Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович. Страница 2

Софи только хмыкнула — ничего от неё не утаишь. Сама она в это время спешила домой. Переодеться в правильное платье, заплестись у Бетти и выйти к завтраку — таковы были её намерения. То есть и до меня кое-что из её мыслей доносилось. Как-то я начал помаленьку осваиваться в мозгах у этой маленькой англичанки.

Бетти сноровисто заплела короткие косички нам с Софочкой и своей дочурке Мэри, после чего эта самая Мэри поднялась вместе с нами на второй этаж и помогла моей хозяйке переодеться из простенького утреннего платья-мешка в нарядное платье с кружевами и пояском. Налезало оно туговато — похоже, мы довольно быстро растём. Кстати, в мою косичку вплетена лента, а у Мэри ту же самую конструкцию удерживает простой шнурок. И одета эта моя подружка куда проще. Не могу назвать ткань, но выглядит она затрапезно. И цвет блеклый. А моё, кажется, шёлковое. То есть немного скользкое. И, да! У Мэри есть передник. Такая, на мой взгляд, отличительная примета прислуги, потому что у меня его нет и в предыдущем простолюдинском варианте наряда не было, следовательно, я отношусь к числу хозяев.

Потом был завтрак на первом этаже в столовой. Подавала на стол опять Бетти, а Мэри ей помогала обслуживать строгих и нарядных нас с Софи и матушку с сёстрами. Про то, что отец семейства нынче не дома, а в плавании, мне доложили, едва этот вопрос возник — ход моих мыслей мониторился непрерывно, и стремления скрытничать со своим внутренним голосом Софи не проявляла.

За завтраком последовал урок испанского, на котором мы вполне уверенно объяснялись с маменькой, кое-как со средней сестрой Консуэллой — ей года четыре — и почти никак с младшей Кэти, которая и по-английски-то еле кумекала. Где-то года два крохе. Софи же уже шесть, и она даже умеет писать. Коряво и с кляксами.

— Ты можешь позволить мне управлять рукой? — спросил я неуверенно, когда увидел исполненные девочкой каракули.

— Надо попробовать, — мысленно пожала плечами та. — Давай, пиши!

Гусиное перо — штука не вполне привычная, но контроль взрослого человека своё взял — я сумел вывести нужное слово чётким чертёжным шрифтом. К слову, этот самый контроль у меня немедленно отобрали и принялись пытаться повторить достигнутое, что удалось лишь отчасти спустя семь клякс и две попытки опрокинуть чернильницу, вовремя пресечённую чуткой мамой.

После урока испанского было рисование. Все три девочки пытались изобразить дом. Я снова попросил позволить мне порулить рукой, отчего мы с Софочкой довольно похоже, хотя и лёгкими штрихами, набросали гексагональную проекцию нашего жилища — не напрасно так внимательно его с утра рассмотрели. Вообще-то, идеала не получилось — меня то и дело останавливали, перехватывая контроль, но в целом изображение вышло объёмным и даже смахивало на прототип.

На этом обязательная программа дня для Софи была завершена. Она снова переоделась в "утреннее" платье мешковатого типа, выбежала из дома и направилась к сараю, где мальчишки — Ник и Майкл — выгружали из телеги дрова, укладывая их в поленницу. Девочка сразу принялась ими руководить, указывая, что брать и куда складывать, но быстро перешла от слов к делу, начав поправлять поленья руками, а там и сама стала носить дрова вместе с пацанами. Я же для себя отметил, что телега стоит без лошади между лежащими на земле оглоблями.

Когда дрова закончились, началась стрельба из лука в стену сарая. Собственно, луков имелось сразу три — по штуке на каждого стрелка. Стрелы использовались неоперённые и не снабжённые наконечниками — просто прутики, причём, не особенно-то прямые. То есть — сплошные самоделки, изготовленные самими детьми.

Вскоре Бетти позвала сыновей и усадила их на кухне перебирать крупу, что мою Софочку не вдохновило — она вместе с Мэри принялась за чистку столовых приборов, удаляя с полированного серебра оставшиеся после мытья разводы. Просто оттирая мягкой кожаной тряпочкой. Замшей, что ли? Потом, опять с Мэри, сбегала в селение к той же супруге кузнеца за морковью — девочке было натурально скучно, отчего она буквально лезла во всё, что происходило в доме и его окрестностях. Смотрела, как точат ножи, пыталась гладить скатерть железным утюгом с деревянной ручкой, который нагревался в очаге.

К обеду и ужину она переодевалась и выходила в образе юной леди, но потом снова возвращалась к общению со сверстниками — детьми прислуги, разрушив отчуждение сменой одежды на простую и немаркую. Хотя, частенько делалась требовательной, переходя на хозяйский тон.

После ужина улеглась в кровать, где и отрубилась, едва коснувшись подушки головой. Ну а я получил возможность поразмышлять в одиночестве с закрытыми по воле хозяйки тела глазами.

Семнадцатый век подходит к завершению. Что я о нём знаю? В Англии этого периода были Шекспир, Кромвель и Реставрация, в России подрастает Пётр Первый, а на морях процветает пиратство. Голландия нынче — сильная морская держава, как и Испания, но обе они в этом качестве начинают уступать Англии. То есть — процесс становления владычицы морей сейчас в самом разгаре. Впрочем, точных дат не помню. Могу путать события начала века, середины и конца. Знаю наверняка, что в военном деле уже царит порох, а в морском — паруса. По дорогам ездят на лошадях, а для силового привода используют ветряки или водяные колёса.

Таким образом, обстановка для меня не вполне прозрачная, требующая изучения и, полагаю, вживания. Что не связано с чересчур большими трудностями — я попал в ребёнка состоятельных родителей, имеющих некоторый общественный вес. Сам же ребёнок непоседлив и особо вредным характером не наделён. То есть, не чересчур избалован, хотя и не приучен убирать свои вещи в шкаф или заправлять кровать.

На этой мысли меня прервала Мэри, принёсшая к умывальнику кувшин с водой. Света, проникающего через окно, пока было достаточно — лето на дворе. Дни длинные.

Потом заглянула маменька, подоткнула одеяло. Вообще-то ни юной служанки, ни родительницы я разглядеть не мог из-за закрытых глаз — догадывался по шагам. И еще мама вздохнула иначе, чем подружка, но вздохнули они обе.

О чём сожалела маленькая служанка — понятно. Тоже устала и нуждается в отдыхе, а её гоняют с делами. Насчёт же маменькиных печалей следовало подумать… ну… сыновей у них с мужем нет, то есть и этот дом, и землю унаследует какой-нибудь мужчина-родственник отца. Следовательно, дочерей необходимо выдать замуж, для чего нужно собрать им приданое. Судя по всему, что я приметил, особой роскоши в быту не наблюдается. Видимо, доходы от землевладения не слишком велики. Отец даже работает, а не живёт помещиком. Кстати, труд моряка и в мои времена был сопряжён с риском, а уж в нынешние и подавно.

На этом выводе я и уснул.

Глава 2. Несколько летних дней

Присматриваясь к носительнице моего сознания, я раз за разом убеждался — девочке скучно. Она была предоставлена сама себе большую часть дня, поскольку мать плотно занималась с младшими, обучая их тому, что старшая уже знала. Пара часов, посвящаемых вышиванию или музыке, кройке и шитью, не предоставляли Софи достаточной занятости. Отмечу, пожалуй, что музыка преподавалась маменькой с использованием гитары, причем для дочурки был припасён уменьшенный вариант этого инструмента. Таким образом у меня крепло подозрение об испанских корнях миссис Корн.

— Мам! Ты испанка? — незамедлительно внесла ясность неугомонная хозяйка тела, в котором я квартировал.

— Родилась на Ямайке, в испанской семье. Не раз с твоим отцом бывала в Мадриде, Кордове, Севилье, Марселе и Неаполе. Но ни тосканского языка сколь-нибудь прилично не освоила, ни французского, — маменька ответила сразу полно и по-серьёзному.

— Зато у меня французское имя, а у Консуэллки — итальянское, — не замедлила внести окончательную ясность Софи. Она мгновенно озвучила то, что только начало приходить ко мне на ум.

Ещё у нас была морока с чистописанием. Я не сразу понял, что Софи — левша. И ещё не понял, скрывает она это, или мать её нарочно старается переучить на правшу. Сама девочка по этому поводу ничего не выразила, ну а я уговорил её взять перо в левую руку. Не сразу это принесло нужный результат, потому что писать нужно слева направо, как бы наталкивая перо на выводимую букву, но, если лист бумаги сильно наклонить, то движение кисти получается или "к себе", или "от себя", что удобнее, чем совсем "против шерсти".