Исповедь Плейбоя (СИ) - Субботина Айя. Страница 39

Руслан почему-то не в восторге от этой идеи, но достает их из заднего кармана джинсов и вручает мне с видом человека, который без сожаления отдает последнее, чем владеет.

— Кстати, у нас пустой холодильник, - говорю я, исследуя кухню, чтобы поставить чайник.

Руслан рядом: возится с большим агрегатом, похожим на котел, и выставляет отопление на комфортную температуру. В доме долго никто не жил и хоть на улице май, пусть со снегом и слякотью, в доме сыро и холодно.

— Можем съездить за покупками, - предлагает Руслан. – А на обратном пути заглянем ко мне.

Я радостно показываю непонятно откуда взявшуюся пачку пакетированного чая и коробку с рафинадом. Чай, конечно, из тех, что я называю «привет лесоруба», но нужно согреться, поэтому подойдет любая горячая бурда, главное, чтобы хоть визуально выглядела как чай, тогда мозгу будет легче свыкнуться с этой мыслью.

— Что за человек твоя тетка? – спрашиваю я, догадываясь, что Руслан не хочет еще одной нашей встречи. – То, что она стерва и почему-то считает тебя своей собственностью, я уже поняла. Но… кто она тебе?

Он хватается за столешницу и костяшки белеют от напряжения. И дураку понятно, что эта тема – территория, куда ему не хочется пускать посторонних, но именно поэтому мне необходимо ее разведать. Кажется, что раз уж мы каким-то образом связаны судьбой, то любые секреты – это словно шаг в обратную сторону, и пока мы не вскроемся друг перед другом, мы так и будем пятится назад, словно раки.

— Таня родная сестра моей матери, - говорит Руслан и опускает голову так низко, что челка прикрывает лицо.

Ныряю ему под подмышку и выныриваю прямо перед самым носом, окруженная его руками. Он вымученно улыбается, наивно веря, что на этом наш разговор исчерпан, но я беру его лицо в свои ладони и шепчу:

— Ты должен рассказать мне.

— Это страшная сказка на ночь, Кошка, она грязная и вонючая, и в ней маленький мальчик превращается в гоблина, а не в принца, и Ведьма творит мерзости без наказания и опаски. Уверена, что достаточно взрослая, чтобы слушать такие истории?

Мне даже не нужна пауза на раздумья: я просто отвечаю «да».

И вот так, под свист чайника, до которого нам уже нет дела, я слушаю исповедь Руслана. Просто прижимаюсь лбом к его плечу и кусаю губы, чтобы не плакать, когда боли становится слишком много. Он рассказывает о том, что разрушило его жизнь так обыденно, словно пересказывает прочитанную книгу, к героям которой не проникся ни симпатией, ни интересом. Просто перечисляет вещи, после которых у меня во рту то солоно, то терпко.

— Хочешь, я ее убью? – Смотрю на него заплаканными глазами, и хочу, чтобы он кивнул.

Руслан просто обнимает меня одной рукой и выключает, наконец, дурацкий чайник и костяшкой пальца стирает влагу с моих щек.

— Побреешь меня, Кошка?

Глава двадцать восьмая: Плейбой

Эвелина от старания смешно выставляет кончик языка, пока медленно ведет станком по моей щеке. Я бы и рад сказать, что делать это нужно быстрее, но мне и самому охота потянуть время. Чувствовать себя лентяем, сидя на пуфике в ванной, пока Кошка ходит вокруг с деловым хозяйским видом.

Я не хотел рассказывать о Тане, но все равно рассказал. Думал, будет хуже, но облегчение свалилось так внезапно, что сейчас мне хочется только одного: просто перевернуть ту страницу моей жизни и сделать вид, что у меня было обычное пацанское детство. Что где-то там, в нормальном возрасте, у меня случился первый секс с симпатичной девчонкой, которая умела вкусно целоваться и от которой пахло сигаретами, потому что мы зажимались за школой в «курилке». Первый раз в жизни испытываю потребность «придумать» нормальное прошлое. Хотя бы для того, чтобы вонь Таниных духов навсегда выветрилась из моей памяти.

Эвелина продолжает орудовать надо мной станком и изредка чуть отклоняется, чтобы полюбоваться на результаты своей работы. Судя по триумфальным искрам в глазах, результат ее радует.

Она промокает мое лицо полотенцем, стряхивает на руку пару капель лосьона после бриться и прикладывает к щекам.

— Ну как я? – Хочу попробовать щеку, но Эвелина отводит руку и укладывает ладони мне на плечи, разглядывая сверху вниз.

Я бы мог поспорить, что точно так же она смотрела на те картины в музее, и точно так же, как находила смысл в мазках великого художника, находит смысл в чертах моего лица. Синяки уже немного сошли, но я все равно выгляжу полным уродом и даже не представляю, что должно случится, чтобы ей захотелось меня поцеловать, но если я хоть что-то смыслю в женщинах, в эту минуту Кошка думает именно о поцелуях.

Медленно наклоняется к моему лицу и упавшие на лоб волосы щекочут кончик моего носа.

Приходится взять себя в руки, чтобы встать без ее помощи. Кошка сердито фыркает, но тут же успокаивается, когда беру ее за руку и вывожу в комнату. Веду к постели, словно первую женщину в своей жизни, и меня нехило трясет от мысли, что сейчас у нас все равно ничего не случится, но, возможно, я сдохну даже от полной фигни вроде поцелуев или если она вдруг решит засунуть руку мне в штаны.

Сажусь на край кровати и подтягиваю Эвелину за бедра, усаживая себе на колени.

Она не садится всем весом, опирается на согнутые ноги, поэтому приходится потянуть ее за бедра и прижать к себе так плотно, что острая боль в груди зло напоминает о себе.

— Между прочим, Руслан Морозов, - Снежная королева медленно запускает пальцы мне в волосы, - я так и не получила приглашения в эту постель.

****

Я открываю рот, чтобы произнести те самые слова, но Эвелина мотает головой с какой-то по-девичьи задорной улыбкой, и прерывает мои так и не озвученные слова.

— Только не говори, что ты собирался сказать то же самое. – Она прикусывает губу, чтобы сдержать смех, но все, о чем я могу думать в этот момент – эти искусанные губы на моей коже.

Мечтать просто о поцелуях в моем возрасте – это такой детский сад, что смешно признаваться даже самому себе. Но у меня есть оправдание: мы оба знаем, что на полноценный секс я просто не способен, потому что и так еле шевелюсь, и ненавижу мать-природу за то, что я не ящерица или не волшебный дракон, который регенерирует со скоростью звука. За последние пару лет у меня было особенно много женщин, но у меня не было желания затрахать кого-то до сорванного горла, до криков, от которых оглохну, до саднящей промежности. Я просто пахал, хоть звучит это немного тупо.

Эвелину я хочу. Так сильно, что мозги плавятся и штаны вместе с ними. И после всего, что у меня было и что я ей говорил открыто и без прикрас, мне вдруг становится немного неловко, что она ерзает на мне и чувствует, что у меня стоит, словно у жеребца.

— Я не знаю других приглашений для тебя, Кошка. – Она дерзко выгибает бровь и трется об меня так сильно, чтобы у меня не осталось сомнений – мы взрослые люди, она оценила мой член, а я оценил ее желание им заняться.