Путь на Балканы (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 72

— Здорово, Северьян! — поприветствовал он Галеева, которого, собственно, и пришел проведать.

Ранен унтер был довольно легко — пуля пробила руку навылет, не задев кость, а потому избежал отправки в госпиталь, получая необходимое лечение на месте. В общем, он уже выздоравливал, а потому готовился к возвращению в часть. В смысле, с озабоченным лицом рассматривал свои сапоги. Некогда щеголеватая форменная обувь пребывала ныне в жалком состоянии. Голенища обтрепались, каблуки стёрлись, а носки хотя и не просили еще каши, но были довольно близки к этому. Видимо поэтому он не услышал, как подошел Будищев и потому вздрогнул, когда тот обратился к нему:

— Здорово, Северьян! Чего ты на чеботы так смотришь, будто тебе их подменили, пока спал?

— Тьфу ты, напугал проклятый, — добродушно усмехнулся тот. — Откуда тебя черти принесли?

— Да так, шел мимо, дай, думаю, зайду.

— Проведать?

— Типа того, — улыбнулся Дмитрий и, вынув из-за пазухи кисет, протянул его старшему товарищу. — На-ка вот держи.

— Ишь ты, табак, — удивился, принюхавшись, Галеев, — ты же вроде не куришь?

— Для хороших людей держим, — пожал плечами Будищев.

— Вот за это спасибо! А то мы тут с табачком бедствуем… духмяный то какой…

— Ну, дык, фирма веников не вяжет, а если вяжет то фирменные, не "Родопи", конечно, но табачок — первый сорт!

— Хороший ты парень, Митька, — крутнул головой унтер, — еще бы говорил по-человечески, цены бы тебе не было. Как там в роте дела?

— Да как, — пожал плечами парень, — пока ты в лазарете балду гоняешь, взвод Митрофанов принял, а отделенным Хитров стал.

— Ишь ты, паскудник, вылез-таки!

— Ну, так, сам, поди, знаешь, что он у Венегера в почете.

— Это точно. Погоди, а ты как же? Ты же унтер, да крестов уже двое…. Кстати, откуда?

— Не поверишь, опять мне турецкий генерал в прицел залез.

— Бедовый ты!

— А то! Ну, так вот, Линдфорсу опять велено команду собрать, а я там взводным унтером буду. Только команда не как раньше из охотников, а по-новому. Солдат перевооружат на трофейные винтовки, да две картечницы в придачу. Будем турок в оборот брать.

— Что-то я раньше за тобой такого рвения не припомню? Прежде ты за свободу болгар в бой не рвался.

— Характер дурацкий, — пожал плечами Будищев. — Воевать, так в полную силу!

— Это понятно, от меня-то чего хочешь?

— Да я слышал, ты скоро выздоровеешь…

— И?

— Окороти Хитрова! Совсем Федьку заездил паразит.

— А сам?

— Если я за него возьмусь, дело может плохо кончиться! Ты же знаешь, мы с ним как кошка с собакой.

— Ага, с тебя станется. Ладно, потолкую с Васькой.

— Спасибо, Северьян, с меня причитается!

— Что это у нас тут такое! — строгим голосом прервал их беседу подошедший Гиршовский. — Ну, конечно, Будищев, кто же еще.

— Здравия желаю вашему высокоблагородию! — вытянулся в ответ Дмитрий.

— Здравствуй, братец. Пришел товарища проведать?

— Так точно!

— Похвально. Но тебе пора уходить.

— Слушаю, ваше высокоблагородие!

— Хотя погоди, ступай за мной, есть одно дело…

Выйдя вместе с доктором наружу, они направились к большой палатке игравшей роль операционной. Оставшись наедине с ним, врач вопросительно взглянул на Будищева.

— Иван Иванович, вчера показывал мне прелюбопытный ятаган, — неопределенно сказал Гиршовский.

— С албанца одного сняли, — с готовностью пояснил Дмитрий. — Помят немного, но сразу видать, что древний!

На лице врача было написано крупными буквами: — "много ты понимаешь", но вслух он ничего не ответил, продолжая испытующе смотреть на унтер-офицера.

— Вот к нему в пару, — вытащил тот из-за голенища кривой кинжал, обильно украшенный серебряной насечкой.

— И впрямь, пара, — задумчиво заметил доктор, внимательно разглядывая оружие. — И состояние весьма недурное. Сколько хочешь?

— Да господь с вами, ваше высокоблагородие, какие уж тут деньги, только бы вам удовольствие доставить, в надежде на благосклонность…

— Э нет, дружок, называй цену, а то, чую, "благосклонность" мне дорого может выйти. Но учти, за ятаган я дал Линдфорсу двенадцать рублей ассигнациями.

— Великодушный вы человек, Мирон Яковлевич.

— Хочешь сказать, переплатил?

— Это как считать, — дипломатично вывернулся Будищев.

— Ну, так что?

— Спросить я хотел, ваше высокоблагородие…

— Ну, спрашивай?

— Нет ли такой болезни, при которой из армии комиссуют?

— Да болезни разные бывают, а тебе зачем?

— Да как вам сказать, господин доктор, я ведь всего год как служу… а вдруг у меня такая болезнь, а я и не знаю.

— Не хочешь служить?

— Да что вы такое говорите, Мирон Яковлевич! Я только и живу службой его императорскому величеству. И денно и нощно благословляю тот час, когда присягу царю-батюшке принял!

— Понятно, — ухмыльнулся врач. — Только до конца ли ты понимаешь, а чем спрашиваешь? Нет, ты погоди, я тебе все попробую объяснить. Ты, действительно, служишь всего год, но уже хорошо себя проявил. У тебя два креста и мне наверное известно, что ты представлен к третьему. К тому же ты грамотен, что совсем не часто случается среди солдат. Право же, ты можешь сделать совершенно блистательную для своего положения карьеру! Я очень удивлюсь, если к концу службы ты не станешь подпрапорщиком, а это прямой путь в офицеры… человеком станешь!

— Спасибо вам, ваше высокоблагородие, — прочувствованно отвечал ему Дмитрий. — Все как есть обсказали, ничего не утаили… я же всю жизнь хотел перед взводом горло драть!

— Невероятно, — изумленно распахнул глаза Гиршовский. — ты полагаешь, что быть крестьянином Ярославской губернии лучше, чем офицером?

— Ну, во-первых не просто крестьянином, а георгиевским кавалером. Я тут разузнал, можно, оказывается, наплевать на свою общину и жить в любом городе, записавшись в мещанское сословие.

— Гхм, резонно, и в чем-то ты прав, однако получив чин, тоже можно выйти в отставку, после чего заняться чем хочешь…

— Лет через десять? Да у меня мозги к тому времени высохнут. Посмотрите на наших офицеров, им же всем фуражки так голову надавили, что извилины выпрямились!

— Ха-ха-ха, — не выдержал врач, — какая безжалостная характеристика! А у тебя злой язык. Но как бы то ни было, у офицера все равно больше возможностей.

— Я еще не стал офицером!

— Ну, хорошо, я подумаю, но… ты ведь понимаешь, что…

— Понимаю, ваше высокоблагородие.

— Ни черта ты не понимаешь! В таком деле я один ничего не решаю, потребуется, как минимум, заключение трех врачей и…

— Далеко не все коллекционируют холодное оружие?

— Пошел вон с глаз моих!

— Слушаю!

Выйдя от доктора, Будищев направился в расположение, будучи в хорошем расположении духа. Этот разговор Дмитрий планировал давно и был рад, что он состоялся. По крайней мере, Гиршовский не отказал сразу, а значит, возможность договориться есть. Военная карьера действительно совсем не прельщала его, к тому же, он не сильно верил в ее возможность. Нижний чин для большинства офицеров был предметом неодушевленным и своим ему в этой компании никогда не стать. Да и стоило ли стараться? Выслужившие из рядовых офицеры были не такой уж редкостью, однако мало кому из них удавалось перескочить через капитанский рубеж. Да и этого чина достигали уже к такой старости, что из "благородий" песок сыпался. И что дальше? Пенсион в половину жалованья, да возможность отдать детей в юнкера на казенный кошт? Нет уж — спасибо!

Подходя к сараю, служившему его взводу казармой, Дмитрий, к своему удивлению, наткнулся на что-то высматривающую девушку. Лица ее он пока не разглядел, но вид с тыла обнадеживал настолько, что Будищев тут же и думать забыв о своих планах, принялся подкрадываться к ней.

— Что ищешь, красавица? — громко спросил он, подойдя совсем близко. — Если судьбу, то я вот он!

Болгарка испуганно дернулась, однако не закричала, а лишь, закусив губу, пытливо уставилась на него. Надо сказать, что вид спереди нисколько не разочаровал предприимчивого унтера, так же с интересом разглядывающего незнакомку.