Владыка - Лисина Александра. Страница 25

— Да, — покорно кивнул эльф. — Но вообще-то я не об этом хотел спросить.

— М-да? — слегка озадачилась Белка. — Тогда колись, мне уже становится интересно.

Маликон тяжело вздохнул и с видимым усилием выдавил главное. То, ради чего и решился на небывалое — сам заговорил с дерзкой Гончей, надеясь на искренний ответ.

— Ты не видел… случайно, разумеется… перстень Аззара?

— Какой еще перстень? — непонимающе обернулась Белка, но эльф был предельно серьезен. — Родовой?! Твой эльтар его что, потерял?!

Маликон неожиданно смешался, нутром ощутив неладное, но она уже не слушала.

— И ты решил, что это я?! Думаешь, я его спер?! Болван! — процедила Гончая, без труда догадавшись, в чем дело. — Таррэн, вернись! Ты мне нужен! Этот придурок потерял свой перстень!

— Кто? Маликон?

— Да нет же! Его сопливый помощник!..

Маликон с досадой отвернулся: вот так промашка. Неужто Аззар и впрямь где-то посеял свой драгоценный перстень? Теперь и молодой лорд забеспокоился — аж с соседнего холма сюда рванул, чтобы выяснить причину переполоха. Шранк нахмурился, старательно припоминая что-то важное. Даже Карраш поднял голову, прислушиваясь к встревоженным голосам хозяйки и хозяина. И на остальных остроухих косился так, будто всю стаю только что обвинили в измене.

— Извини, — тихо сказал Маликон, когда гневный взгляд Гончей полоснул по нему как ножом. — Я думал…

— Торка лысого ты думал! — рыкнула Белка. — Аззар, растяпа криворукий! А ну, топай сюда! И ответь мне, болван, куда ты мог его засунуть, если тебе с рождения вдалбливали, что свою душу надо беречь, как зеницу ока?!

На дороге неожиданно стало очень тихо. Молодой эльтар, видя неподдельное раздражение наиболее вероятного виновника, как-то разом сдулся. С его лица сбежала вся краска, потому как он до последнего надеялся, что его ждет очередной жестокий розыгрыш. А теперь, выходит, Белик ни при чем и единственным виновником случившегося является он сам.

— Что ты делал этим утром? — с ходу накинулась на него Гончая, едва Карраш настиг породистую кобылу Аззара. — И вечером — тоже! Тогда он на месте был?

— Вроде бы…

— Вроде бы? Ты что, не чувствуешь его?

— Нет, — совсем тихо ответил эльф и виновато уронил взгляд. — Я посчитал, что это ты взял, а рядом с твоими зверями даже наши перстни плохо откликаются.

— Что?!

— А что я должен был подумать? — несчастными глазами посмотрел на Гончую Аззар. — Ты все утро молчишь, улыбаешься, словно миллион золотых откопал. Ты же любишь подставы? Ну вот. Я все ждал, пока ты выдвинешь условия, на которых вернешь мой перстень, приготовился к худшему, но Маликон заметил, что я без кольца…

— И пришел ко мне с претензией! — зло закончила Белка. — Теперь ясно, с чего вы такие дерганые о самого утра. Да уж, молодцы, нечего сказать! Свою дурость прикрывать моими проделками… Давно я такого не слышал. Линнувиэль, ты что-нибудь можешь сделать?

Младший хранитель огорченно качнул головой.

— Наши перстни не поддаются чужакам. Только на зов владельца откликаются, и то — на небольшом расстоянии.

— Но ведь ты маг! И не слабый! Таррэн!

— Он прав, — нахмурился молодой лорд. — Даже я не смогу его найти. Аззар должен почувствовать второе сердце сам. Или кто-то из ближайших родичей, но, если расстояние до него слишком велико, даже это не поможет. Аззар, постарайся вспомнить, когда ты видел перстень в последний раз?

— Вчера перед сном. Я держал его в руках, собирался уже убрать, но потом отвлекся…

— Ты куда-нибудь уходил из лагеря? — вмешалась Белка. — Ночью вставал?

— Нет.

— А утром?

— Торк! Да в кусты ходил! Куда же еще?!

— Ты еще позлись мне, где не надо, — процедила Гончая, заставив остроухого недотепу осечься. — Еще раз вякнешь в таком тоне, без башки останешься. Не то что без перстня.

Аззар вздрогнул.

— Где именно ты был? В какие кусты ходил? — не дала ему времени опомниться Белка. — По дороге сюда отлучался? Где ты его вообще хранил?!

— На цепочке, — не посмел задержаться с ответом эльф. — На груди все время висела, а вчера я ее ненадолго снял, чтобы почистить, но совершенно не помню, надевал ли обратно.

— Болван!

— Я просто отвлекся!

— Сейчас я тебе отвлекусь! Сейчас как двину! Эх, ладно… — неожиданно успокоилась Гончая. — Придется возвращаться. Нет, всем необязательно, достаточно двоих. Аззар, бросай вещи, пересаживайся на Ирташа — и вперед, иначе до ночи будем плестись туда и обратно. Я с тобой, потому что быстрее наших мальчиков никого в целом свете нет. А нам, возможно, придется все кусты придорожные обшаривать из-за твоего разгильдяйства. Остальные ждут здесь. Таррэн, мы постараемся вернуться как можно быстрее, но если задержимся…

— Я с тобой.

— Нет, — качнула головой Гончая. — Прости, но у тебя слишком сильная аура. Боюсь, с ней будет трудно искать небольшой всплеск от чужого перстня — заслонишь. Один Аззар точно не справится, а от остальных в таком деле никакого прока. Так что пойдем вдвоем.

— Я тоже поеду, — спокойно вмешался Шранк. — Мы с тобой одинаково чуем магию, а мой Серый способен угнаться даже за Каррашем. Да и прикрыть вас надо. Вдруг что не так пойдет?

— Согласен. Разумно. Ирташ, поможешь?

Мимикр недовольно засопел, откровенно не желая подставлять спину какому-то чужаку, но хозяйка смотрела требовательно, настойчиво. Он тяжело вздохнул и медленно наклонил голову.

— Отлично. Аззар, перебирайся, но за поводья лишний раз не дергай: мальчик прекрасно понимает нашу речь. В седле не ерзай, про хлыст даже думать забудь, а попробуешь пришпорить — мигом без ног останешься. Все ясно? Тогда лезь и постарайся не осрамить славу эльфов как непревзойденных наездников. Таррэн?

Таррэн легко соскочил на землю и приблизился к Каррашу, вопросительно поглядывая на сосредоточенно нахмурившуюся Белку. Та неожиданно свесилась с седла, обхватила его руками за шею и, пристально взглянув, неслышно шепнула несколько слов в остроконечное ухо.

— Нет, — вполголоса отозвался эльф. — Слишком опасно.

Она нахмурилась еще больше и снова шепнула, на что Таррэн прикусил губу.

— Нет. Не стоит так рисковать.

— Они могут помочь, — настойчиво повторила Белка. — Сам подумай: у кого получится лучше?

— Да, но…

— Это не стоит жизни Аззара. И мучений его тоже не стоит, если кто-то наткнется на перстень раньше нас. Хорошо еще, что тракт пустой, не то мы могли бы влипнуть с этой безделушкой. А так у нас втрое больше шансов! Тем более что скоро все равно пришлось бы рисковать, а отдавать все козыри в одни руки — неразумно.

— Хорошо, — наконец неохотно согласился Таррэн, почему-то покосившись на Линнувиэля. — Но только если не будет другого выхода.

Белка довольно кивнула и, обменявшись со Шранком выразительным взглядом, сорвалась с места.

Их не было до позднего вечера. Небольшой отряд эльфов (Таррэн настоял на том, чтобы продолжить путь, несмотря на утраченный перстень) весь день тревожно прислушивался к шепоту леса и нетерпеливо оглядывался, с надеждой высматривая знакомые силуэты на дороге. Но там было по-прежнему тихо. Не доносился стук копыт. Не слышался торжествующий рев Карраша, подсказывающий издергавшимся эльфам, что все в порядке и можно больше не беспокоиться. Вообще ничего: ни знака, ни звука, ни весточки.

К тому времени, когда сумерки накрыли верхушки сосен бархатным покрывалом, перворожденные измаялись так, как никогда в жизни. Разумеется, все они понимали, что Аззар совершил ошибку. Еще лучше осознавали, что могут в очень скором времени потерять собрата, но верить в столь чудовищное стечение обстоятельств не хотелось. Потому что погибнуть в бою или, на худой конец, от рук наемного убийцы — еще куда ни шло. Но оказаться в пожизненной кабале у какого-нибудь сведущего в магии смертного… а еще хуже — светлого или гнома… да лучше самому призвать Ледяную богиню, как недавно сделал Линнувиэль.

За все это время Таррэн не произнес и десятка слов. Ехал молча. Непрерывно тянул ноздрями сухой и колючий воздух. Изредка касался проплывающих мимо деревьев, будто метя их собственным запахом. Однако Линнувиэль не зря считался неплохим магом и совсем не зря получил звание хранителя. Он не раз и не два ощущал слетающие с ладоней повелителя крохотные, почти невесомые и невидимые постороннему глазу искры. И по ним сумел определить, что молодой лорд тоже неспокоен. Что постоянно касается кровных уз. Неотрывно слушает свое второе сердце и пытается понять, что происходит.