Статус-Кво (СИ) - Лимова Александра. Страница 9

Потому что боялась одного – папа может дать мне команду, согласно которой, мне что-то надо будет сделать, о чем Лисовский знать не должен. Это первое и единственное, что заставляло меня насиловать свой бедный мозг большим объемом ужасающе непонятной информации, на разбор которой я тратила почти все ночи, потому что я боялась. Боялась не подчиниться отцу и боялась обмануть Лисовского. Мне нужно было знать наиболее безболезненные варианты выхода из возможной ситуации и все равно я лелеяла надежду, что «Тримекс» не возьмет тендер, папа ничего не придумает, а этот козел не будет иметь повода подергать меня за ниточки. Лелеяла и понимала, что это все из разряда утопии, и нужно быть готовой. И листала бесчисленные статьи в интернете, о устройстве организаций, правах и обязанностях, структурах работы и прочем…

Штат в «Тримекс» Лисовской набирал самостоятельно и этот штат был слабее его стаи, но своего вожака знал твердо, что, естественно, нихера мне не помогало, порой вгоняя в грусть и тоску, когда руководители отделов приносили мне бумажки на подпись и я с подозрением смотрела в них, памятуя из чьего клана все эти люди и не понимала, чего там написано. Однако, все же стоит отметить, что такой дикий стресс был только первую неделю, пока я не начала примерно ориентироваться, правда, тратя время на листание исписанного в усмерть блокнота, где я помечала особо значимые вещи, но все же разбираясь.

Вожаку об этом сразу же доложили и он начал прессовать меня своими царственными появлениями, делая это все жестче и чаще, доводя до желания застрелить его, как только он переступал порог офиса.

А еще эта ледяная сволочь время от времени забавлялась моим позором на совещаниях, задавая мне «вопрос как к соучредителю», на который я, разумеется, не знала ответа, впадая в отчаяние на середине его вопроса, потому что забывала начало из-за обилия неизвестных терминов. Вот как сейчас, например, сидим на совещании, я усиленно изображаю, что понимаю происходящее, а он взял и спросил меня «как соучредителя, обязанного быть в курсе»:

- Публичное АО, генеральный директором которого я являюсь, - так, это он про «Легроим», это мне понятно, слава богу, - в ближайшем будущем планирует стать контрагентом «Тримекса», это общеизвестно, и работать с ним, разумеется, по принципу синергии, однако уже стоит озаботиться вопросом выбора наилучшего способа финансовых транзакций, а именно - не будет ли «Тримекс» против простых векселей?

Чего, блять, это такое?! Это на каком языке вообще?! – хотела завопить я и едва сдержалась, раздраженно глядя в его глаза, на дне которых плескалась прохладная насмешка.

- Я обязательно дам вам ответ после завершения совещания. – Ровно отозвалась я и едва не плюнула в убийственно ироничную рожу, одновременно сделав себе пометки того, что запомнила из его словесного поноса, отчаянно надеясь, что с помощью Кира и интернета к концу совещания я успею разобраться, что этому козлу от меня надо.

- Бухгалтерии нужно знать, к чему готовиться, уважаемая гендир. – А он, сука такая, все веселился.

Я мрачно посмотрела на «своего» главбуха, которого подобрал он.

- Вам я тоже обязательно дам ответ после совещания.

Когда снова потекли разговоры, я взяла ручку и написала на краю листка, кто такой Лисовский и зло посмотрела в холодные глаза, когда он это прочитал.

После совещания я торопливо ускакала в свой кабинет, опасаясь, что кусок льда потребует ответ на свой вопрос, в котором я так и не разобралась, ибо Кир был занят и не смог мне ответить, папа тоже был занят, а интернет запутал меня в понятиях о векселях.

Разумеется, сволочь, прекрасно знавшая, где мой кабинет, распахнула его в тот момент, когда я пыталась провернуть язычок замка в двери.

- Или лучше переводные векселя? – погано ухмыльнувшись и замораживая меня взглядом спросил он, проходя мимо остолбеневшей меня в кабинет, чтобы опуститься в мое кресло и надменно так оттуда на меня посмотреть.

Сука, я же только что почти поняла, что такое простой вексель! Про переводной я еще не успела прочитать!

- Определенно лучше переводные векселя, Ксения Егоровна. – С фальшивой печалью глядя на меня, сцепившую челюсть, вздохнул он. – С переводными «Тримекс» будет иметь некое подобие авантажа из-за необходимого акцептирования, являющегося стандартом для подобного вида финансовых операций. Между тем, предстоящая оферта после выигрыша «Тримексом» тендера, с последующим выкупом оборудования у «Легроима» по этим векселям позволит ему остаться в тени и избежать пристального внимания госструктур, потому что оплата будет производится третьим лицами и это станет наиболее выгодным ходом, учитывая что «Тримекс» как предполагаемый векселедержатель уже имеет определенные финансовые обязательства перед «Легроимом» за торговую трансакцию по…

- Лисовский, заткнись! – с силой захлопнув дверью, рыкнула я,

И он заржал. Громко и издевательски. Сука.

- У тебя с метражом не только в нижней части проблем нет, но и в верхней, что умаляет эффективность ниж…

- Намек на длинный язык? Это смотря с какой позиции подойти к вашей озабоченной реплике, Ксения Егоровна. Если избрать правильную вариацию, то ничего не будет снижать эффективность, а скорее наоборот, станет иметь превалирующее значение в вопросах приобретения преимуществ.

Вот что он сейчас вообще сказал? Су-у-у-ука, как же бесит…

- Но ты сей момент проебала. – Глумливо добавил он, с холодным сарказмом глядя в мои глаза, наливающиеся кровью. – Причем в буквальном смысле. – Бросив взгляд на наручные часы, задумчиво нахмурился. – Короче так, я хочу векселями, потому что у меня по одному контракту заказчику платить нечем, есть векселя, но мне это не выгодно, потому что досрочное предъявление стоит семь процентов годовых, поэтому я хочу передать их «Тримексу», а то у меня ни один мудак из субподряда или поставщиков брать не хочет, а вы потом уже своим поставщикам отдадите, или кому там папочка решит… Чудо, ты запиши это. – Глядя на мое перекошенное лицо с искренней жалостью, негромко посоветовал он. – Папочке доложи слово в слово, сама ничего не додумывай. Или ладно, на тебя надежды нет, я сам с ним потрещу по этому поводу.

И вальяжно направился к выходу, а я едва сдерживала желание плюнуть ему в спину.

Вот как мне после такого в себя поверить? С векселями я худо-бедно разобралась и то при помощи Кира, но подобное продолжалось почти через день. Он просто вваливался, издевался и сваливал доводя меня до исступления от бешенства.

Правда, пару раз я ответила все-таки правильно, заслужив чуть приподнятую бровь. И термины стали еще заковыристие, длиннее и запутанее. Су-ка.

Вообще, если уйти в бабские переживания, то есть еще один забавный факт – несмотря на все мое к нему раздражение, а порой и откровенную ненависть, он меня иногда заводил. Взглядом. Движением руки, отложенной на подлокотник, когда, склонив голову, со змеиной улыбкой снова спрашивал какую-то белиберду на тарабарщине. Злил и заводил одновременно. Было еще кое-что, что мне одновременно подогревало самолюбие и больно его жалило. Пару дней назад, он снова причапал в мой кабинет, высокомерным жестом кинув мне на подпись бумаги из бухгалтерии и развалился в кресле, ожидая, пока я, шипя и матерясь от злости, сфоткаю листы и переброшу по вотсаппу Татьяне Владимировне, папиной главбуху, с вопросом можно ли мне это подписать. Пока Татьяна Владимировна просматривала файлы, чтобы вынести вердикт, я исподлобья смотрела в ироничные холодные глаза. И, сука, тлела. Он смотрела так же, как в тот вечер. Так же, пока не завелся. А потом… Почувствовала, как в горле пересохло от вида потемневших глаз, будто бы их обладатель тоже вернулся мыслями к тому вечеру. Тишина напитывалась напряжением. Какой-то ностальгической и будоражащей атмосферой, витающей не только в воздухе, но и тянущейся по венам.

Его губы приоткрылись, но ничего не выдали. Сомкнулись снова. А я вдруг вспомнила их вкус. Силу и нажим. И не смогла отвести от них взгляда. Скрестила ноги под столом, пытаясь успокоиться и унять буйным цветом цветущее возбуждение, все еще не отводя взгляда от его губ - не хватало воли, не хотелось это делать. Прикусила губу до боли,пытаясь вернуть себе себя, сделала это на мгновение, но он заметил это мое движение. И это будто бы стало сигналом к нападению. Я это поняла сделав ошибку – все-таки посмотрев ему в глаза, в которых лед полыхнул синим пламенем и Лисовский внезапно подался вперед на кресле, а меня будто обухом ударили, отправив мозг в дальнее плаванее и пустив по сосудам огонь, мгновенно сжегший и так уже подкошенную рациональность. Рванула к нему с места. Губы в губы и я едва не застонала, понимая, какой дикий голод у меня был по тому вечеру. Голод, задавленный стрессом, новыми шокирующими обстоятельствами, но все же голод, сейчас так громко ревущий во вспенившейся крови.