Марья Бессмертная - Жильцова Наталья. Страница 14

«И куча нежити, – напомнила я себе. – В свой мир я тоже переместиться без помощи не смогу, а всю жизнь провести среди нежити – то еще удовольствие. Нет, придется ехать».

– Ладно, – я глубоко вздохнула. – А почему вы решили, что мост нас не испепелит?

– Я ж конь царский, – напомнил Конь. – Во-первых, я наполовину нежить, а во-вторых, у меня подковы зачарованные. Так что как раз у нас проблем с перемещением точно не будет. Лучше побеспокойся о том, что по ту сторону реки ждет.

– А что нас ждет?

– Границы царства Кощеева. И те, кто его сильно не любит.

Я прищурилась, стараясь разглядеть в пляшущем от жара воздухе другой берег. Взгляд упорно соскальзывал на полосы моста, глаза слезились.

– А там что? На той стороне? Смотри, дом какой-то… заросший, правда…

– Избушка Бабы-яги, – ответил Яр. – Привратницей у моста Ягишна была, но ее почитай, уже двадцать лет нет, вот и заросла изба. Никого другого-то она к себе не подпускает. Да и никто сюда не ходит по доброй воле. Мало того что можно сгореть в Смородине, но и быть разодранным ногами куриными да избой придавленным желающих тоже маловато. Хотя иногда находятся герои. Про золото Кощеево наслушаются и стараются удумать плохое.

– И как, получилось у кого-нибудь? – разговором я откровенно тянула время.

– У одного, – подтвердил Конь. – Не нашего роду-племени он был и имя имел странное. Ошу… Ушон… Нет! Оушен! Точно, Оушен. Не один пришел, а с друзьями верными, числом тринадцать. Их курган мы проезжали недавно, кстати.

– И много золота они сперли?

– А кто сказал, что они что-то сперли? – Конь фыркнул. – Бабу-ягу сон-травой обмануть смогли, да через Смородину перейти в башмаках железных, зачарованных. Ну а на нашем берегу их самолично Кощей встретил. Его тогда с утра Марья Моревна хотела заставить мебель во дворце переставить по-новому, так что царь наш сильно не в духе был. Мечом-кладенцом враз этого Оушена и его друзей порубал. Я только одному голову откусить и успел.

Я нервно хмыкнула. Вот даже представлять эту битву не хочу.

Ладно, дольше ждать смысла нет. Река-то все равно не погаснет.

Решившись, я повернулась к эскорту и, вскинув руку, приказала:

– Возвращайтесь во дворец, рыцари. Благодарю за службу!

Все так же молча, рыцари одновременно склонили головы, а потом развернули коней и не спеша отправились прочь.

Глубоко вздохнув, я сосчитала про себя до пяти, а потом скомандовала:

– Ну, Конь, поехали! – и зажмурила глаза.

Спина подо мной вздрогнула, жар пыхнул прямо в лицо, и раздалось звяканье металла о металл. Мы пересекали Калинов мост.

Глава 4

На другом берегу, неподалеку от избушки, которая при нашем приближении приподнялась на огромных куриных ногах с кривыми когтями и предупреждающе захлопала ставнями, я спешилась и начала придирчиво осматривать плащ в поисках подпалин. К счастью, обошлось. Жар был хоть и сильный, но терпимый. И конь хвастался не зря – по Калинову мосту он действительно прошел, как по ровной дороге.

– Может, попробуем к избушке подойти, а? – спросила я, сама не понимая, зачем мне это надо. – Вдруг меня признает. Чай, Баба-яга меня с детства растила.

– Я бы не советовал, – ответил посох. – А коль не признает? Придется либо палить ее – а на землях без силы Источника я предпочитаю магию экономить, либо спасаться бегством. А она при желании может такую скорость развить, что и коню нашему потрудиться придется.

– С полскачка обгоню! – тут же задиристо отреагировал конь в ответ на слова посоха. – Пойдем проверим?

Но я тут же отрицательно мотнула головой и подняла руки.

– И так верю! В следующий раз посмотрим. Сейчас нам куда?

– Прямо поедем, пока земли Кощеевых данников идут, потом Залесье кругом обойдем. Ни к чему нам с тамошними заставами видеться. Минуем Угрюмые Кручи, а там и болота рядом. Посередь болот озеро раскинулось, там и стоит остров тот, Лукоморьем называемый.

– Болота? Погоди, я думала, Лукоморье около моря где-то, – отметила я, залезая на коня с пенька.

– А оно раньше и было островом на море, – согласился Яр. – Пока кот не надоел Морскому Царю, который остров сей к Водяному и переместил.

– То есть как переместил? – удивилась я. – Целый остров?

– А чего особенного-то? – посох пренебрежительно скрипнул. – Слово сказал, силу Живой воды призвал – и вжух! Теперь Баюн своими весенними песнями ему мальков не распугивает.

– А Водяной?

– А что Водяной? Супротив Царя Морского он не пойдет. Так что смирился. Говорят, даже сдружился с котом. Вместе в шахматы играют. Да и русалка морская, что на дереве кота в ветвях сидела случайно, тоже у Водяного оказалась. Уж по красоте-то она всяко поинтересней кикимор болотных будет. Так что Водяной внакладе не остался.

– Понятно, – протянула я. – Ладно, в путь! Дорога сама не кончится.

По эту сторону от реки Смородины обстановка уже жути не нагоняла. Лес был самым обычным, птички пели непрерывно, солнышко приятно пригревало.

Кощеев Конь мчал по дороге со скоростью хорошей спортивной машины, и от сильного ветра в лицо спасал только легкий магический щит посоха. А вскоре на пути стали попадаться крестьянские телеги. Толком разглядеть я их не успевала, но было их довольно много.

– Кощеевы данники, – пояснил Яр. – Они смирные. Платят батюшке твоему за защиту и спокойствие и живут себе не тужат. И про богатырей, чуть те объявятся, тут же сообщают куда следует. А что мертвых своих должны к нам отправлять – так то цена малая за мирную жизнь. Да многие и не против посмертного существования, сами к Смородине идут.

Вокруг то и дело мелькали деревеньки, дубравы и березняки. Мы миновали несколько небольших речушек. Конь их просто перепрыгивал, не сбавляя скорости и тем самым окончательно убедив меня, что куда лучше любого внедорожника.

Однако солнце постепенно клонилось к закату, и, несмотря на волшебное седло, моя спина и то, что пониже, начали серьезно намекать, что пора и на отдых.

– И где там корчма, Костопрахом обещанная, для ночевки? – спросила я.

– Через четверть часа в «Трех кабанятах» у старого Неклюда окажемся, – отозвался Конь. – Он в здешних местах самый хороший овес держит, без плевел.

Корчма и впрямь показалась скоро. Располагалась она на перекрестке четырех дорог и, несомненно, пользовалась успехом у проезжающих, судя по количеству коней, привязанных к коновязи, и груженых телег неподалеку.

Мы заехали во двор, когда над горизонтом от солнца остался лишь самый краешек. Стрекотали кузнечики, а воздух был пропитан ароматами дыма, смолистой хвои и жареного мяса.

Откуда-то из-за угла вылетел босоногий парнишка и, низко кланяясь, помог мне спуститься.

– Ай и рад будет старый Неклюд Василису Кощеевну вновь увидеть, – заголосил он, явно давая понять хозяину корчмы, что гости к нему пожаловали необычные. – Ох и привалило радости на старости лет хозяину. Сама Василиса Кощеевна приехала!!! – заорал парень уж совсем неприлично громко.

– Я его сейчас сам привалю, – проворчал посох. – Слышь, отрок, заткнись, а? – он клацнул челюстью и полыхнул зеленым пламенем в глазницах.

Парнишка ойкнул, замолчал и вновь согнулся в поклоне, а дверь корчмы распахнулась. Оттуда, вытирая огромные волосатые руки о длинный фартук, к нам спешил, по-видимому, сам хозяин: огромный широкоплечий дед, неприлично бодрый для своего возраста.

– Прошка! – рявкнул он с ходу. – Коня Василисы Кощеевны отведи да поставь отдельно от иных. И овса самого лучшего, и водицы колодезной ему налей. Расседлай скоренько, да сумы с поклажею в покои гостевые занеси.

Конь, явно довольный таким вниманием, лишь всхрапнул, позволяя парню взять поводья и отвести себя прочь. А старый Неклюд уже стоял возле меня, кланяясь так, что спина хрустела.

– Ох и порадовала старика, Василисушка, – проговорил он. – Ох и принесла радости. А батюшка твой тоже приехать изволит? Уж как я рад, что помирились вы. Правильно люди говорят – семья сильна, когда над ней крыша одна…