Безликий (СИ) - Соболева Ульяна. Страница 19

Од подумал о Магаре и Самеране, которых даже не поставил в известность о своих намерениях жениться. Алчность и жажда власти Вийяров не имела границ, об этом слагали притчи. И Од не сомневался, что сыновья могут помешать этой женитьбе. Нет. В открытую никогда. Да и зачем? Если можно чужими руками подсыпать яда в бокал либо придушить подушкой.

Од пообещал им господство на мелких островах в случае победы, но оба надеялись на трон всего Объединенного Королевства. Делиться Вийяры не любили. Од знал, что оба с облегчением выдохнули, когда Одейю посвятили в ниады, а Анис погиб. Оба пафосно рыдали и истово молились за упокой души Аниса, но Од слишком хорошо знал свое потомство. Сам был рад смерти Дорена, своего старшего брата, а когда и младший слег от чумы, то Од помолился Иллину и пожертвовал храму много золота. Так что сыновья рады тому, что теперь делить королевство и острова придется лишь на две части.

Самого Ода волновала большая земля посреди океана. Земля полная рудников, пещер с драгоценными камнями и богатств. Он бы оставил проклятый Лассар, где вечно так холодно, и жил бы посреди горячего рая, утопающего в зелени и окруженного бирюзовой водой, как глаза его Одейи. Его маленькая девочка. Он уже соскучился по ней. Слишком долго не видел. Единственный ребенок, который всегда любил его только за то, что он её отец, а не велеар. Ребенок, который пострадал больше всех остальных от несправедливости этого мира. Он хотел вознести её так высоко, как только можно, чтобы цвет волос уже перестал иметь значение. Он каждую секунду жалел о том, что она не мальчик, о том, что выдал ее за Лу, а не держал при себе. По ней он тосковал всегда. Пусть Од не был ласковым отцом, да и не умел, но дочь любил даже больше себя самого. Он не отдал её Данату и был рад, когда она отреклась от пострига.

— А что с гонцом из Лассара? — столкнул еще один камень, и тот упал прямо на мертвецов, издав глухой звук от удара о латы или о шлем.

— Говорит, что-то срочное от Даната. Не терпит отлагательств, но скажет только вам лично.

— Вечные интриги Верховного астреля. Что ему почудилось на этот раз?

— Не могу знать, мой Дас. Гонец еле на ногах стоит и конь весь в мыле.

— Проведи его в мой шатер и вели принести нам вина. Я сейчас спущусь. Полюбуюсь еще немного этой красотой. Найди мне художника, Ноар. Найди, укради, купи. Плевать. Я хочу, чтобы мои победы оставались на холстах и украшали мой замок в Лассаре.

— Я найду, мой Дас. У вас будет художник в ближайшее время, или я не Ноар Баррос!

Но Ноар не уходил и Од уже с раздражением спросил:

— Что еще?

— И еще говорят, есть тревожные вести со стороны юго-востока.

— Что там?

— Пока точно не знаем, но какой-то отряд очередных оборванцев сжигает мелкие деревни и угоняет скот в Саананский лес.

— Нам сейчас не до этого. Пусть дасы сами охранят свои угодья. Мне некогда следить за всеми.

— Они сожгли велеарство Шафтар и Багор. Жителей распяли на звездах.

— Это проблемы Шафтара и Багора, а не Лассара.

— Но через Багор проходит главная дорога к границе с Лассаром.

— Там достаточно укреплений и три цитадели.

— Я должен был сообщить.

— Знаю. Следите за тем, что там происходит, и докладывайте мне. Пока что мне не до мелких мятежей.

— Люди думают, что это беглые рабы с Даместала, где находился центральный рынок живым товаром. Некоторые из беглых — валласары. Помните, год назад там произошел страшный мятеж, одичавшие рабы разодрали своих дасов на ошметки и сбежали. Поговаривали, что они поклонялись гайларам и дасов разодрал оборотень, выпустил пленных и увел за собой в Саананский лес.

— Чушь. Гайларов уже давно не существует. Суеверные россказни. Разве беглых не отловили тогда?

— Нет, мой Дас. Они покинули пределы Лассара.

— Следите за этим.

Когда Од Первый вышел из шатра после встречи с гонцом из Лассара, Ноар его не узнал — настолько был бледен его велеар.

— Гонца в Валлас. Немедлено. Нет! Не гонца! Отряд! Вернуть мою дочь домой и запереть в Тиане под стражу за своеволие!

— Дороги в Валлас уже обнесло первым снегом! Через неделю они станут непроходимы. Отряд может не успеть!

— Плевать! Хоть льдом, дерьмом и бревнами! Вернуть мою дочь домой, не то она на полгода будет отрезана от меня проклятой зимой!

— Валлас уже отрезан, мой Дас. Прошли первые снегопады!

— Не отрезаны! Мы оба прекрасно знаем, что еще можно пройти через долину!

— Ну куда она оттуда денется, мой Дас? Пусть сидит взаперти в Валласе. Целее будет. Это и есть наказание. Пошлите гонца, разузнайте, что там происходит. Данат, наверняка, дал ей советника и наставника. Да, и не одна она поехала.

— Нарушила мой запрет!

— Истинно ваша дочь, — Ноар усмехнулся, а Од схватил бутыль с вином и сделал несколько глотков. Потом несколько секунд смотрел на развевающееся знамя Лассара.

— Да. Пошли туда гонца, и пусть она сидит там до весны. Похоронит с почестями Аниса. Мне же спокойней будет здесь, когда она под охраной меидов, а не в Тиане. Маленькая ведьма. Таки поступила по-своему. Отдам Данату насильно!

Но оба знали, что не отдаст, что втайне восхищается ее смелостью. Единственной, кто не боялся никогда гнева Ода Первого. Единственной, кто не боялся Даната. Просто велеар опасается за её жизнь. Ни для кого не секрет, насколько Од Первый помешан на своей красноволосой дочери. Она и есть самая большая слабость одного из сильнейших правителей в истории Лассара и Объединённых Королевств.

ГЛАВА 8. РЕЙН

Я ждал этого момента долгих десять лет. Я прокручивал его в голове миллионы раз и с разных сторон. Я разговаривал с ней и получал её ответы. Самое паршивое, что я угадал почти каждый из них. И эту презрительную усмешку, и эту брезгливость в бирюзовых глазах. Только иногда я все же думал, что она меня узнает. Я надеялся на это. На то, что у нее не было мужчин после меня. И если я единственный, кто к ней прикасался, она не могла забыть… А потом думал о том, что меня не было слишком долго. Пока учился ходить и разговаривать, пока зарастали раны, пока рубцевались шрамы, что мешало ей завести себе еще одного «друга», а то и несколько? Дочь Ода Первого не может быть святой и невинной. У нее в крови грязь и порок. Он живет в ее генах. Как и у всех лассаров. И я был прав. Не узнала. Она меня забыла. Как самый незначительный эпизод в своей жизни.

— Вы? Он есть вы? — она хохотала и не могла остановиться, а мне хотелось рывком сжать ее идеальное горло и заставить заткнуться. Никто и никогда не смел смеяться мне в лицо с тех пор, как я надел железную маску. Каждый, кто осмелился — смеялся последний раз в своей жизни. Только я уже давно понял, что не могу ее убить. Я пока не готов к этому шагу. Потому что меня подпитывает не только жажда мести, но и больная любовь к этой женщине, вывернувшей мне мозги еще десять лет назад. Права была моя маленькая Далия, назвавшая ее шеаной и поплатившаяся за мою слабость своей жизнью.

И вдруг Одейя замолчала сама, губы скривила очередная презрительная усмешка.

— А кто сказал, что я соглашусь на этот брак? Брак с презренным валласаром. Пусть даже и велеарской крови. Ни один астрель не обвенчает нас без обоюдного согласия.

И я знал об этом. Она должна поставить свою подпись на кожаном манускрипте, она так же должна разрешить астрелю избавить ее от пятилистника внизу живота. Убрать клеймо ниады. Иначе этот брак не признает ни одно велеарство и ни одна вера.

— У меня есть миллионы способов заставить тебя согласиться, Одейя Вийяр. Миллионы изощренных и болезненных способов. Я использую каждый из них.