В поисках единственной (СИ) - Кострова Валентина. Страница 61

— Знаете, при всем вашем внешнем благополучии, у вас очень грустные и уставшие глаза.

— Хорошей вам дороги! И будьте внимательны, — улыбнулся напоследок фирменной улыбкой, ощущая внутри какое-то странное чувство дежавю. На грани нарушения правил, гнал машину домой. Затормозив во дворе, взбежав по ступенькам в дом, резко распахнул дверь, прислушался. Дети шумели наверху, Вика осталась в городе у подруги с ночевкой.

— Ника!

— Что? — она вышла из коридора, в халате, суша волосы. Видимо только из бассейна. На минутку забыл, как дышать. Схватив ее за руку, потянул в сторону ванны. Ее зеленые глаза смотрели непонимающе, вопросительно, ожидающие ответа, но не сопротивлялась. Это обнадеживало. Закрыв дверь, прижал ее к стене телом, поднимая подол халата, впиваясь в полураскрытые губы нетерпеливым поцелуем. Ника застонала. Она торопливо пробегалась пальцами по груди, не в силах расстегнуть хоть одну пуговицу, взялась за ворот и потянула в разные стороны. Пуговицы отлетали от рубашки. Развязав пояс халата, притянул к себе прохладное тело, одной рукой расстегивая застежку на купальнике. Она вновь застонала, нетерпеливо заерзав, едва руки накрыли ее груди, выгибаясь мне навстречу. Язык ласкал небо, зубы стукались, губы покусывали друг друга. Обняв ее, приподнял, ее ноги обвили меня за талию, перенес на стиральную машинку. Халат сбился вокруг талии, на локтях, оторвавшись от припухлых губ, торопливо приподняв бедра, стянул мокрые трусики. Ника держалась за плечи, смотря на меня томным взглядом, облизывая губы языком. Этот жест взорвал мозг. Быстро расстегнул пряжку ремня, пододвигая жену к краю. Длинные ножки обвились вокруг талии, медленно вошел. Она была вся влажная, горячая, тугая. Издав стон от коктейля эмоций, медленно задвигал бедрами, впиваясь глазами в лицо Ники. Ее глаза теряли связь с реальностью. И чем дальше она «уплывала», тем резче были движения. Наконец-то, ноги, обнимавшие талию, сжались и расслабились, с губ сорвался сдерживаемый крик. Подхватив ее за бедра, в несколько мощных выпадов излил свое семя, утыкая в изгиб шеи, тяжело дыша. Это был тот самый секс, который жил в первые годы нашего брака, когда мы не могли насытить друг другом. Я по-прежнему хотел только ее, и мимолетное притяжение к девушке на красной машине — это следствие нашего разногласия.

— Я испортила тебе рубашку, — промурлыкала Ника, трясь носом об мою щеку. Ее руки гладили обнаженные плечи, слегка царапаясь ноготками.

— Я готов пожертвовать всем гардеробом, если будешь всегда так меня встречать после работы, — нагнулся к ключнице, целуя выпирающие косточки.

— Мам!!!!! — заголосила Дана где-то в глубине дома. Ника тихо рассмеялась, сверкая довольно глазами, я запахнул полы халата, прикрывая обнаженные груди. В последнем жадном поцелуе, она, не отпуская меня, слезла со стиральной машины. Провела ладонью по подбородку, всосала нижнюю губу, слегка куснув, выскользнула из ванны.

— Я тут! — радостно зазвенел ее голос. Послышался топот. Улыбнувшись, посмотрел на себя в зеркало. Глаза довольно мерцали, напоминая изумруды на солнце. И где там грусть?

Возле бассейна стоял невообразимый шум, дети с визгом носились по участку. Взрослые мужики, которым давно перевалило за сорок, с водными пистолетами, в команде старших детей охотились на младших по всей территории, разыгрывая из себя агентов. Таких дней было не так уж много, учитывая, что Олег работает посменно, а Дима иногда уезжал в командировки. Подошла Наташа, поставила на стол тарелку с салатом. Мы лениво сидели на открытой веранде, наблюдая иногда за игрой.

— Как я обожаю дни, когда можно спокойно посидеть за столом, и никто тебя не будет дергать! — Наташа села возле Иры.

— Тебе грех жаловаться! У тебя всего двое детей, да муж помощник, который сам может себе нагладить рубашки! — Алена налила сока, — Это нас с Никой надо пожалеть! Убери, приготовь, за старшими подглядывай, а то уже возомнили себя взрослыми, голова болит от предстоящего выбора профессий, младшим только веселиться да играться, и вечно отсутствующие мужья.

— А я не сетую, — бросила быстрый взгляд на смеющегося Диму, который отворачивался от струи из пистолета Арсения. Сын довольно хохотал. Отец его сгреб в охапку, и пару раз подкинул вверх, тут же подлетела Богдана, требуя такого же полета. Дима рассмеялся, все же несколько раз подкинул дочь. — Мне кажется в этом и есть семейное счастье: довольный, любящий и любимый муж, счастливые дети.

— Но ты задвинула свою работу в самый последний ящик, — Наташа с Аленой покачали головой, Ира тоже смотрела слегка осуждающе.

— Счастливые книги можно выпускать раз в год, в них все банально и просто. У меня нет никаких потрясений, душевных терзаний, чтобы написать глубокую книгу. С мыслью. С каким-то выводом. Иногда включаю компьютер и понимаю, что и сказать то нечего.

— Но что ты будешь делать по осени, когда Дана пойдет в школу, а Арсений в садик? У тебя полдня будет свободно. Можно попробовать устроиться в какую-нибудь редакцию, вести свою колонку, даже отдельно для него сочинять мини-истории на несколько выпусков! И деньги на «булавки» и как бы при работе! — подала идею Наташа. Я задумалась, они затронули тему, которая уже лет пять не обсуждалась с Димой. Если не больше.

— Я сказал нет! — встал из-за стола, раздраженно поставил чашку возле раковины, — Дана! Прекрати баловаться за столом! — одернул дочь, она обиженно надула губы, перестав елозить ложкой по тарелке с угрозой, что содержимое окажет или на столе, или на полу. Вика, как партизан — подпольщик, бросала на нас мимолетные взгляды, навострив уши. Одному Арсению было все равно, жевал свою кашу.

— Дима! — Ника вскочила следом. — Но это отличный вариант не превратиться мне в хроническую домохозяйку, которая кроме быта и детей ни о чем больше не может говорить!

— Послушай, — понизив голос, оперся на столешницу кухни, устремляя строгий взгляд на Нику, — у меня складывается впечатление, что тебе заняться нечем. Писать свои романы я тебе не запрещал…

— Ну да, при этом не разрешал участвовать во всевозможных форумах, встречах, презентациях! — она начинала злиться, я тоже в стороне не остался. Скрипнув зубами, запустил руку в волосы, зачесывая их назад.

— Ты меня перебиваешь! — процедил тихо, дабы дети не поняли, что родители ссорятся. — Какой журнал? Дана идет в первый класс, Арсений в садик, возобновятся занятия в секциях! Когда ты планируешь заниматься своей работой? Ты думаешь, тебя с радостью так и ждут на неполный день, и отпускать на больничные? Или мы нанимаем няню, чтобы ты сумела удовлетворить свои профессиональные закидоны?

— Ты сам говорил, что я интересы детей ставлю выше всего остального!

— У тебя просто талант вспоминать мои фразы и перекручивать их в свою сторону! — раздраженно схватил со стула пиджак, пытаясь унять гнев. — Вика! — Вика поспешно допила чай, схватила рюкзак, поторопилась за мной.

— Я хочу работать! — выкрикнула Ника в спину, я обернулся. Она стояла в дверном проеме и смотрела на меня с досадой, не хватало только, чтобы топнула ножкой, для исполнения ее «хочу».

— Тебе никто не мешает, иди, строчи свой очередной душевный бестселлер!

— Ты никогда не воспринимал меня серьезно…

— Я тебя воспринимаю на полном серьезе.

— Я не про то!

— Выражайся яснее, ты же писатель, у тебя словарный запас должен быть в сто раз богаче моего! — язвительно бросил. Сзади предупреждающе кашлянули. Но меня понесло. — Твое сочинительство — это хобби. Ты думаешь, что это работа? Что сложного набирать печатные буквы, воображать какие-то идеальные любовные сцены?!

— Ты никогда не читал мои книги, — тихо заметила Ника.

— И не собираюсь, мне эти «сопли» ни к чему! Пусть это удовольствие достается женщинам! — с этими словами вышел из дома. Торопливо сели в машину. Из динамиков полилась успокаивающая музыка, но взбесила еще больше, нажал кнопку выключения.

— Она не только про «сопли» пишет, — подала голос Вика, пристегиваясь. Я сердито посмотрел на дочь, она натянуто улыбнулась, больше не пыталась возобновить разговор. Как Ника, так и я никогда не лезли в работу друг друга. Хотя Никина работа называлась условно, я с улыбкой воспринимал ее редкие походы в редакцию, мысленно умиляясь, когда она довольная возвращалась с гонораром. О том, что жена была популярной писательницей среди женского населения, узнавал от окружающих. Особенно удивлялся, когда партнеры, заказчики, узнав о том, кем приходится мне Вероника, приносили на следующую встречу книги и просили автограф для своих жен.