Звездный удар - Гир Уильям Майкл. Страница 67

Раштак посмотрел на других Ахимса, чьи изображения застыли на разных мониторах. Созерцатель начал сплющиваться, заметив:

— Неудивительно, что они запрещены. Представляете, что бы они натворили, вырвавшись на свободу!

— Ты думаешь, у них хватит ума покинуть пределы своей планеты? С твоей стороны это довольно оптимистичное допущение. — Болячка сплющился, цинично присвистнув.

Коротышка настроил себя на ту же волну, следуя примеру Болячки.

— Ну-ну. Да, я помню этих животных. Когда-то мы распорядились наложить на них запрет. Вот этот документ. Советник Раштак. Включаю.

Экран Раштака вспыхнул. Он поместил ногу на сенсорный участок и, раздираемый противоречивыми соображениями, стал следить за возникающими на экране картинками. Сцены чуждого мира сменяли одна другую. Огромная ледяная глыба медленно таяла, отступая к полюсам. Показались на зеленых лужайках странного вида крупноголовые гомосапиенсы. Вооруженные палками с каменными наконечниками, гомосапиенсы убивали огромных волосатых чудовищ, селились на открытых площадках, воспитывали потомство.

Одновременно другие, с маленькими головами, более энергичные, владеющие более разнообразными инструментами, медленно продвигались к северу, наступая на пятки крупноголовым. Эти южные были очень похожи на северных — только их одежда была более примитивной. Когда борьба за ресурсы обострилась, южные убили северных, захватили их самок и пищу и откатились назад.

— Омерзительно! — пробормотал Раштак. Он задвигал мышцами и привел в порядок внезапно переполнившиеся эмоциями органы. — Мы всегда стыдились того, во что превращали нас циклы. И все-таки циклы являются биологическим фактом, мы не можем управлять ими. Но такая неразумная ярость, как у этих? Не могу понять, что Толстяк…

— Мы тоже не можем, — раздраженно пискнул Коротышка. раздувая дыхательные отверстия. — И все-таки. Советник Раштак, подумай: Толстяк может быть эксцентричным, но он старше нас всех на много звездных жизней. Он многое повидал, изучил массу феноменов. Часто его действия на первый взгляд кажутся несправедливыми, но тем не менее он никогда не совершал безумных поступков. Если он что-то делал, то только ради общей пользы и никогда никому не причинял вреда,

Созерцатель тут же поддержал его:

— Что бы Толстяк ни делал с людьми, он никогда бы не стал нарушать запрета. В противном случае это означало бы только одно — он сошел с ума. А Ахимса никогда не страдали подобными заболеваниями… Посмотрим. Болячка, эта галактика уже образовалась, когда Рыжик попытался доказать, что гравитация является всего лишь плодом воображения? Сколько времени он делал попытки просочиться сквозь поверхность той нейтронной звезды?

Раштак нервно задребезжал, стараясь привлечь внимание Ахимса.

— Но факт остается фактом: в нашей Совещательной Палате сидит Шист и размышляет о людях. Мы не привыкли к визитам Шисти. Приближаются циклы, в Палате расположился Шист, и нам очень трудно оставаться спокойными!

Бока Болячки стали опадать и выпячиваться.

— Ты утверждаешь, что Чиилла уверен в том, что Толстяк собирается вмешаться в циклы? А может быть, Толстяк хочет сделать что-то, чтобы изменить циклы? Видишь ли, можно по-разному интерпретировать события, тем более сейчас ты так чувствительно…

— Я понимаю, что существуют трудности перевода. Даже Ахимса, говоря с Шисти, не могут гарантировать точность.

— Да, да, такое возможно. — Желудок Раштака вывернулся наизнанку.

Могло случиться такое? Неверный перевод? Толстяк старается помочь всем Пашти? Он поежился. Если дело обстоит именно так, а я дергаюсь, значит, я выгляжу крайне глупо. Они, конечно, думают, что это влияние циклов, но слишком вежливы, делают вид, что не замечают. Дважды фиолетовые проклятия циклам!

Болячка терялся в догадках:

— А ты не допускаешь, что он обнаружил какое-то биохимическое средство для вас? Может, у него есть…

— Почему тогда просто не включить передатчик и не выслать нам образец? — спросил Раштак. Его вибраторы задребезжали с сарказмом, он сам заставлял себя сохранять спокойствие и разумно обсудить это дело со всех сторон. Это плохо получалось. — Неужели подобное событие способно вынудить Шиста покинуть глубины космоса и явиться сюда для пустой болтовни?

Созерцатель слегка сплющился, из дыхательных отверстий раздалось низкое сипение:

— Советник, ваши особи часто рассматривают нас, Ахимса, как существ особого склада. С другой стороны, Шисти постоянно погружены в мыслительные процессы, о содержании которых мы можем только догадываться. Если бы у нас была возможность постичь идеи, которые…

— Я могу только передать вам, что Шист сказал мне! Меня проинформировали о том, что Толстяк нарушил запрет и, возможно, привезет с собой в космос людей, чтобы повлиять на что-то, связанное с циклами! Пашти достаточно страдают от самих циклов! Вы это знаете! Мы очень встревожены! Что Толстяк…

— Первый Советник, — сочувственно заговорил Болячка. — Ты постоянно ссылаешься на циклы. Мы видим, как меняется твое тело. Ты так нервничаешь. Может быть, это уже начинается реакция на циклы?

Раштак примерз к полу. Они все-таки решили так. Они допускают такую возможность. Что делать дальше? Любые его слова будут восприниматься как проявление паранойи Пашти. Циклы. Трижды проклятые циклы. Он наполнил воздухом свои продолговатые легкие и с шумом выпустил его так, что вибраторы на конечностях пришли в движение.

Все трое Ахимса Овероны стали опадать — они вдумывались в это новое предположение. Раштак хотел гневно возразить, но вовремя остановился: ему нельзя быть раздражительным, нельзя дать Оверонам еще одно доказательство, что проклятые циклы уже мешают ему владеть собой. А к какому иному логическому заключению могли они прийти, если на их глазах в течение тысячелетий Пашти столько раз уже сходили с ума?

Нижняя часть тела Раштака встревоженно задребезжала:

— Чувствую, что нет смысла разговаривать. Все, что я скажу, вы спишете на циклы. Но, пожалуйста, будьте настороже. Если Шист прав, то, что бы ни предпринял Толстяк, это произойдет очень скоро. Кроме того, еще несколько дней отделяют от нас циклы. Если уже сейчас мы начали сходить с ума, это очень странное проявление циклов, и нам хотелось бы собрать все сведения об этом, когда все будет кончено. Вы не могли бы проследить за приближающимися событиями и снабдить нас записью? Таким образом мы все потом узнаем.

Болячка сделался совсем плоским, выражая согласие.

— Мы сделаем это. Первый Советник. А тем временем мы попытаемся связаться с Толстяком. Во время нашей беседы Созерцатель послал несколько запросов по всем каналам нашей связи. Толстяк не отвечает. Когда он ответит, мы попросим у него разъяснений. Если он что-то затеял, мы немедленно дадим вам знать.

— Спасибо, — ответил Раштак. — Ты очень любезен, Оверон. Извини, если что не так. — Он в точности воспроизвел все стадии прощального ритуала. Не хватало еще, чтобы они обвинили его в невежливости.

Экраны потухли, Раштак гневно стукнул по полу, прогоняя нескольких путавшихся под ногами самок.

ГЛАВА 19

Сэм сидел на столе, свесив ноги. Виктор улыбнулся какой-то своей мысли и прислонился спиной к стене, глядя на голографическую модель станции Тахаак в разрезе. Они могли наблюдать за происходящими внутри событиями: видеть свои войска, растекающиеся по коридорам и обстреливающие Пашти.

Любопытно, как быстро они стали единомышленниками. Они работали сообща, как два эксперта, уважительно относящихся к мнению коллеги. Два разных тактических течения соединились. Каждый из них испытывал какое-то особенное, новое и волнующее чувство. Понял ли это Толстяк? Когда он подбирал персонал, думал ли о совместимости индивидуальностей?

— Думаю, Маленкову следует держаться поближе к своим танкам. Они ударили по второму узлу и рассеялись. Если Пашти появятся на этом участке, они отрежут Маленкова от машины Бен Яра, — сказал Сэм, указывая на голографическую запись.