Шутка Хаоса (СИ) - Рейнер Анна. Страница 3

— На твоем месте я бы подумал, прежде чем сделать еще хоть один шаг, — мрачно заметил Риз и ловко выхватив меч, направил его острие в грудь детины. — Я не шучу.

Крестьяне остановились в нерешительности, в глазах людей промелькнул испуг.

Кэрнок попятился от рыцарского меча и повернулся к предводителю:

— Слушай, Стах, мне вообще-то жить еще хочется и не улыбается быть рассеченным надвое…

— А ты уже струсил? Но нас дюжина, — Стах кивком указал на крестьян. — Или ты уже забыл, что рыцари и «праведники» жируют, а мы дохнем от голода?!

— Нет, не забыл, — тут же потупился Кэрнок.

— Чего стоим?! Кого ждем? — взревел главарь. — Нас двенадцать, он — всего лишь один! И за нами правда!

Кэрон ничем не могла помочь рыцарю. Ей оставалось только молиться Самаэлю, чтобы он сохранил ей и Ризу жизнь.

Кэрнок, осмелев и снова угрожающе подняв топор, резко шагнул вперед. Испугавшись, конь под Керон заржал и встал на дыбы. Крестьяне опешили и не сразу сообразили, в чем дело.

Риз мгновенно соскочил со своего коня и мечом плашмя ударил со всей силы главаря по ребрам. Стах, хватая ртом воздух, упал. Рыцарь тут же развернулся и пнул Кэрнока в живот, вот только этот удар не получился таким же действенным, как предыдущий. Но все же от неожиданности детина выронил топор.

Риз не хотел убивать нападающих, поняла Керон. Лишь напугать и освободить дорогу.

Но увидев, что их вожак лежит на земле, крестьяне вместо того чтобы броситься наутек, кинулись на рыцаря всем скопом.

Просвистела стрела и вонзилась в ногу одного из мужчин. Крестьянин вскрикнул и отшатнулся. Вторая стрела устремилась в плечо Кэрнока, третья — вонзилась возле ног уже оклемавшегося Стаха.

Подхватив раненых, крестьяне поспешили ретироваться. Они надеялись на легкую добычу, но в итоге сами попали впросак.

Керон обернулась в ту сторону, откуда летели стрелы, и заметила почти сливающегося с елью лучника. Он целился прямо в грудь Риза.

Глава 2 Векрос. Сокровищница жрецов

Снова крутит живот так, что сил нет терпеть. Как же кушать-то хочется…

На торговой улице Векроса было мало народа. Как только в этом городе вспыхнула чума, многие торговцы уехали, не желая заразиться. Обычные горожане старались лишний раз не высовывать нос на улицу, но так или иначе нужда все равно заставляла их иногда покидать жилища. А вот ворам и нищим и вовсе деваться оказалось некуда — волей-неволей им приходилось постоянно рыскать по подворотням в поисках пропитания. Приближалась зима, и они все чаще сбивались в тесные кучки у костров в надежде согреться, а по утрам возле пепелищ все чаще находили бездыханные тела, помеченные черными мертвенными пятнами. Эта зараза не щадила никого.

Он и сам бы ушел куда подальше из Векроса, но куда? Идти некуда, да и не с кем. К тому же в долгом походе нужны деньги и еда хотя бы на первое время, а все, чем он пока смог разжиться на воровском поприще — лишь новенькой курткой.

Ташин старался избегать скопища нищих. Он уже давно облюбовал себе чердак и, закутавшись в гору тряпья, проводил одну ночь за другой, порой вздрагивая, когда ветер уж слишком ярился и проникал сквозь широкие щели в крыше. Днем же юноша скитался около продуктовых лавок и цепким взглядом осматривал выходящих из них горожан. Те, что казались ему чуть побогаче, тут же лишались поясного мешочка с монетами. Ловкий, быстрый, гибкий, он почти всегда находил себе на хлеб, но вчера день выдался неудачным, и разжиться парой медяков так и не получилось. Возможно, хотя бы сегодня что-нибудь да выгорит?..

Он остановился примерно в десяти шагах от небольшого магазинчика и уселся на мостовую. Долго ждать не пришлось. Из хлебной лавки вышли две женщины, жуя сдобные булки. Запахло ароматной сдобой. Ташин почувствовал, как слюна заполнила рот, а живот заурчал еще сильнее, снова напоминая своему владельцу, что тот целый день не ел. Как будто он и сам это не знает!..

Сглотнув, юноша пошел вслед за ними.

Женщины так и шли вдоль улицы, не думая сворачивать, и Ташин забеспокоился. Все-таки работать в шумной толпе или же в пустом переулке намного проще и больше шансов не оказаться схваченным. Но голод заглушал все доводы разума, и юноша прибавил шаг.

Поравнявшись с ними, он схватил кошель, висевший на поясе одной из женщин, с силой дернул и оторвал. Ощутив в ладони вес монет, Ташин уже собирался бежать, но обворованная женщина успела схватить его за шиворот.

— Куда?! — взревела она. — Стража! Стража! Воруют! Помогите!

С ужасом он заметил спешивших к ним стражников. И откуда они взялись? Только что же их здесь не было…

Гнить в тюрьме не хотелось, да и не держали в тюрьмах долго, практически сразу отправляя на виселицу.

— Пусти, жирная кляча! Пусти!

Юноша насилу вырвался из цепких рук дородной тетки, отчетливо услышав, как жалобно затрещала совсем новенькая куртка. Кошель выпал из его рук, смачно шлепнувшись о мостовую, но он не стал его поднимать, а рванул вверх по улице. Иногда он врезался в не успевающих отскочить с его пути людей. Чтобы ненароком не сбить дыхание, он не оглядывался назад, но знал, что преследователи не отступают. За спиной продолжали раздаваться крики:

— Лови! Держи!

«Вот кретины, — думал он. — Кошель остался у хозяйки, так зачем за мной бежать?»

Ташин петлял, стараясь сбить с толку преследователей, затем он скользнул в какой-то убогий переулок и наспех огляделся. Стражники вроде как отстали. Немного отдышавшись, юноша пошел спокойным шагом вдоль домов. Теперь самое главное — не привлекать к себе внимание.

Ташин снова свернул, но тут же нос к носу столкнулся с краснолицым и широкоплечим стражником. Грудь и ноздри мужчины судорожно вздрагивали от быстрого бега.

— Попался, гадёныш! — гаркнул он, попытавшись схватить юношу. — Теперь не уйдешь!

Припав на карачки, парень увернулся и опрометью побежал в другую сторону. Следом неслись проклятья и угрозы. Затаиться и выждать не получилось. Теперь надо бежать, не оглядываясь, пока он не выберется из города.

Наконец у Ташина получилось выскочить на более знакомые улицы, которые находились на окраине города. Поворот. Продолжительный бег. Снова поворот. Городская стена уже совсем близко.

Юноша юркнул в широкую щель и оказался за пределами Векроса. Теперь можно вздохнуть с облегчением — стена слишком высокая, а протиснуться в ту дыру, через которую сумел уйти худощавый воришка, ни один стражник не сможет.

Уняв бешено бьющееся сердце и восстановив дыхание, он огляделся. Солнце еще висело высоко, заливая блеклым светом пожухлую траву. Примерно в миле от города на значительном возвышении виднелись развалины какого-то храма. Именно туда и направился Ташин, надеясь пересидеть там до вечера. Совсем скоро переполох утихнет, и стражи разбредутся по своим постам.

Он снова взглянул на руины некогда величественного пантеона. Упавший конусообразный купол так и остался стоять набок, подпираемый всего лишь одной колонной. То тут, то там виднелись каменные ступени и широкие перила, плавно уходящие вниз. Когда он был разрушен и кому из шестерых богов принадлежал, Ташин затруднялся ответить. Просто знал, что этот храм превратился в руины уже давным-давно — еще во времена войны Четырех Стихий. Кое-где сохранившиеся стены носили отпечаток времени и долгих пронзительных ветров. Здесь имелись и письмена на древнем позабытом наречии, но этим языком не пользовались вот уже несколько столетий, и прочесть хоть что-то Ташин так и не смог. Наверное, жрецы все еще хранят эти знания, а вот для обычных людей они оказались утеряны.

Детей крестьян и нищих грамоте не обучали, да и немногие ремесленники могли себе позволить отправить свое чадо на обучение. Все-таки запрашиваемые суммы в специальных заведениях были достаточно высоки. Но Ташину повезло — его мать когда-то обучалась грамоте и как смогла научила сына. Правда, он читал по слогам и считал всего лишь до ста, но гордился и этим. Когда же его родители умерли от тифа, а дом в небольшой деревушке отобрала империя за неуплату налогов, ему пришлось перебраться в ближайший городок. Так и началась его воровская жизнь.