Больной врач - Амонашвили Паата Шалвович. Страница 42

Утомительное путешествие позади, и я уже на месте. Все, как на ладони. Передо мной поле битвы у Ватерлоо. Гремят пушки, стреляют ружья, ржут лошади, звучит барабанный бой, сверкают сабли. Солдаты умирают тысячами.

Во мне рождается вопрос: «За что эти люди отдают свои жизни? Они думают, что за свою страну. И это правильно! Они любят родину, рады погибнуть за нее. Но их странам совсем не нужна их патриотическая смерть. Родине нужна не война, а процветание. Не войной оно достигается, а мирным трудом. Война нужна мне! Она приносит прибыль в мои банки! Значит, они умирают за меня, находясь в паутине патриотической иллюзии!»

Нечто во мне сразу возражает: «Ну, и что? Пусть умирают! Все умрут, так или иначе, по разным причинам. Какая разница? Пусть лучше они перебьют друг друга пушками, ружьями и штыками, которые куплены на твои деньги, и принесут своей смертью выгоду тебе! Это хорошие жертвы».

Наблюдая за сражением, я понимаю, что мои серые агенты четко выполняют свои задачи. Мой план действовал. Я видел, что маршал Груши опоздал, а генерал Ней тормозит с атакой. Поступило сообщение от первого агента — Наполеон заболел и не дееспособен.

Веллингтон, воодушевленный своим новым замком, с жаром вдохновлял офицеров и солдат. Вскоре, увидев на горизонте армию Блюхера, которая подоспела на помощь англичанам, я понял, что к вечеру исход битвы решится.

Армия Наполеона будет разбита.

И тут меня осенило!

Мое Нечто громко начало шептать детали прекрасного плана, как заработать на этой битве великое состояние! Решение оказалось настолько простым и оригинальным, что я долго не понимал, как сам до этого не додумался.

Все сложилось восхитительной мозаикой, и быстро сев в экипаж, я приказал кучеру:

— Вези меня обратно в Калаис. Мне надо срочно переплыть Ла-Манш и вернуться в Лондон до рассвета. Скачи галопом, пусть трясет!

Я понимал, что план сработает лишь в том случае, если я успею в Лондон и буду спокойно стоять у своего столба рано утром. Однако, в Калаисе меня поджидало серьезное препятствие.

На Ла-Манше разбушевался сильнейший шторм. Волны высотой с гору разбивались о скалистый берег, и мою шхуну словно щепку бросало из стороны в сторону. Встревоженный капитан сказал:

— Сэр, мы не сможем выйти в море в такую погоду.

И действительно, плыть было нельзя! Ветер и ураган встали на моем пути. Несколько секунд я был в нерешительности. И вдруг во мне опять заговорило Нечто:

— Неужели погода помешает великому Ротшильду?

Я ответил себе:

— Нет! Никогда!

Капитан переспросил меня в недоумении:

— Что вы сказали, сэр?

Я ответил ему строго:

— Ротшильду погода не помеха! Отплываем немедленно!

Видимо капитана испугало выражение моего лица, и он не посмел даже пикнуть.

Несколько минут спустя я стоял, весь мокрый, на палубе своей шхуны, которую заливали волны, но мы плыли. В ту ночь мы могли утонуть тысячу раз, но…

Мы доплыли.

Я уверенно ступил на берег Дувра, а за мной плелся внезапно поседевший капитан.

К рассвету я благополучно вошел в свою спальню через черный ход и позвал доктора Бенджамина, который дежурил у дверей:

— Вы вернулись так быстро?

— Да.

— Вы весь мокрый. Выглядите очень усталым.

— Так и есть. Дай мне что-нибудь для бодрости.

Доктор сделал мне горячую ванну с марганцовкой, напоил бодрящей микстурой, и вот, час спустя, я уже на бирже, у своего столба.

Первый, как всегда. Готовый начать осуществление моей восхитительной задумки. Биржа оживает, и я приступаю к делу. Подзываю одного из своих белых агентов и приказываю:

— Передай всем моим маклерам, надо сбрасывать акции английского правительства. Все! По любой цене. Пусть продают даже наши собственные облигации в два раза дешевле. Агент кивнул. Час спустя я понял, что мой план работает. Они клюнули. Все решили, что армия Веллингтона разбита и Англия — банкрот!

Этого я и добивался! Я их обдурил. Они думали, что у меня есть достоверные данные о победе Наполеона! Я понимал, что официальная информация поступит лишь после полудня, с курьером Его Величества, который будет пережидать непогоду. Чем позднее будет сделано официальное заявление, тем для меня лучше.

Мне удалось посеять панику на бирже. Я обвалил стоимость всех ценных бумаг Англии, и тут началось то, ради чего я рисковал жизнью своей и тех, кто плыл со мной через бурю. Биржевики лихорадочно пытались всучить друг другу за бесценок то, что они наживали годами!

К обеду весь Банк Англии можно было купить за считанные гроши, и никто не хотел его покупать. Вскоре мне доложили, что шторм на Ла-Манше ослаб. Я понял, что настал мой час! Подозвал белого агента и спросил:

— За сколько предлагают акции банка Англии?

Агент посмотрел в записи:

— Почти даром. Ниже некуда… Вы их превратили в пустую бумагу.

Я кивнул:

— Начинаем скупать все…

Агент удивился:

— Вы что? Зачем?! Все знают, что Веллингтон разбит и Англия банкрот…

Я строго посмотрел на него и повторил приказ:

— Немедленно прикажи моим маклерам скупать Все! Иначе уничтожу вас всех!

Агент испуганно кивнул и быстро удалился выполнять приказ.

Я знал, что мои маклеры, как по мановению волшебной палочки, за час действительно скупят все.

Так и произошло. В три часа белый агент подошел ко мне и сообщил:

— Сэр, я не знаю, что вы задумали, но на данный момент почти вся Англия принадлежит вам.

Я увидел, что глашатай собирается сделать официальное сообщение от прибывшего королевского курьера. Сейчас будет оглашена новость о победе Английской армии над Наполеоном, повалит вторая волна биржевой паники, хуже первой, и здесь начнется настоящий ад. Цены на акции английского банка сразу подскачут до небес, и все маклеры этой биржи поймут, что они разорены.

За одну секунду, всего лишь за один короткий миг они превратятся в нищих. А я выступлю самым могущественным человеком этого острова Могущественнее их монарха! Это я разорил их!

«Не буду смотреть на эту ужасную сцену. Мне следует хорошо пообедать и поспать», — решил я.

Уходя, я услышал слова моего белого агента:

— Сэр, вы купили всю Англию за гроши! Вы — гений! Простите, что перечил вам.

Я удалился не оборачиваясь.

Насладившись сытным обедом, я выслушал последнюю сводку. Внешне спокойный секретарь доложил с дрожью в голосе:

— Сэр, сегодня ваше состояние увеличилось на двести миллиардов фунтов…

Да, отец гордился бы мной.

Воспоминания погасли.

Амшель продолжал монотонно вещать:

— Разделавшись с Наполеоном, мы не только спасли все наши вложения, но с помощью мудрого Натана, увеличили наше состояние в сто раз.

Джеймс сказал:

— Да, мы все отлично помним чудесную операцию Натана на Лондонской бирже по скупке ценных бумаг английского правительства.

Братья с почтением посмотрели в мою сторону.

Я сказал:

— Спасибо, я трудился на благо семьи! Но хочу признаться в одном. Меня часто мучает внутренний голос, который все ставит под сомнение и задается вопросом, насколько хорошо мы поступаем, провоцируя войны ради нашего обогащения…

Карл из Неаполя и Соломон из Вены удивились и воскликнули одновременно:

— Все средства хороши!

Амшель согласился:

— Наш отец учил нас именно этому. Поэтому, Натан, тебя не должны мучить угрызения совести. Мы чисты.

Я кивнул головой:

— Да, но я видел горы из трупов солдат, которые умирали за нас, думая, что отдают свою жизнь за Родину. Вот тогда я и проникся вопросом, насколько это все нам нужно? Мы и так почти всесильны. У нас уже есть такое состояние, что…

Соломон возразил:

— Состояние нельзя просто удерживать. Оно либо увеличивается, либо исчезает. Альтернативы нет. Поэтому, если мы остановимся, то скоро все потеряем.

Все закивали. Я тоже молча согласился.

Амшель сказал:

— Да, мы не можем остановиться. Поэтому нам надо перейти к обсуждению наших планов на будущее. Первое и главное — изменение нашего социального статуса. Европейское геральдическое общество уже предоставило нам титул барона и утвердило наш герб. Правда, все там было не так гладко. Председатель геральдического общества был против. Ему не нравилось изображение льва и орла. Он счел это символами высших монархов. Мы решили вмешаться. Помогла ссуда, выданная лично канцлеру Австрии, Метерниху, и встреча председателя с ночными грабителями. Теперь нам позволено добавить к нашей фамилии приставку «фон» и изображать на гербе льва, орла и пять стрел в знак нашего братского единства.