Я родилась пятидесятилетней. Книга вторая (СИ) - Веселая Мария. Страница 89
Белла
— Умничка! — подлетела ко мне Эсме. — Старалась!
— Нет, я знал, что ты круто блефуешь, но чтоб настолько… — глубокомысленно произнёс Эмметт.
— Деметрий, — в панике прошептали мои губы.
Лишь с уходом кочевников я смогла повыдёргивать себе волосы от ужаса, но сильные руки Эдварда остановили первый порыв.
Что-то сломалось во мне, подо мной… Сорвалось…
Мне казалось, что я — улыбающийся толпе канатоходец, который повис над бездной и держится одним мизинцем.
— Я назвала Деметрия Дмитрием…
Мой внутренний резерв сил высосала до капли одна тихая фраза. Всё остальное было отдано в разговоре, который я так по-глупому провалила.
— Тшш… Они не заметили. Джеймс даже не слышал о нём… Белла, тише… Ты в безопасности… Мы справимся… Они не тронут тебя… Любимая, он далеко, он не подойдёт к тебе больше. Я не позволю…
Но я почти не слышала быстрых слов утешения Эдварда. Их смысл просто не доходил до меня. Вместо этого в голове нарастал шум, пульс бил по вискам молоточками, дышать становилось всё сложнее, а воздуха будто не хватало…
— Джаспер!
— У неё истерика.
— Я вижу! Сделай что-нибудь!
— У неё глубокая истерика, Эдвард…
— Пощёчина?
Расшатанным разумом я отметила шипение и рык на рациональное предложение Роуз.
Кажется, что-то быстро спросил Карлайл… Меня трясло. Не смогла разобрать больше ни слова, догадываясь, что тихий хриплый вой может принадлежать только мне… Меня хватило лишь ощутить прилив отупляющей благодарности, когда почувствовала, как моей шеи коснулись холодные пальцы, осторожно надавили в районе сонной артерии, а дальше наступила тьма.
***
Игривые язычки пламени танцевали под убаюкивающий треск сосновых дровишек. Мягкая шкура, книга у камина и согревающий глинтвейн с двойной порцией моей любимой корицы и гвоздики. Кое-кто позаботился обо всём.
— Тебе лучше?
Мягкий голос или тёплая рука… Неважно, чьё касание первое прострелило мне сердце навылет… Я бы узнала Его из тысячи. Ведь лишь Он умел по-особенному прикоснуться ко мне даже голосом.
— Согрелась, жемчужинка?
Я не хочу просыпаться.
Родное обращение лучше самых куртуазных признаний в любви волнует, очаровывает…
Закрываю глаза, боясь спугнуть его громким дыханием, бешеным пульсом.
Тише, глупое сердце, тише… Этот мужчина давно знает про тебя всё.
Сделала большой глоток терпкого напитка и постаралась не расплакаться. Он всегда находился рядом, когда мне было плохо.
На знакомом до боли лице играла чуть насмешливая улыбка, а серые глаза смотрели серьёзно, даже немного строго.
Именно он учил меня читать по глазам, а не по лицу…
Кивнула, хотя очень хотелось помотать головой, чтобы этот человек не ушёл, согрел сам, руками… Не оставил… А он смотрел внимательно, изучающе. И видел меня насквозь. Даже когда я отвела взгляд, смотрел, наблюдал, считывал каждое движение ресниц.
Да, ласку взгляда тоже… Тоже можно чувствовать.
— Моя неисправимая…
Лёша обнял меня крепко, пряча от всех бед на свете. Положил подбородок на мою макушку. А я вспомнила его запах, теряясь, не зная, чем заслужила такой реалистичный сон.
— Мне страшно.
Призналась и прикусила язык, злясь на саму себя. Муж не любил, когда я боялась. Его тёплые пальцы коснулись моей спины, спустились к пояснице, рисуя по родинкам знакомый крестик. Когда-то давно, в другой жизни, там было десять тёмных точек, странным образом повторяющих созвездие Лебедь…
— Тебе страх не идёт, жемчужинка. Ты сильная, смелая, отчаянная. Тебе ли чего-то бояться? Ты сама едва ли осознаёшь, сколько сил таится в этом маленьком теле.
— Я была сильной, когда знала, что за моей спиной стоишь ты, — в моём голосе грусть и немного осуждения.
Мужчина мягко рассмеялся и поцеловал в висок.
— Почему-то мне кажется, что ты боишься не только кочевников, любимая. Признайся хотя бы мне, что боишься снова остаться одна.
Странно, но я даже не испытывала смущения от поднятой темы. Умом понимала, что должна бы испытать чувство вины перед мужем, но его спокойный тон без всякого упрёка заставлял скорее лучше понять саму себя.
— Возможно, меня ты не боялась напугать своей силой духа, жемчужинка, но сейчас за твоей спиной стою не я.
В его словах была доля правды. Алексей с самого начала учил меня оставаться сильной, совершенствоваться, а с Эдвардом я подсознательно постоянно сдерживалась, не желая напугать его ни своим настоящим возрастом, ни прошлым.
И всё равно я ждала больше ревности:
— Кажется, ты не жалеешь…
Для меня всегда оставался дикостью его выбор поддаться болезни. Почему он научил меня никогда не сдаваться, идти до победного конца, а сам запустил свою опухоль, позволил себе оставить меня, дочь, внучку?
— Почему я должен жалеть этого наивного мальчика, дорогая? — с улыбкой в голосе пошутил Лёша.
— Ты знаешь, о чём я…
— Нет, не жалею, родная. Прости, но я уже говорил перед смертью, я бы не смог позволить себе уйти вторым. Тебе было бы куда сложнее сейчас, думай ты, что я где-то там, живой и люблю тебя, жемчужинка. А так ты смогла начать новую жизнь, полюбить, найти достойные тебя цели. Ради этого стоило умереть, любимая.
Волна возмущения накрыла с головой, и…
Тепло рук и камина исчезло, а мягкость шкур заменили осторожные прикосновения ожившего камня.
— Эдвард…
— Тихо-тихо… Спи, я просто отвезу тебя домой. Всё хорошо. Не волнуйся.
Но сон уже ушёл. Так же бесследно пропала недавняя паника. Я заворочалась на руках у вампира:
— Зачем домой?
— Мы решили заманить кочевников поближе и убить. Не хочу, чтобы ты находилась рядом, когда это начнётся.
Оригинально…
— И Карлайл согласен на это? — решила уточнить ради проформы.
Что-то я многое пропустила за время незапланированного сна.
— Я читал мысли ищейки, Белла, — быстро заговорил парень, будто боясь, что я начну настаивать на неприкосновенности кочевников. — Карлайл против убийства, но он в меньшинстве. Джеймс охотился на Элис, когда она была человеком. Её спас другой вампир, обратив её. Но Джеймс не отступится, он хочет навредить нашей семье.
Прикинула расклад: Карлайл — пацифист, возможно, на его стороне ещё Эсме… Для остальных же безопасность семьи выше миролюбивых наклонностей… Всё же великолепная вещь — демократия!
— Я тоже поддерживаю вопрос с уничтожением.
— Белла, — в комнату зашёл доктор Каллен, — но Джаспер сказал, что вы достаточно их напугали… Неужели мы будем мстить за прошлое, даже если они собираются уходить?
— Джеймс хотел убить Элис в прошлом! А сегодня он хотел убить Беллу!
— Ты тоже хотел меня убить, Эдвард, — напомнила я чуть слышно.
Если бы парень мог, он бы покраснел.
— Прости, — вздохнула я, заметив, как застывает мрачной маской его лицо под гнётом ненужного сейчас чувства вины.
Беспомощно посмотрела на Карлайла, но он тоже не знал, что сказать.
— Нет, ты права, Белла, — голос Тутти был горьким, надтреснутым. — Когда я почувствовал твой аромат впервые, мельком подумал, что узнай я о его существовании раньше, то начал бы поиски по всему миру…
— Всё равно, это не совсем удачное сравнение, конечно. И сейчас прошлое неважно, — попыталась успокоить вампира, прекрасно осознавая, чем вызвано лично моё охлаждение после сна…
Неважно прошлое, конечно, Валя…
Вздохнула:
— Лично меня интересует, действительно ли Джеймс собирается сваливать из штата в эти три дня?
В комнату медленно зашла какая-то погасшая Элис, взгляд её был рассредоточен:
— Он мечется между десятком вариантов, но в городе его уже нет.
— Джеймс подозревает, что ты умеешь читать мысли, — чуть робко улыбнулся Эдвард, но потом снова будто погас.
— Эй, хватит сравнивать себя с ищейкой!
Не знаю, подействовал ли мой окрик на телепата, то, что творилось у него в голове, для меня часто оставалось загадкой, но по дороге домой он оставался задумчив.