Путь воинов - Гир Уильям Майкл. Страница 25

— Что ты собираешься делать? — страх сжал своими ледяными пальцами все ее внутренности.

— Я хочу пробраться кругом и прикончить его ножом, — Пятница улыбнулся. — Ты же хотела быть воином? Ну и как тебе?

— Мне… мне страшно, — прошептала она, опустив глаза, и глубоко вздохнув.

— Так и должно быть. Иди же, стреляй. Если он считает тебя мертвой, то нам повезло. — И он подтолкнул ее вперед, помогая ей пролезть под тяжелой ногой лошади. Над ее головой просвистела пуля. В замешательстве она выстрелила слишком поспешно — не успев твердо упереть приклад в плечо. Из-под камней взметнулось облачко пыли, а она глотала слезы от боли в плече.

Вспомнив наставления Пятницы, она перезарядила ружье, сосчитала до трех и снова выстрелила. Приклад, хоть и хорошо на этот раз прилаженный к плечу, все-таки причинял ей боль. Заряжаешь, считаешь, стреляешь. Заряжаешь, считаешь, стреляешь. От камней, к ее радости, летели осколки. Она постепенно потеряла счет выстрелам. Кучка бронзовых патронов стала таять.

Пятнице, похоже, удалось ускользнуть. Пуля смачно шмякнулась в тушу лошади. Звук выстрела последовал через полсекунды.

Чуточку высунувшись из-за лошадиной шеи, Сюзан осмотрела укрытие в скалах. Пуля едва не попала ей в голову, обдав воздушной волной.

Ее тело стало ватными, когда она представила, как близко прошла пуля. В первый раз в жизни Сюзан понимала, что может умереть. Все произойдет так быстро, в одну секунду ты здесь, щуришься в прицел, а в следующую — ты уже падаль — как эта лошадь.

Она прицелилась в скалистый выступ, в выщербленный кусок, через который можно было видеть шевеление. Во рту пересохло. Глаза слезились от напряжения, пока она пыталась навести мушку на темную расщелину.

Как в тот раз на тренировке, она отогнала от себя все мысли, чтобы сосредоточиться. Сверкающая мушка остановилась в разрезе прицела. Медленно, глубоко дыша, она сжимала пальцем курок.

Она почти не слышала, как ружье разрядилось, — и ощущение отдачи не было таким острым, вытесненное ее сосредоточенностью. Со стороны скал послышалось громкое ругательство, и Сюзан вложила еще один патрон в затвор.

Она выжидала. Ничего. Солнце припекало спину. Ветерок ласкал разгоряченную щеку, а земля давала ободряющее ощущение безопасности. Все чувства были обострены до предела, вбирая в себя все вокруг.

Сколько времени прошло? Казалось, Пятница уполз всего несколько секунд назад. Она сосчитала патроны. Осталось три, пятнадцать пустых гильз. Неужели она сделала столько выстрелов? Пять минут прошло? Или двадцать?

Камень, громыхая, скатился по склону. В разрезе прицела было видно, как человек нетвердо поднялся на ноги. Сюзан машинально навела мушку на спотыкающуюся фигуру. Сердце бешено колотилось, кровь ударила в голову. Прилив адреналина зарядил ее, пока жертва пыталась скрыться.

Большое ружье грохнуло и подпрыгнуло в руках, заслонив убегавшего человека. Сюзан торопливо возилась с новым патроном, выискивая глазами врага. Наконец, она защелкнула затвор и приготовилась, ожидая появления мишени.

Ничего. Тишина. Только ветер шелестел травой на склоне. Что делать? Ждать? Кричать Пятнице? Подняться и проверить результат от последнего выстрела? Она не могла сглотнуть от сухости во рту. Появились мухи и уткнули хоботки в тушу мертвой лошади. Они садились и на ее потную спину, увеличивая раздражение.

— СЮЗАН? — это был голос Пятницы. — Все в порядке. Он мертв. — Пятница поднялся и усиленно замахал руками.

Облегчение опустошило ее, она подобрала рубашку, злобно посмотрела на пулевое отверстие и натянула ее, прежде чем поймать за уздцы свою лошадь. С тяжелым ружьем на плече она свела животное вниз по склону туда, где стоял Пятница. Сюзан никак не могла оправиться от прилива чувств, эмоций, ощущения полноты жизни. Она была жива!

Тело было почти скрыто высокой травой. Угрюмое лицо Пятницы выражало брезгливость, когда он осматривал труп.

Она встретилась со взглядом суровых черных глаз, который произвел на нее, возбужденную, самое неожиданное впечатление. Грудной голос Пятницы удивил ее.

— Он твой. Ты убила его. Ты должна взять трофей, воин, — Пятница смерил ее взглядом, протягивая свой большой боевой нож.

Ее рука, потянувшаяся за ножом, дрожала. Большое прохладное лезвие тяжело и непривычно легло ей в руку. Дрожь усилилась и она набрала побольше воздуха, чувствуя оцепенение, боязнь и неуверенность.

— ТВОЙ ТРОФЕЙ, — прошипел Пятница, указывая узловатым пальцем на обмякшее тело.

У Сюзан возникло внезапное желание убежать от этого ужасного человека и отвратительной массы мертвой плоти перед собой.

— Мне не нужен он, — проскулила она.

— ВОЗЬМИ ЕГО! — обрушился на нее Пятница. — Это обычай народа. Ты, видно, не более чем женщина, которой захотелось поиграть в мужчину! — Издевка подействовала на нее как удар кнута.

От интонации его голоса в ней проснулась какая-то глубинная внутренняя сила. Она злобно и с вызовом посмотрела не него, опустилась на колени и прошептала:

— Я не знаю как.

— Схватись сильнее за волосы, чтобы скальп натянулся. Не отпуская волосы, обведи ножом вокруг. Оставшиеся ткани можно будет потом легко отделить, — он говорил почти как машина.

Она посмотрела вниз и увидела повязки, искривленный череп.

— О Боже!

Прикоснувшись к волосам, она снова отдернула руку. Ощущая комок в горле, Сюзан все-таки запустила пальцы в темные пряди и потянула. Голова безвольно перекатилась и повернулась к ней лицом.

— Трофей! — прорычал Пятница, срывая повязки. — Он обесчестил свой клан, вмешавшись в смертельную вражду. Это животное без чести. Он заслужил смерть.

Сюзан всю трясло, но какая-то часть ее сознания заставила руку приставить нож к голове Рамона Луиса Андохара. Как будто во сне, она врезалась в неподатливую плоть. Для Сюзан снятие кровавого трофея длилось вечность.

Зловещий предмет болтался у нее в руке, раскачиваемый ветром. Она обернулась и с ненавистью впилась взглядом в глаза Пятницы, но обнаружила в них понимание, сочувствие, а самое главное — уважение.

— Ты плачешь, — тихо произнес он. — Не волнуйся. Я сам плакал. Ты должна очиститься. Поднимись в горы и помолись. Найди себе духа-помощника. Паук услышит тебя. Ты сильная. Я думал… думал, ты сломаешься. Ты с честью отправишься к звездам.

Без предупреждения ее желудок вывернулся наизнанку. Ее снова и снова рвало на траву. Отдышавшись, она выпрямилась и оперлась на руку Пятницы. Все ее члены судорожно тряслись, колени подгибались, она хватала ртом свежий воздух. Рука сжимала окровавленные волосы, а под ногами лежал обмякший труп. Вокруг обезображенной поверхности черепа вились мухи. Она молча кивнула и взялась за руку, протянутую Пятницей, сидевшим на лошади. Он подал ей ружье и патронташ Рамона. Вдвоем они подъехали, чтобы забрать ездовую лошадь, принадлежавшую Рамону.

Ведя лошадей рядом, они повернули назад, в горы — на поиски вершины для молитвы. Еще в течение часа виднелись их силуэты, направлявшиеся на восток, мужчина и женщина с ружьями.

Солнце клонилось к западу, опускаясь в океан, лежавший за зелеными равнинами романанов. В сгущавшихся сумерках еще один всадник держал путь из поселения. Он склонился на шею лошади, пытаясь разобрать следы в густой траве. Едва заметная трона привела его на вершину холма, и там кобыла Вилли Конокрада беспокойно зафыркала и загарцевала.

Воин соскользнул с седла быстрым плавным движением, пригнувшись и крепко зажав в руке ружье. Зоркие, как у ястреба, глаза заметили мух, вившихся над трупом. Вилли осторожно пробрался вперед, читая по следам в траве о схватке, которая здесь произошла. Добравшись до трупа, он перевернул его носком сапога и поперхнулся, опознав жертву.

Конокрад распрямился и посмотрел на восток, в сторону гор. Он поставил ружье прикладом вниз на траву и оперся руками о ствол. Его время придет. Сначала будет схватка на ножах. А потом, кто знает? Отомстить он всегда сможет.