Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович. Страница 90

Ажиотаж вокруг открывшейся возможности самим возить товары в Европу как-то поутих среди русского купечества. То есть возможности флейта и шхуны удовлетворили спрос на эту услугу. Сформировалась клиентура, наладились постоянные контакты, и устаканилась номенклатура товаров. Интерес, всколыхнувшись на какое-то время, успокоился. Словно болото, которое кто-то ненадолго взмутил. Люди ко всему привыкают.

Наши баржи множились и поочерёдно переходили в бассейн Волги, где возили что угодно по любым маршрутам. Место для их зимовки хотелось устроить в устье реки Белой — левого притока Камы. Построить слипы, возвести казармы. Нашим тонкостенным корытцам вмерзать в лёд противопоказано. И морозы на них действуют не благотворно. Любой, кто слышал, как трещат в лютые холода деревья, меня отлично поймёт — структура древесины от этого повреждается, что создаёт предпосылки для образования гнили.

Как это не раз уже бывало, период уныния быстро прошёл — Софи отправилась в Соликамск искать проводника до этой реки. Припоминаю — красивейшие места. Крутые обрывы или участки низменного берега — там просто волшебные пейзажи, заслуживающие кисти лучшего художника.

Нас бы устроил укромный мелководный затон в полудюжине вёрст от Камы.

— Там башкирские земли, — рассказал нам человек осведомлённый, — по договору с царём эта земля принадлежит им в обмен на службу в немирное время. Чужаков они не привечают. Кроме купцов. Их пытались теснить, острогами, слободами или храмы христианские возводить, так восставали те башкиры, да так сильно, что приходилось опять на уступки им идти.

Понятно, что без подготовки в подобные места соваться не следует. Поэтому выбор пал на окрестности города Мурома, что стоит на Оке. Поговаривают, будто на левом берегу там имеются просторные заводи, которые с реки не на виду. Речь ведь идёт о скрытном накоплении большого количества транспортных средств перед планируемой переброской войск к Азову.

Пока дошли от Соликамска до Мурома, сообразили, что собирать флотилию на Белой было бы чересчур далеко от места планируемых событий. Ни к чему будет эта лишняя тысяча вёрст. А потом нам с Софи пришлось серьёзно заняться комплектованием нового лодочного двора, предназначенного для зимнего хранения плавсредств и их поправления. Такие намерения мы декларировали у городского руководства, заодно показав и грамотку от царевны Софьи. Проблем не возникло.

Глава 46. Азов

"Как во славном во городе во Муроме. Как во том-то селе-то Карачарове", — так начиналась сказка об Илье Муромце, когда я читал её в детстве. Нынче в конце 1688 года Карачарово никакое не село. В этой деревеньке, раскинувшейся на противоположной от Мурома стороне Оки нет и десятка домов. И нет церкви. Вместо Ильи здесь поселился Степан — плотник, когда-то показавший нам с Софи где в сосновом бревне расположена ядрень. Прижился он на корабельном дворе и сделался "авторитетом" в вопросах строения наших плоскодонок.

Прибыл сюда, к протоке, отделённой островом от Оки, с командой плотников для устроения на зимовку флотилии, предназначенной к перевозке Потешного войска в низовья Дона. Как и говаривал кто-то из вождей двадцатого века — кадры решают всё. Оттого-то Софи так и ценит людей инициативных и распорядительных, прощая им алчность и иные прегрешения. Исключительно потому, что справляются они с самой сложной работой — организационной.

Убедившись, что дела тут налаживаются, мы направились в Москву-реку и приток её Яузу, где пристали к берегу у Кукуя. На месте деревянного домишки, в котором когда-то оставили Лизавету, теперь высилось кирпичное строение, где было далеко не тесно. И уже проживала миссис Корн с дочерью Кэти. Наша младшенькая сильно выросла, хотя маменька по-прежнему молода и красива. Она изредка устраивает приёмы, на которых бывает даже государь.

А Софи наезжает в Преображенское, где частенько проходят совещания насчет того, как брать Азов. И, главное, что потом с ним делать? В Потешные за последнее время поступило много людей, среди которых имеются и военачальники с боевым опытом, в том числе и с прошлогодней кампании.

— Из Оки рекой Упа имеется путь к Туле, — Фёкла Рубанкина докладывает результаты проведённого осмотра местности. — Потом по реке Шат есть ход в Иваново озеро, откуда и берёт своё начало Дон. Летом и Шат, и Дон — мелководные канавы, где и воробью по колено. Но наши баржи пройдут, если разгрузить их и тащить лямкой. Берега плотные, человек не увязнет. Не больше десятка вёрст посуху, а дальше уже водой.

— Мы весной выходим, когда вода стоит высоко, — отмечает один из Преображенцев.

— Чем выше вода, тем меньше переть пешкодралом, — высовываюсь я. — Но промывочное судно и тележки для устроения волока будут при нас. Брусья дорожные тоже наготовлены — их доставят на место прямо к началу операции. Хочу обратить внимание присутствующих на стратегическую важность сохранения лесов в месте этого перехода. Именно деревья и кусты держат воду, питающую столь скудные водоёмы.

Объявил бы ты, герр Питер те места природным заповедником и стражу приставил.

Пётр сделал пометку на листе бумаги и сменил тему — настал черёд обсуждения привлечения к делу войска Донского, без участия которого этот номер не пройдёт.

Поход начался уже после того, как Василий Голицын двинул армию к Перекопу. Три десятка барж, следуя каждая со своей скоростью, поднялись вверх по Яузе и приняли по плутонгу Преображенцев — по четыре капральства из одиннадцати человек каждое. Да, возможности транспорта продиктовали структуру подразделений. К счастью сорок четыре человека с амуницией весят всего четыре с половиной тонны, поэтому вместимости плоскодонок хватило и на припасы, котлы и иное воинское имущество — недаром зимой проходили тренировки по погрузке-выгрузке, после которых судно, служившее наглядным пособием, встало в ремонт.

По нынешним временам посудинки, бегущие по восемь километров в час против течения — просто ураган. И бегут они весь световой день. Река Шат, как и ожидали, оказалась проходима даже при осадке в полный аршин, как и подпитанные талой водой верховья Дона. Едва русло достаточно расширилось, весь караван собрали в кучу и связали буксирными концами последовательно, чтобы подтянуть отстающих и придержать самых быстрых — разблюдовку по скоростям мы провели ещё в Оке. Так и гнали, переключив редукторы на повышенные обороты гребных колёс и не жалея горючего — на этом этапе была важна стремительность, положенная в залог внезапности. Если противник и присматривает за делами в России, то для него мы пока за многие сотни вёрст. В то время, как мы вовсе не там, а уже тут. Наша скорость выше, чем среднесуточная даже для конницы.

Донцы встретили нас в условленном месте и провели караван узким ериком в обход сторожевых постов, расположенных по обеим сторонам основного русла. К пристани Азова мы прибыли среди бела дня — баржа за баржей причаливали носом к берегу, и с каждой прямо к распахнутым воротом крепости устремлялись цепочки солдат в зелёных мундирах.

Две баржи с воды лупили по этим самым воротам из трёхдюймовок бомбическими снарядами, мешая страже их закрыть. Но, едва в прицелах замаячили набежавшие Преображенцы, огонь прекратили и обратили взоры на турецкие корабли, стоящие у берега ниже о течению. Активность на них была еле заметна — мы свалились неприятелю, как снег на голову. Правее крепости появились конные — кажется, это казаки подоспели.

Ну да у каждого своё дело. Мы прошли картечью по палубам двух турецких кораблей, почти не нанеся неприятелю урона. Похоже, экипажи, в основном, на берегу. Так что ведро нефти, факел, и скорее в сторонку.

Как дрались внутри крепости и как проходил грабёж — мы с реки не видели. Наше дело — извоз и поддержание в исправности матчасти. Плавсредства отошли от берега и встали на якоря под защитой обеих канонерских барж.