Ермак. Начало (СИ) - Валериев Игорь. Страница 30

     - Становись на левый фланг, Тимофей Аленин, - улыбаясь, отдал команду Буревой.

     - Есть, - развернувшись, я добежал до левого фланга строя казаков и, соблюдая все требования, встал в строй.

     - Ну, что же, - над полем снова загрохотал бас Буревого. - Начнем, помолясь. Вольно. Через пять минут первые шесть казаков выходят на линию огня. Разойдись.

     Строй казаков рассыпался. Буревой, взяв под руку Селевёрстова, направился к своей свите.

     - Всё готово, Пётр Никодимыч, мишени, махальные, трубач?

     - Так точно, господин войсковой старшина. Всё согласно требований наставления 1884 года. Мишени все новые. Махальные назначены, и укрытие для них подготовлено. За каждой мишенью на линии огня закреплены казаки в звании не ниже младшего урядника. Поле на шесть мишеней оградили еще два года назад валами. Оцепление по валам выставлено. Всё готово к началу состязания.

     - Тогда пойдемте к линии огня, понаблюдаем, как твои казаки отстреляются и чем меня удивит твой Тимофей Аленин, - Буревой махнув свите рукой, направился к линии огня, где уже собирались казаки, которым выпала очередь стрелять первыми. Поближе к линии огня стала подтягиваться толпа зрителей, для которых натянутыми веревками была обозначена безопасная зона.

     * * *

     Я стоял рядом с казаками-малолетками, которые ждали свое очереди для выхода на линию огня. Многие из них, особенно 'отметеленная' нами с Ромкой семёрка казаков за исключением Афанасия Гусевского, смотрели на меня с неприязнью, которая усилилась, когда они рассмотрели, что в руках у меня восьмизарядный карабин Маузера, который я забрал у Ромки, стоявшего с моим снаряжением в толпе зрителей. Не обращая на молодых казаков внимания, я проверил, как ходит затвор у карабина, патроны в патронной сумке и, поставив карабин к ноге, замер. Судя по прошлогодним стрельбам, ждать своей очереди мне предстояло больше получаса.

     Первые шесть казаков вышли на линию огня и встали напротив своих мишеней, находящихся в двухстах шагах. К ним подошли урядники, контролирующие стрельбы, проверили оружие 'малолеток' и выдали по первому патрону. Дождавшись, когда все махальные спрятались в укрытие, а старший махальный урядник Лунин поднял шест с красным флажком, прозвучала команда старшего на линии огня вахмистра Митяя Широкого: 'Стрелять'. Выставив прицелы и зарядив карабины, смена, из положения стоя, сделала первый выстрел, после чего взяв 'ружье вольно' стали ждать показа пуль.

     После подачи сигнала 'перестать стрелять', старший махальный опустил флаг и шесть махальных побежали к своим мишеням, указками показали стрелявшим казакам отметки пуль, отметили их на мишени и внесли результаты в листы отметок, после чего спрятались в укрытие.

     Старший махальный поднял флаг, на линии огня выдали очередные патроны, новая команда 'стрелять', и всё пошло по накатанному кругу. Пять выстрелов каждого казака, и новая смена из шести казаков выходит на линию огня.

     Как долго, думал я, глядя на эти перестроения. Хотя, как говорили в советской армии, все уставы написаны кровью. Если не соблюдать требования имеющегося наставления по стрельбе, недолго и до несчастного случая. Уже две смены отстрелялись. Через три моя очередь.

      Минут через двадцать шестая смена, состоящая из меня и еще трех казаков, наконец-то вышла на линию огня. Я передал восемь патронов к маузеру уряднику Науму Башурову, который отвечал за мой огневой рубеж и стал ждать, когда кто-то из махальных по нашей с атаманом Селевёрстовым задумке прикрепит лист бумаги, закрыв центр моей мишени. Вахмистр Шохирев махнул рукой, из укрытия махальных выбежал приказный Данилов, и, прикрепив к моей мишени лист бумаги, опять спрятался за стеной укрытия.

     * * *

     - Что происходит? - войсковой старшина Буревой недоуменно посмотрел на Селевёрстова.

     - Господин, войсковой старшина, вы же хотели, что бы Тимофей Аленин удивил вас. Надеюсь, ему это удастся. - Атаман вытянулся по стойке смирно. - Разрешите ему сделать еще три дополнительных выстрела.

     - Разрешаю. Ну, смотри у меня, Петр Никодимыч. Я должен быть действительно удивлен. - Буревой наставил на Селевёрстова указательный палец.

     - Будете, Николай Петрович. Непременно, будете. - Селевёрстов развернулся в сторону линии огня и махнул рукой.

     По его взмаху взвился флаг старшего махального, урядники быстро проверили оружие у смены на линии огня, выдали по патрону, и прозвучала команда 'стрелять'.

     Я смотрел через прорезь прицела на мишень метрах в ста тридцати от себя: 'Да, не та стена сарая, в которую я стрелял на 'экзамене' у Селевёрстовых, но размеры тоже нормальные. Где-то два на полтора метра, посредине белая полоса сантиметров в сорок, а на ней по центру полоса черного цвета шириной сантиметров восемь-десять. Круг в центре закрыт листом бумаге. На контрасте цветов все хорошо видно. Начнем'.

     Отстреляв со сменой, пять патронов, я по разрешению вахмистра Шохирева выстрелил еще три раза и стал ждать результатов.

     Махальные с листами отметок подошли к столу, где сидел секретарь станицы, который вносил результаты состязаний в журнал стрельб. К столу подтянулась свита Буревого с ним во главе.

     - Удивляй, Петр Никодимыч, - войсковой старшина разгладил усы, стряхивая с них иней. - Удивляй меня.

     - Вот, смотрите. - Селевёрстов передал Буревому лист бумаги с мишени Аленина, который ему только что доставил приказный Данилов.

     Войсковой старшина взял в руки лист бумаги, осмотрел его, крякнул и вернул назад атаману.

     - Удивил, атаман. Удивил. - Буревой задумчиво поглаживал правый ус. - Покажи господам офицерам, как стрелять надо.

     Селевёрстов развернул лист, показывая его свите и казакам, которые стояли за ней. Раздались ошеломленные возгласы. По центру листа было восемь пробоин от пуль, которые образовали ровную букву 'А'.

     - Зови сюда Аленина, - войсковой старшина, взял из рук атаман лист с пулевыми отверстиями и, сложив его пополам, спрятал в нагрудный карман шинели.

     Селевёрстов мотнул головой в сторону Данилова: 'Позови'. Приказный, развернувшись, побежал к строю казаков, которые в двух шереножном строю стояли рядом с огневым рубежом, ожидая результатов состязания.

     - А ты пока, Пётр Никодимыч, расскажи мне, откуда у безусого казака Аленина новейший восьмизарядный карабин Маузера. - Буревой взяв атамана под локоть, повел его в сторону, чтобы поговорить наедине.

     - Николай Петрович, может вы слышали, около десяти месяцев назад хунхузы пытались угнать наш станичный табун и пару косяков старшего урядника Савина с его знаменитым жеребцом Вороном.

     - Слышал, но без подробностей.

     - А какие подробности то. Тимофей Аленин всех хунхузов и побил тогда. Двадцать одного варнака на тот свет отправил. Сам был ранен. Но выжил.

     - Нет, я слышал про тот набег. Но подвиги одного казачка против тучи хунхузов посчитал домыслом. А получается, действительно молодой Аленин всех один порешил?

     - Так точно, господин войсковой старшина. Один и всех. Нам строевых коней спас и Савину его Ворона с кобылицами. И не молодой, а единственный Аленин. Дядька Афанасий полгода как представился. А остальные до этого сгинули.

     - Да, заслуженный казак был. - Буревой сняв левой рукой папаху, перекрестился. - Царства им всем небесного.

     - Только ты мне, атаман, зубы то не заговаривай. - Войсковой старшина, надев папаху, поправил её двумя руками. - Откуда маузер?

     - Да припрятал его во время боя с хунхузами Тимофей как трофей. А когда в себя пришел от ранения и сказал, поздно уже было. В Благовещенск доложились, всё с китайцев сдали. Премию получили. А Тимоха с этим карабином, чуть ли не спать ложился. Вот и оставили ему.

     - Ох, темнишь, Пётр Никодимыч. Не один карабин припрятал, чую.

     - Ну, так, что с боя взято, то свято, - пошутил Селевёрстов.