Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович. Страница 28

"Понимаешь, мы ведь здесь своими силами не сумеем отлить даже на треть такую же пушку, как хотя бы четырёхфунтовка. Не расплавить нам столько бронзы за один раз.

"Расплавим за несколько"

"Тогда орудие при первом же выстреле разорвёт из-за неоднородностей."

"Сделай маленькую. Я уверена, что получится хорошо", — вот так юное вместилище моего разума трамбовало мне мозг, до тех пор, пока не вынудило взяться за почти обречённую на провал затею.

Насколько я правильно интерпретировал применённый папенькой термин "кабельтов", речь идёт о расстоянии порядка пары сотен метров. Точнее — ста восьмидесяти пяти, потому что с какой бы погрешностью ни измеряли окружность нашего шарика нынешние астрономы, больше, чем на один процент они не прокинутся — наука-то в конце семнадцатого века уже не средневековая, а с заметным уклоном в систематичность. А кабельтовым называют десятую часть морской мили, которая составляет расстояние, которое нужно покрыть для того, чтобы продвинуться по меридиану на одну угловую минуту. Чтобы получить длину этой мили принято делить сорок тысяч километров этой длины на триста шестьдесят градусов полной окружности и ещё на шестьдесят угловых минут каждого градуса.

Так про выстрел — дистанция в пару кабельтовых это та, на которой можно попасть, стреляя с рук. Особенно в целый корабль. Но донести до цели необходимо не девять граммов свинца в медной оболочке, а чугунный шарик весом в четыре фунта — то есть пару килограммов без малого. Следовательно требуется обеспечить малую силу отдачи, чтобы орудие удержалось в креплении, позволяющем крутить им, как стволом зенитного пулемета. Не то, чтобы нечто запредельное, но и не пустячок.

Пока я размышлял, да прикидывал, Сонька меня не беспокоила — помогала пацанам делать гвозди. Тут без моего присмотра как-то быстренько образовалась поточная линия, аналогичная той, что клепала цепи. Старшие в поте лица катают квадратного сечения десятифутовый брусок сечением две на две линии. Младшие рубят его на мерные отрезки всё на тех же гильотинных ножницах, греют в горне и вставляют в квадратные отверстия в бронзовой плите. Один первым ударом загоняет штырь в дыру на три четверти длины, второй приставляет к тому, что осталось торчать, оправку, по которой лупит третий, формируя полукруглую шляпку и загоняя лишнее в то же квадратное отверстие.

Следующий штырь аналогично вбивается в соседнее — всего я их в плите насчитал двадцать пять. Затем плиту отставляет в сторонку мистер Смит — она чересчур тяжёлая для детских рук — опускает в воду, даёт немного тихонько пошипеть, а потом переворачивает и вытряхивает в ящик двадцать пять новеньких гвоздей. Младшие тем временем проходят ротацию кадров, а отрезатели заготовки от покупной полосы, отгоняют от гильотины рубильщиков отрезков и открамсывают новый будущий прут.

Пока я придумывал противооткатное устройство, гвозди наполнили один ящик и посыпались на дно второго. Да тут же настоящий гвоздильный завод запущен!

— Сонь! А куда такая прорва гвоздей?

— На верфь, конечно. Сколько ни скуешь, все возьмут.

— За деньги?

— Да.

— А деньги куда деваются?

— Делятся по справедливости. По десять пенсов в день каждому ученику и столько же мистеру Смиту. А остальное мне.

— Не понял! Десяток пенни — это много или мало?

— Столько зарабатывает опытный матрос, и то не везде. Фунт с четвертью в месяц. А я деньги маме отдаю.

Никогда не возражал против хороших заработков. Так что все отвлекающие факторы в сторону, а то что-то химики наши у дверей топчутся и какой-то флакон друг другу суют. Подошёл. Во флаконе масло, причём минеральное.

— Где взяли?

— Выгнали из мазута. Поддали немного жару, а тарелка в верхнем котле начала погромыхивать. Когда перестала, дали остыть а там вот такое. Но в нижнем котле полный ужас.

Знаю я этот "ужас". Парафин там в смеси со всей грязью, какая только в той нефти содержалась. У нас бензин получался бесцветным, в керосине появился лёгкий окрас, цвет соляра был чуточку насыщенней, а масло внятно отдаёт желто-коричневым.

Правильный же парафин — белый. Интересно, умные люди нефть перед перегонкой как-то очищают? Ума не приложу. Да и вопрос этот сейчас неинтересен. Пусть в пустую бочку складывают. Потом разберёмся.

Честно говоря, заниматься совершенствованием артиллерии я не собирался — нет во мне милитаристских устремлений, но Сонька не даст уклониться. Настучит по мозгам так, что бегом побегу делать пушку. Знаю я её настырный нрав — лучше до конфликта дело не доводить.

Так вот — давешней зимой мы немного поразбирались со сталями этого времени. В ассортименте скобяной лавки в Ипсвиче выбор ничуть не хуже, чем в Лондоне. Или нынче на весь мир сталей одинаковое количество сортов? Нас интересовал материал для метчиков и лерок — инструментов по нарезанию резьбы. Не очень-то мы в этом направлении продвинулись из-за трудов с якорем, но заметное количество стали в кузнице накопилось. А она в нагретом до свечения состоянии ничуть не твёрже обычного железа — то есть вытянуть из неё трубу мы вполне способны.

Начали с оборудования — наш молот подвесили не к потолочной балке, а возвели для него крепкие козлы высотой под крышу. Массу "снаряда" тоже увеличили, и пустили его по направляющим. Деревянным, конечно. Дело в том, что папенька приставил к нам четверых матросов, которые все сильные дяденьки с умелыми руками, способные справиться и с остругиванием массивных столбов, и с их установкой, отчего проблемы с детским малосилием у нас не возникало.

Отлили бронзовую форму-приёмник будущего вытянутого одним ударом ствола, поставили её вертикально вместо ранее использовавшегося столика, сверху в приемный стакан формы опустили раскалённый стальной цилиндр заготовки, и хряснули молотом по бронзовой пике. Прошибли. Дали остыть и извлекли стальной орудийный ствол длиной два фута с идеальным каналом диаметром три дюйма три линии, где половина линии — припуск на расточку.

Вот этот канал мы и "прошли" абразивным кругом, надетым на вертикальную ось квадратного сечения — он свободно скользил вниз и при этом опускался под действием собственного веса по мере того, как растрачивал канал и стачивался сам — как только он проваливался, его заменяли новым. И так до тех пор, пока не оставили у казённой части внутренний выступ высотой в четверть линии — ноль целых шестьдесят пять сотых миллиметра, если кто не умеет быстро считать в уме. Длина этого выступа от заднего среза ствола — один дюйм. Вот на этот выступ и оперлась загнанная через дуло стальная пробка — диск дюймовой толщины, что в сумме поглотило два дюйма внутренней длины ствола. Запальное отверстие мы пробили бородком, раскалив весь пушечный ствол в горне — сверловка нам по-прежнему недоступна.

Пушку эту закрепили на здоровенной деревянной колоде, зарядили и выстрелили в склон холма. Выстрелили осторожно, подведя огонь к запальному отверстию с помощью фитиля, чтобы успеть убежать и спрятаться.

Не напрасно опасались — разорвало наше орудие даже от обычного одиночного заряда. Когда мы собрали все разлетевшиеся куски и сложили их в ствол, стало понятно — металл катастрофически неоднороден — растрескивания и вздутия появились в разных местах абсолютно непредсказуемо распределившихся по телу нашего детища — не напрасно я так ругал нынешние стали. Они пока все из себя какие-то случайные и непредсказуемые. Не напрасно их рекомендуют тщательно проковывать, то есть зверски замешивать молотком в размягчённом виде.

Трубу орудийного ствола мы отлили из бронзы, скопировав толщину стенки с настоящей четырёхфунтовки, только калибр взяли ровно тот же, что и для стальной нашей же неудачи с припуском на шлифовку. Почему трубу? А для абразивного круга требуется зафиксировать ось в двух точках, для чего её необходимо закрепить с обеих концов. То есть просунуть сквозь ствол, что невозможно при наличии его заткнутости в казённике.