На стыке эпох. Дилогия (СИ) - Пир Томас. Страница 33

Свободной рукой я обнял Краса чуть выше талии, рванул на себя, стремительный разворот, бросок, и вот он уже опрокидывается через подставленное бедро. Крас завалился в траву. На всякий случай, я заехал ему ещё кулаком по затылку, чтобы он уже точно не поднимался.

Оглянувшись вокруг, мне захотелось грязно выругаться. Все аборигены стояли у ворот и пялились на меня с открытыми ртами. Видно, люди даже понять ничего не успели. Я уложил Краса быстро. Нормальные люди успевают проделать всё это за пару секунд, но то нормальные, а мы давно уже не такие!

Дальше я хотел выкрикнуть людям что-то грозное, чтобы истуканами не стояли, а по столам расходились, но наткнулся взглядом на испуганную Тири. Девушка была впереди и прикрывала лицо ладонями. Её глаза блестели слезами.

- Отнесите его в дом, пусть проспится, - невзначай бросил я Деду, направляясь к красавице. - Расходитесь по домам, представление окончено!

Подойдя к Тири, я обнял её и прижал к груди. Тут же моя рубашка немного намокла, а Тири несколько раз тихо всхлипнула.

- Ну, ты чего?.. всё ведь в порядке, не плачь, пожалуйста!

- Я так испугалась! Чего он на тебя так накинулся?

- Ничего страшного, просто выпил лишнего, вот и набедокурил. Утром ему будет очень стыдно, поверь мне!

- Просто набедокурил?! Вы так ругались!.. я думала, что убить друг друга хотите!

- Не выдумывай! Не так уж мы и ругались. Ну что, пойдём в посёлок, праздник всё-таки?!

- Ну да, ты ещё скажи, что без драки праздников не бывает!.. наши мужчины всегда так говорят! - уже веселее хмыкнула Тири.

- Радость моя, ты не поверишь, но наши говорят точно также, ха-ха-ха!

Слёзы на её щеках уже успели просохнуть. Тири одарила меня кокетливой улыбкой, и мы с ней поспешили обратно за наш стол. Праздник был в самом разгаре. Глава 9

Пламя в резном, позолоченном камине плясало всё тише, неистово требовало добавки, заполняя просторный зал тенями и треском догорающих головешек. Подкинуть бы в огонь новое полено, но слуги были заняты во дворе, а сам Бернис не хотел даже на хиску оставлять принцессу Лейму одну.

Мраморные стены и пол в зале украшал золотистый орнамент и вычурная мозаика. Кроме пламени в очаге, свет ещё давали несколько зажжённых свечей на столе. Раньше здесь всегда разило кислым вином, застарелым потом, мочой и блевотиной - ещё не так давно в этом зале каждый вечер проходили шумные пиры, Бернису даже сложно было представить, что здесь бывает так тихо. На полах ступить было негде, чтобы не вляпаться в чужое дерьмо, а под столами и вовсе творились страшные дела - но времена те прошли. От начала бунта, окружающих Эллу шутов сильно убавилось, пока все они не переметнулись под пяту Легиса Торта. С того часа не слышались здесь хмельные выкрики и дикий хохот; не плясали полуголые, готовые на всё, придворные дамы; не гонялись за свободными юбками похотливые кавалеры; не видно было даже угодливой прислуги и менестрелей, что развлекали господ - только Бернис и Лейма иногда сидели за круглым столом у камина, а по залу для пиршеств теперь ходили приятные запахи масел и заморских духов, что любила принцесса.

Граф Моурт никогда не был мастером светских бесед, а рядом с принцессой Леймой так и вовсе дар речи терял. Вот и сейчас Бернис и Её Высочество долго сидели в гробовой тишине. Она, Лейма, устроилась в мягком кресле и вышивала на белом сукне разноцветный узор. Густые, смоляные волосы принцесса собрала в длинную косу, что чёрной змеёй падала ей на грудь. Точёное тело покрывало белое платье с глубоким вырезом от шеи и до...

Бернис вдруг поймал себя на мысли, что уже долго таращится на выдающиеся прелести принцессы, встрепенулся и тут же поднял глаза. Лейма встретила его взор снисходительной улыбкой, большие, цвета морской волны, глаза лукаво щурились, прожигали насквозь душу графу.

Она точно всё видела, точно всё поняла!

Бернис вдруг покраснел и опустил глаза к полу. Стыдливый жар прошёл по щекам, спустился до шеи и разошёлся дрожью по телу. Лейма на то лишь звонко хихикнула и продолжила вышивать. Неловкое молчание слишком уж затянулось - в мыслях Берниса, конечно - потому воин решил немного разрядить обстановку:

- Прекрасная птица, Ваше Высочество! Я ещё не встречал столь искусной работы!

Лейма оторвалась от полотна, снова взглянула на Берниса и громко захохотала, пустые коридоры подхватили её голос и звонким эхом разнесли по дворцу. Немного отсмеявшись, Её Высочество всё-таки пояснила:

- Хи-хи, Бернис, вы такой милый! Но это вовсе не птица. Это огненный феникс, который сгорает в белом пламени Той Стороны, чтобы снова возродиться из пепла былой чистотой и невинностью.

"Вот же тупой сын храса!.. Надо же - птица!.. Да кто меня вообще за язык тянул?! Снова выставил себя идиотом!" - всё больше краснея, думал Бернис, в то время как Лейма продолжала говорить:

- Наша семья, точно этот феникс - сгорает в огне бунта и предательства, чтобы очистить свой дух и вернуть дому честь, попранную отцом.

Голос Леймы немного дрогнул, глаза заблестели, но она быстро отвернулась, смахнула слёзы и спустя удар сердца её лицо снова приняло былые черты, не оставляя даже тени от мимолётной слабости. "Сильна духом, как её брат, достойна трона, достойна верности - достойна жизни, если придётся!" - думал Бернис, не в силах оторвать взор от принцессы.

- Милый Бернис, как вы думаете, когда уже всё закончится? - продолжала Лейма. - Корнис говорит, что осада дворца может затянуться. Вы с ним согласны?

Сказать по правде, Бернис такого не ожидал. В тот миг воин предпочёл бы снова стоять на стене, снова сражаться хоть с бунтарями, хоть с варварами Великой Степи... да хоть с бостовыми монстрами - лишь бы уйти от ответа, лишь бы оградить милую деву от горестной истины! Благородная честь не терпит ложь, не приемлет обман! Но как же Бернис может сказать правду сейчас? Где взять силы и мужество, чтобы лишить любимую Лейму последней надежды?

Эйфория после первого штурма быстро сменилась тяжкой обречённостью. В следующую седмицу защитники отбили ещё три ленивых атаки. Бернис ясно видел, что бунтари бьют не в полную силу, что Тортовы псы лишь изматывают доблестных стражников. Но даже так скромная армия защитников таяла на глазах, тела убитых пришлось складывать в другом зале, а раненные заполонили почти все пустующие дворянские покои. На стене появились серьёзные прорехи, а подносить припасы и вовсе стало некому. Пришлось поработать и придворным дамам. Многие из них ухаживали за битыми бойцами, а некоторых и вовсе нарядили в мужские платья и дали им в руки оружие.

Лейма тоже рвалась на стену. Характер у Её Высочества был не сахар, потому Корнису пришлось выдержать ещё одну схватку, отговаривая сестрицу от глупостей. Дошло до того, что Корнис пригрозил запереть принцессу в покоях, если она покажется на дворе. С того дня Лейма пропадала в лекарских палатах, ухаживала за раненными бойцами, лично промывала и обрабатывала их раны.

Вот уже два дня никто не пытался влезть на замковые стены. Многие воины воспрянули духом, поверили в трусость врагов и скорую победу, но славная передышка была лишь отсрочкой погибели. Бунтари затаились, выстраивая снаружи смертоносный заслон. Под дворцовыми стенами мятежники уже успели собрать десятки осадных катапульт, и с каждым крамом орудий становилось всё больше. Даже страшно представить силу их совместного залпа, видно, предатель Легис Торт решил развалить дом Поющего Эллы до основания.

Пауза слишком затянулась, но Бернис так и не нашёл нужных слов. Видно, все печальные мысли проступили у воина на лице, потому как Лейма продолжила сама:

- Милый Бернис, да не волнуйтесь вы так! Я ведь уже не ребёнок и прекрасно знаю, в какой мы беде! Просто... знаете?.. мне лишь хотелось услышать что-нибудь ободряющее.

- Я никому не позволю причинить вам вред! Моя жизнь, мой клинок и моё сердце - навеки ваши! - Выпалил граф на одном дыхании.