться с ними. Когда защищаться, когда самому нападать. Пожалуй, это все, что я могу пока сказать. Теперь ваша очередь.
К моему удивлению, обошлось без возражений со стороны Ульяны.
- Наш дедушка, Александр Федорович Козен, – начала рассказ девушка, – был генералом от инфантерии, а бабушка, Александра Алексеевна Козен, урожденная княжна Куракина, служила статс-дамой последней русской императрицы. Дедушка умер раньше, а бабушка в шестнадцатом году. Мы с Глашей и Фросей остались одни... – отчего-то Уля не стала упоминать своих мать и отца. – А что обо мне... Смольный институт, потом армия. Вместе с подружкой, тоже Аглаей, записались в женский батальон. Правда, на фронте я была недолго, пришлось возвратится домой, чтобы присматривать за сестрами. Ну а потом... когда начался этот ужас в России, мы едва успели уехать во Францию...