Пепел кровавой войны - Маршалл Алекс. Страница 12

Он глубоко вдохнул, готовый прыгнуть со скалы и разбиться насмерть... но не совсем готовый. Колени едва не бились друг о дружку, и он сделал первый шаг по лестнице, вместо того чтобы шагнуть в пропасть. Вспомнил, как отец рассмеялся ему в лицо, сообщив, что клан решил дать ему имя Трусливый; вспомнил и полный презрения взгляд племянника, с которым много лет спустя встретился в лагере кобальтовых. Родичи не ошибались, оценивая его, — он был трусом, и как ни внушай себе, будто пойти навстречу тому, что ожидает внизу, — поступок более смелый, чем самоубийство, это не будет звучать убедительно. В конце своих приключений Марото остался наедине с собой, и такая компания не кажется ему подходящей.

Разумеется, одиночество — это все, чего он достоин, но жаль того простака, который не пожелал бы чего-то большего.

А если бы кто-нибудь один мог оказаться рядом в этом ужасном, непостижимом месте, чтобы держать его за руку, когда оба они встретят свой последний миг? Это все равно была бы она. Это всегда будет она. Только ли потому, что она единственная из всех его знакомых, кто смог бы усмехнуться даже здесь и спросить, чего еще, демоны его подери, Марото ожидал встретить в самом конце той жизни, какую они прожили? Небеса — не для них.

Но если честно, главная причина, по которой он хотел бы увидеть ее здесь, состоит в том, что если даже один из них и заслуживает всего этого дерьма, то ни хрена не он. Его бы вообще здесь не было, если бы не Холодная София.

Новый, более мощный толчок колючей рукавицей, и он сделал еще один неуверенный шаг вперед. Высота никогда не страшила его, но сейчас очень не хотелось поскользнуться, голова ужасно кружилась, и Марото был бы только рад, если бы чья-то крепкая рука поддержала его на стертых ступенях. Но охранники остались наверху, предоставив пленнику спуститься самостоятельно. Или почти самостоятельно, если учесть, что на спине у него повисла горячая и раздражающе мягкая паукообразная тварь.

Спускаясь, он снова ощутил знакомое жжение в голенях и едва не рассмеялся, подумав, что не так уж и много часов назад взбирался по склону живописной горы в сопровождении прелестной пиратки, а теперь, возможно, находится несколькими милями ниже того самого места.

Только вот хрен тут рассмеешься. Он остановился подождать, пока не уймется головокружение, и прислонился к вздрагивающей стене из плоти, но тварь на спине тут же натянула веревку, и стало совсем не до смеха. Всему есть предел, даже юмору висельника. Когда он добрался до нижнего края скользкой лестницы и наконец-то заставил себя поднять глаза, то сразу понял, что в ближайшее время не случится ничего забавного.

Кто-то двигался навстречу по волнам светящейся, колышущейся плоти. Существо выглядело почти по-человечески, что в нормальном состоянии успокоило бы Марото, но сейчас напугало еще сильней. Он верил, что всякое возможно в этом мире, где демоны вытворяют любые чудеса, где бродят и ревут самые разнообразные чудовища. Особенно теперь, когда он, в буквальном смысле пройдя по утробе давно забытого королевства, готов принять все, что откроется его взгляду... или почти все. Даже увидев это существо прямо перед собой, он не мог поверить глазам.

Мертвые не оживают — это одна из немногих бесспорных истин на всей Звезде. Никто и ничто не заставит их двигаться — ни демоны, ни колдуны, ни жуки, ни снадобья... Но, глядя на тварь, приближавшуюся по складкам плоти, оранжево мерцающей под его ногами, Марото понимал: хотя этому незнакомцу давным-давно полагалось быть мертвым, он таковым не был. Несмотря на яркое сияние похожих на анемоны вееров из плоти, худощавую фигуру окутывала тень; она же стелилась за ней мягким шлейфом. И когда существо приблизилось, Марото разглядел, что тень — это тысячи тараканов, ползающих по голому телу, настолько иссохшему, что трудно определить, кому оно принадлежало — мужчине или женщине, хоть по рождению, хоть по самоощущению. Полупрозрачная кожа туго обтягивала скелет, словно каннибальский барабан.

— Демоны меня подери! — всхлипнул Марото, когда облаченная в наряд из жуков мумия с яркими, не имеющими возраста глазами на бесцветном и безжизненном лице подошла на расстояние плевка.

Мумия наклонила к нему голову — так петух разглядывает червяка. Рой насекомых на ее теле замер, сложившись в подобие древнего непорочновского платья. Кроме хитиновых туфель, шаровар, рубашки и халата, ее украшали кольца из выцветших позвонков на левой руке и довольно-таки безвкусное ожерелье из желто-золотых и рубиново-красных камней в форме миниатюрных черепов.

— Я... э-э-э... пришел с миром? — пробормотал Марото, увидев, что существо пока не намерено ничего с ним делать, и вообще у человека остается надежда на лучшее, даже когда худшее подошло к тебе с прощальным слюнявым поцелуем.

Иссохшие губы растянулись в усмешке, обнажившей поразительно белые зубы. Дребезжа тяжелыми кольцами, существо поднесло руку к его лицу.

Нет уж, на хрен, так дело не пойдет! Раньше Марото просто набросился бы на монстра, протянувшего к нему грязные пальцы, но сейчас очень не хотелось прикасаться к этой твари, даже самозащиты ради... чтобы не спровоцировать тварь на что-нибудь еще. При виде этого демона Марото наполнился чистым, концентрированным страхом, и вместо того, чтобы атаковать или хотя бы оттолкнуть протянутую руку, он отскочил назад... и наткнулся на другой живой труп.

Этот монстр оказался мужчиной, о чем говорил распухший член, вздымавшийся, словно мачта, из роившихся вокруг паха насекомых. Вскрикнув от отвращения, Марото оттолкнул труп. Этот предок с запавшими глазами выставил напоказ свое раздутое брюхо и печеночного цвета складки на подбородке, отчего казался еще более отвратительным, чем его высохший сородич. Толстый мягкий язык высовывался между толстыми мягкими губами, и только голодный взгляд оставался твердым.

Мир Марото сжался, как сжимался только в самом дерьмовом дерьме; мгновения тянулись ужасно медленно, давая возможность подумать, что нужно сделать, вместо того чтобы просто действовать.

По крайней мере, так бывало с ним прежде, но теперь, как бы скор ни был Марото в мыслях и движениях, эти твари оказались гораздо быстрее. Появилась третья, словно материализовалась из воздуха, и ударила ногой, такой тонкой, что должна была разлететься на куски, но на деле оказалась прочной, как железный прут.

Кто-то другой на его месте рухнул бы на пол, и тяжело рухнул, но Марото перекувырнулся, вскочил на ноги и бросился бежать. Не стоит недооценивать важность своевременного кувырка после головокружительного полета. Мягкая на вид плоть на самом деле напоминала колючие кораллы. Паук за спиной затянул петлю, пытаясь задушить. Марото хлопнул себя по плечу, продавил оказавшийся на удивление мягким панцирь и разорвал тварь на липкие клочья, хотя в глазах уже потемнело от нехватки воздуха.

Страна Трусливых Мертвецов! Да простят Древние Смотрящие, но Марото никогда не доверял предупреждениям предков, не верил, что в старинных обычаях есть что-то еще, кроме суеверий. Но теперь, продвигаясь вперед на нетвердых ногах, он понимал — да, понимал, драть твою мать! — что в конце концов оказался там, от чего его пытались уберечь отец и сестра, и это вовсе не гребаный Медовый чертог Черной Старухи. Он мертвец, и он попал в ад. Уже не в первый раз он приходит к такому печальному заключению, но теперь это действительно похоже на правду.

Чудовище, вставшее перед ним из похожей на кустарник живой плоти, выглядело еще ужасней из-за знакомого облика. Это был более крупный родственник монстра, чьи яйца Марото и Бань украли, казалось, десятки лет назад, — огромный, покрытый черным панцирем ночной кошмар, нечто среднее между крабом и таракоброй, с почти человеческим лицом на брюхе, с острыми клыками и волосатыми руками вместо жвал. Тот монстр, которого Марото выманил на берег моря, мог сожрать человека в два прикуса, а этот, если захочет, легко проглотит варвара целиком.

И похоже, что именно так он и собирается поступить. Марото метнулся в сторону, но руки и ноги не слушались... Он растерзал тварь, что сидела на спине, но паутина продолжала душить, а пальцы никак не могли зацепиться за обжигающую шею петлю...