Выйду замуж по любви (СИ) - Ваниль Мила. Страница 29

— Мы еще договорим, — пообещала она тихо.

До берега их доставили на шлюпке, здесь не было удобного причала. Чтобы Майя не замочила туфельки и платье, Мэт на руках донес ее до сухого места. Матрос помог перенести на берег корзины с пледами и едой, а потом отправился обратно на яхту.

— Они вернутся? — встревожено спросила Майя, когда увидела, что яхта снялась с якоря и удаляется от берега.

— Конечно. Вернутся к назначенному часу.

— Яхта не твоя?

— Не моя, — Мэт улыбнулся. — Яхта арендована на пару рейсов.

— Но ты вел себя там не как гость.

— Я много читал о парусниках. Капитан разрешил мне провести экскурсию для тебя.

Майя задавала правильные вопросы. Как бы она себя не вела, в уме ей не откажешь. И если уж он сам заговорил о доверии…

— Пойдем? — Мэт подхватил корзины. — Я покажу тебе место для пикника.

Тропинка вела на вершину холма, с которого открывался вид на озеро и окрестности. Тут было красиво и тихо. Внизу расстилались заливные луга. Местные уже скосили и высушили траву, собрали ее в огромные стога. На холме росли кусты и лежали валуны. Мэт расстелил на траве плед для Майи и скатерть. Она хотела помочь, но он не позволил.

— Отдыхай, я за тобой поухаживаю, — сказал он с улыбкой.

— Станешь снова Мэтом? — попросила Майя. — Ведь тут никого нет.

— И то верно.

— Можно посмотреть на маску?

— Нет.

Он ответил резче, чем собирался, и Майя, замолчав, отвернулась. Потом она прошлась по полянке, постояла, всматриваясь в озерную гладь, и легла на плед, на спину, раскинув в стороны руки.

— Тебе нехорошо?

— Люблю смотреть на небо… — она осеклась. — Любила когда-то.

— Майя, прости. Я покажу тебе маску, позже.

— Если нельзя, лучше не надо, — отозвалась она. — Я не настолько любопытна.

Все не так. Мэт чувствовал, что Майя отстранилась, стала какой-то чужой, холодной, безразличной. Он обидел ее, доверив тайну? Она разочарована тем, что связалась с певцом? Или, того хуже, уже решила, что он охотится за ее деньгами?

День был чудесным, солнечным, жарким. В кустах пела какая-то птица — переливисто, звонко. С озера тянуло прохладой. Пахло разнотравьем и, совсем немножко, водорослями. И еда вкусная — мясо в лепешках, ароматная зелень, сахарные томаты, пирог с сыром, крепкий чай в термобутылках, спелые абрикосы и персики, сладости.

Майя не дулась, от еды не отказывалась, вежливо отвечала, но задушевной беседы не получалось. Мэт надеялся, что они проведут этот день, наслаждаясь обществом друг друга, но, похоже, она лишь терпела, ожидая, когда все закончится. И винить можно только себя.

После завтрака Майя захотела собирать цветы.

— Давно этого не делала, — чуть виновато объяснила она. — Когда-то мы с сестрами плели венки из полевых цветов.

Они спустились на луг, где, взамен скошенных, росли новые травы. Вместе набрали огромный букет из васильков, купальниц, посконника, горца и… ромашек. Благо Майя уже не шарахалась от этих цветов. Наверх не вернулись, уселись в стоге сена. Мэт задумчиво жевал соломинку, Майя тут же принялась разбирать цветы и плести венок.

— Послушай… — он наконец решился задать щекотливый вопрос. — Тебе неприятно, что я пою?

Майя подняла на него удивленный взгляд.

— Да что ты, конечно, нет, — ответила она. — Отчего это может быть неприятным? У тебя волшебный голос. И на альте ты играешь прекрасно. Почему ты спросил?

— Ты изменилась после того, как узнала правду.

— А-а-а… — она вздохнула и отвернулась. Ее пальцы теребили стебельки цветов. — Я испугалась, Мэт.

— Чего же?

— Твоей откровенности. У меня тоже есть тайна. И я собиралась тебе открыться, правда. Только тянула… — Он заметил, что ее руки задрожали. — А после того, как ты сказал о доверии, поняла, придется… уже сегодня. Но вот… до сих пор не могу придумать, с чего начать.

— Такая страшная тайна? — Мэт невольно улыбнулся. Майя была похожа на маленькую девочку, которая вот-вот признается, что съела варенье, и знает, как ее за это накажут. — Не говори, если не хочешь.

— Не хочу… — прошептала она. — Но должна. Вот, смотри… — Она положила на ладонь маленькую ромашку. — Если надо за что-то зацепиться, то почему бы не за это… Вообще, таких историй много, с ромашкой — одна из них. Я вышла замуж не по любви, по велению батюшки. Муж… он… — она судорожно перевела дыхание, прежде чем продолжить. — Князю нравилось меня пороть. Он придумывал провинности, потом наказывал и насиловал. Наверное, мне никогда этого не забыть, и… я не смогу…

У Мэта все поплыло перед глазами. Одна мысль о том, что кто-то может бить женщину, вызывала приступ тошноты и ярости, а Майя говорила о князе Полянове.

— И из-за ромашки тоже? — спросил он и тут же пожалел об этом.

Майя уронила цветок и закусила губу, как будто он ее ударил. Конечно, ведь она надеялась на сочувствие и не ожидала расспросов.

— Не отвечай, — попросил он, но она упрямо покачала головой.

— Отчего же? Да, и из-за ромашки тоже. Кто-то подарил мне цветок… Не помню кто, тогда я уже плохо понимала, что происходит вокруг. Помню, как испугалась. Знала — за это накажут. Так и вышло.

— Майя… — он попытался взять ее за руку, но она не позволила.

— Нет, погоди. — Ее голос уже звенел от слез, сдавивших горло. — Я все понимаю, Мэт, правда. Такая женщина, как я, никогда не сможет стать достойной женой. Помнишь, я говорила тебе, что не всегда была плаксой? Но уже год, как он умер, а я так и не оправилась. И… и… и я не уверена, что когда-нибудь смогу лечь с мужчиной…

Последние слова она выдавила через силу, но Мэт уже не слушал. Он притянул Майю к себе, ловко усадил на колени и обнял, как маленького ребенка. Конечно же, она расплакалась, уткнувшись в его плечо, но не сопротивлялась, не пыталась вырваться.

— Ш-ш-ш… — приговаривал он, качая ее на руках. — Ш-ш-ш…

Других слов не находилось. Мэту казалось, что любые слова — лишние. Что он ей может сказать? Что он — тот самый дурак, который подарил ей ромашку и обрек на страдания? Да и не в ромашке дело, ясно же, что старый урод приревновал бы жену к любому столбу, не то что к молодому офицеру. И с обвинением все понятно, как белый день. Пусть подпись подлинная, но навряд ли Майя понимала, что подписывает, если ее постоянно били. Кстати, проще будет добиться пересмотра дела.

К демонам! Ни о том он сейчас должен думать. Был бы жив старый князь — он убил бы его сам. И не на дуэли, голыми руками задушил бы. Бедная малышка Майя! Сама, как цветочек… Ромашка… Такая же светлая, как солнышко.

Плач понемногу стихал. Мэт выудил из кармана платок и стал вытирать зареванное личико Майи.

— Мне очень жаль, что в твоей жизни был этот кошмар, — сказал он тихо. — Клянусь, ты больше никогда не будешь страдать.

— Ты… не оставишь… — всхлипнула Майя, но он не дал ей договорить, закрывая рот поцелуем.

Она откликнулась сразу, словно забыв о слезах и переживаниях. Мэт ласкал шею, осторожно поглаживая кожу кончиками пальцев. А потом, когда она совсем успокоилась, целовал мокрые щеки, щекотал мочку уха.

Майя так и уснула у него на руках, прижавшись щекой к плечу.

Сквозь сон Майя услышала детский смех, похожий на веселый звон колокольчиков. Она заворочалась и открыла глаза. Матвея рядом не было, она полулежала на душистом сене, а поодаль сидели две девчушки лет десяти, в простых сарафанах, темноволосые, в их толстых косах позвякивали монетки и разноцветные бусины. Девочки переговаривались, смеялись и плели венки из Майиных цветов.

— Ой, проснулась, — заметила одна из них.

— Мы взяли ваши цветы, — добавила вторая.

— Нам господин разрешил, — тут же поправила ее подружка.

Майя улыбнулась им, но сказать ничего не успела, из-за стога вышел Матвей. В одной руке он нес сапоги, в другой — корзинку. Брюки подвернуты, ноги босые, волосы мокрые. Майя догадалась, что он купался, пока она спала.

— Спасибо, красавицы, — сказал он девочкам. — Держите, это вам. Да забирайте вместе с корзинкой.