Страсть Клеопатры - Райс Энн. Страница 8

Его эликсир чудесным образом трансформировал их обоих – этих смертных, единственных из всех живых существ, которым он дал свою божественную жидкость. Это исцелило их от всевозможных потаенных страхов, сняло для них многие запреты.

Конечно, сами они не могли понять этого так глубоко, как понимал он, поскольку он хорошо знал их еще до того, как дал им волшебное зелье, и мог сравнивать. Глядя на них, он восторгался собой, тем, что, поделившись с ними эликсиром, совершил такой смелый поступок, тогда как на протяжении многих столетий не предлагал его раньше никому. Точнее, никому, кроме Клеопатры, своей смуглой любви, которая при жизни отказалась от колдовского настоя, а после смерти у нее просто не оказалось выбора; Клеопатры, чей отказ тогда разбил ему сердце.

От внезапно нахлынувших мрачных мыслей он содрогнулся. Его Клеопатра. Ему отчаянно хотелось забыть навеки, что всего два месяца назад он, случайно натолкнувшись на ее никем не опознанное тело в Каирском музее, в порыве какого-то полного помешательства плеснул на него эликсиром, чтобы возродить ее к жизни.

Какой это был позор! Просто возмутительно! Причем этот непростительный поступок совершил не какой-то убогий смертный, а он, Рамзес Великий, и всего лишь ради того, чтобы жалкая воскресшая Клеопатра – это безумное, бестолковое, импульсивное создание – вновь оказалась навсегда потерянной для него, когда ее автомобиль на полной скорости столкнулся с летящим через пустыню поездом.

Искупит ли он когда-нибудь свою вину за эту страшную ошибку? Простит ли себя за то, что плеснул драгоценную жидкость на полуразложившийся труп, когда-то бывший его величайшей любовью, и тем самым возродил смертоносное чудовище с короткой памятью и сердцем монстра? Он всей душой хотел это поскорее забыть.

Вокруг сновали туристы, а он все стоял, погрузившись в раздумья. Этот грех будет на нем всегда, несмотря на то что прежде он считал, что согрешить не может в принципе, поскольку любая его мельчайшая прихоть считалась исполнением воли богов Египта. Однако теперь Рамзес был вынужден признать, что допустил еще одну серьезную ошибку, содеяв еще одно ужасное преступление.

Тысячи лет назад он уже совершил непростительный и крайне опрометчивый поступок. Дело было во вражеской стране и касалось легкомысленной и насмешливой жрицы, у которой он отобрал сокровища, принадлежавшие ему по праву завоевателя, – эликсир вместе с его засекреченными ингредиентами, превративший его в бессмертного, каковым он оставался и по сей день.

Бездумное уничтожение ее прямо перед ее жалким алтарем стало для него непоправимой ошибкой, которая потом постоянно преследовала его. Она напомнила о себе и теперь, в этой похожей на сон новой реальности, где из окон струился мягкий электрический свет, где на столах ресторана горели свечи, а в голубых сумерках повсюду зажигались уличные фонари.

Мысли об этом угнетали его – нелепо было убивать единственного в мире человека, который, имея ключ к составляющим этой удивительной жидкости, заставил его тысячелетиями ломать голову над происхождением этого чудодейственного вещества.

Но довольно воспоминаний, это осталось в прошлом. Одного воскрешения и повторной смерти Клеопатры уже было достаточно, чтобы вызвать в нем раскаяние и омрачить этот потрясающий вечер и встречу с его замечательными компаньонами.

И он поблагодарил богов (какими бы они ни были и где бы ни находились сейчас), за то что он больше не одинок в силе и власти, данными ему эликсиром, и что теперь эту участь разделяли с ним Джулия и Эллиот.

Джулия наконец заметила его, и у нее на губах заиграла улыбка. Терраса на помосте перед рестораном теперь представляла собой море мерцающих свечей.

Быстро подойдя к столику, он склонился над обращенным к нему лицом Джулии, чтобы галантно и уважительно, как это делают европейские мужчины, поцеловать ее, а потом, обернувшись, пожал крепкую руку Эллиота Саварелла.

Эллиот поднялся ему навстречу и отодвинул стул справа от себя, чтобы Рамзес сел между ним и Джулией, лицом к площади.

– Ну наконец-то, – заявил Эллиот. – Мы уже умираем с голоду, не так ли?

– Тогда начнем пировать, – ответил Рамзес. – Прошу меня извинить, что заставил вас ждать. Мне нужно было побыть одному, в тишине, чтобы хорошенько обдумать все происходящее. – Он улыбнулся, глядя на оживленную толпу людей. – И сейчас я хочу только одного – больше путешествовать, больше увидеть, больше узнать, большему научиться.

– Я понимаю вас, – отозвался Эллиот. – Мы с вами одержимы общей идеей, мой царь, – сказал он. – Вы подарили мне этот мир, и я также мечтаю путешествовать по нему в истории, но в настоящий момент у меня есть одно первоочередное дело.

– Что же это, Эллиот? – удивился Рамзес.

– Не буду вдаваться в подробности, – ответил Эллиот. – Скажу лишь, что я собираюсь посетить Монте-Карло и другие центры азартных игр. Я обнаружил, что под воздействием эликсира во мне пробудились способности и страсть к карточной игре, чего раньше за мной не замечалось. При моих обстоятельствах мне необходимо использовать это по совершенно очевидной банальной причине.

– Эллиот, все, что вам нужно, это просто попросить… – начала Джулия.

– Нет, моя дорогая. Нет. Через это мы с семьей уже прошли, и я не могу больше позволить себе подобных одолжений.

Его гордость была понятна Рамзесу. Он отметил это его качество с их первой встречи. Это был аристократ по натуре, хотя и не обладавший присущим аристократии богатством, человек с родословной и привилегиями, но без средств на то, чтобы содержать в надлежащем виде дома, находящиеся в его собственности, чтобы поддерживать определенный стиль жизни, а также чтобы обеспечивать комфортную жизнь своих близких. Эллиот знал этот мир; Эллиот прочитал множество книг, он был компетентен в истории, литературе; но он также познал унижение от постоянного пребывания в долгах, знал, каково это – все время находиться на грани финансового краха. И даже теперь, когда кровь его была наполнена эликсиром вечной жизни, он все равно не освободился от привычной тяги к богатству.

– Что ж, возможно, граф Резерфорд, у меня для вас имеется нечто, что поможет решить ваши проблемы, – сказал Рамзес. – Конечно, поезжайте в Монте-Карло и предайтесь игре, используя ваши открывшиеся способности, – продолжал он, – однако вот это гарантировано принесет вам кое-что на будущее.

Он пощупал свой внутренний боковой карман. Ах, эта европейская одежда, такая толстая, да еще и с подкладкой; столько в ней всяких скрытых карманов! Да, листок, на котором он нарисовал карту, был на месте, и теперь он передал его графу.

– Вы сможете это разобрать? – спросил он.

Эллиот взял в руки лист почтовой бумаги с логотипом отеля и, прежде чем ответить, внимательно изучил его. Рамзес заметил любопытство в синих глазах Джулии, но терпеливо ждал, не опережая события.

– Да, мне здесь все понятно, это Золотой берег в Африке, хотя вы использовали здесь современные названия этих мест, – наконец сказал Эллиот. – Правда, я там никогда не бывал…

– Я советую вам купить землю точно в том месте, которое я отметил на карте, – пояснил Рамзес. – Никто не ищет там золота. Но вы, если постараетесь, найдете его именно там, как найдете также среди древних развалин копи, в далекие времена принадлежавшие фараону Египта.

– Но почему вы отдаете это мне?

– Берите, – ответил Рамзес. – У меня есть и другие ресурсы, не менее богатые. Я задавал вопросы, много вопросов, расспрашивал банкиров, с которыми мы встречались здесь и в других местах, говорил с агентами, которые ведут дела Джулии. Ресурсы, о которых я говорю, были забыты миром, и я могу выйти на них в любой момент, когда они понадобятся. Это месторождение золота – лишь одно из многих; это мой вам подарок, и я обязываю вас принять его.

Эллиот благодарно улыбнулся, но на лице его мелькнула тень протеста. Рамзес задел его рану и прочитал это в его глазах. «Он будет жить вечно, – подумал Рамзес, – и через много столетий, в один прекрасный день навсегда забудет об этих своих душевных муках. Но сейчас, когда он переживает этот момент, все его страдания реальны».