Мой парень - псих - Квик Мэтью. Страница 15

— Я тебя изучаю.

— Что?

— Сказала же: я тебя изучаю.

— Зачем?

— Чтобы понять, достаточно ли ты силен.

— Силен для чего?

— Еще я оцениваю, — продолжает она, не обращая внимания на мой вопрос, — твою дисциплинированность, выносливость, то, как ты справляешься с умственным напряжением, твое упорство и стойкость в неопределенной ситуации, а также…

— Но зачем?

— Этого я пока не могу сказать.

— Почему?

— Потому что еще не закончила изучать.

Она поворачивается, я иду вслед, мимо пруда, через пешеходный мостик. Мы вместе выходим из парка, и никто из нас больше не произносит ни слова.

Она ведет меня по Хаддон-авеню, мимо новых магазинов и шикарных ресторанов, мимо пешеходов, подростков на скейтбордах, мужчин, которые, завидев мою зеленую футболку, останавливаются, вскидывают кулаки и кричат: «„Иглз“, вперед!»

Тиффани сворачивает с Хаддон-авеню и петляет между домами, пока мы не оказываемся перед домом моих родителей. Тут она останавливается и наконец прерывает молчание, длившееся почти час:

— Твоя команда выиграла?

— Двадцать четыре — десять, — киваю.

— Клево тебе, — отвечает Тиффани и уходит прочь.

Лучший в мире психотерапевт

Утром в понедельник после победы «Иглз» над «Тексанс» происходит нечто занятное. Я в подвале, делаю упражнения на растяжку, и вдруг ко мне заглядывает отец — в первый раз с тех пор, как я вернулся домой.

— Пэт?

Встаю и поворачиваюсь к нему. Он замер на последней ступеньке лестницы, как будто боится сделать еще шаг и вступить на мою территорию.

— Да, пап?

— Ого, сколько у тебя тут железа!

Ничего на это не отвечаю, думая, что он наверняка страшно сердился на маму, когда она купила мне целый спортзал.

— Тут сегодня хорошо про «Иглз» написали. — Он протягивает мне спортивные страницы из «Курьер пост» и «Филадельфия инквайерер». — Я встал пораньше и уже все прочел. По твоим вчерашним комментариям во время матча я понял, что ты не всех игроков знаешь, ну я и подумал: может, тебе охота последить за новостями в этом сезоне, раз ты вернулся домой и?.. В общем, я просто буду оставлять газеты на верхней ступеньке.

Я слишком потрясен, чтобы что-то сказать или пошевелиться, ведь отец забирал спортивные страницы с собой на работу с самого нашего с Джейком детства. Брат все время ссорился с ним из-за этого, просил хотя бы приносить страницы обратно домой, чтобы мы тоже могли почитать, когда закончим с уроками. Но отец всегда уходил из дому еще до того, как мы просыпались, и никогда не возвращал газеты — говорил, что забыл их на работе или потерял. В конце концов Джейк сам подписался на газеты, когда впервые устроился на работу — раскладывать товар по полкам в местном супермаркете «Биг фудс», — и с той поры каждое утро перед школой мы читали спортивные разделы. Ему было двенадцать, мне — тринадцать.

Делаю триста подъемов корпуса на «Стомак-мастере-6000» и только потом разрешаю себе встать и взять страницы со ступеньки. Мышцы живота горят и дергаются, а я с тревогой думаю: вдруг отец просто решил сыграть со мной злую шутку и на самом деле положил развлекательные или кулинарные разделы? Однако, встав и подойдя к лестнице, я убеждаюсь, что папа оставил именно их — спортивные страницы обеих газет.

Приходит время утреннего приема лекарств, я иду на кухню и застаю маму за приготовлением яичницы. Моя тарелка на столе, а рядышком на салфетке выложены пять таблеток.

— Смотри, — показываю маме газеты.

— Это что, спортивные страницы? — отвлекается она от шипящей сковородки.

— Ага. — Я сажусь и запихиваю в рот все пять таблеток, раздумывая, сколько из них проглотить. — Но с чего вдруг?

Мама лопаткой перекладывает яичницу со сковородки на мою тарелку.

— Отец старается, Пэт, — говорит она с улыбкой. — Но на твоем месте я бы не задавала лишних вопросов. Будь доволен тем, что тебе дают. Ведь мы все так делаем, верно?

Она улыбается мне с надеждой, и в этот момент я решаю принять все до единой таблетки, что и делаю тут же, запивая водой.

Теперь каждое утро я слышу, как открывается и закрывается дверь в подвал, а потом нахожу на верхней ступеньке спортивные страницы, которые прочитываю от первой до последней строчки, пока завтракаю с мамой.

Самая важная новость — предстоящая игра против «Джайентс»; все сходятся на том, что это будет решающий матч в борьбе за первое место в Восточном дивизионе Национальной футбольной конференции, тем более что «Джайентс» уже потерпели поражение в своем первом матче против «Индианаполис кольте». Если «Джайентс» проиграют, соотношение побед и поражений у них будет 0:2, а у «Иглз» — 2:0. Все только и пишут, какая напряженная предстоит игра. Благодаря Джейку у меня есть билет на стадион, и я уже предвкушаю матч.

Каждый вечер дожидаюсь, когда отец вернется с работы, в надежде, что он заговорит со мной об игре и я смогу упомянуть имена нынешних игроков, доказать ему, что я снова настоящий болельщик. Но он всегда забирает ужин к себе в кабинет и запирает дверь. Несколько раз я даже подходил к двери и уже поднимал кулак, чтобы постучать, но трусил. Мама говорит, надо дать ему время.

В пятницу, сидя в коричневом кресле, разговариваю с Клиффом об отце. Я сообщаю, что отец теперь оставляет мне спортивные страницы и это очень серьезный шаг для него, но хотелось бы, чтобы он больше общался со мной. Клифф выслушивает, но о моем отце говорит мало. Вместо этого он постоянно заводит речь о Тиффани, отчего мне немного досадно, ведь она всего лишь сопровождает меня на пробежках и этим наше общение ограничивается.

— Твоя мама сказала, ты собираешься завтра поехать с Тиффани на пляж. — Клифф улыбается так, как улыбаются иные мужчины, когда разговор заходит о женщинах и сексе.

— Клифф, я собираюсь ехать с Ронни, и с Вероникой, и с малюткой Эмили. Вся идея в том, чтобы свозить Эмили на пляж, этим летом она почти никуда не выбиралась, а скоро станет холодно. Маленькие дети любят бывать на пляже.

— Ты рад, что едешь?

— Ну да, пожалуй. Конечно, придется встать в страшную рань, чтобы нормально потренироваться, а заканчивать уже после возвращения, но…

— Как насчет того, чтобы увидеть Тиффани в купальнике?

Я моргаю несколько раз, прежде чем до меня доходит смысл его слов.

— Ты говорил, у нее красивое тело, — добавляет Клифф. — Хочется посмотреть на него? Может, она будет в бикини. Как думаешь?

На секунду меня охватывает ярость — он же мой психотерапевт, и вдруг такая бестактность, — но потом смекаю: это он снова проверяет мои моральные принципы, желает убедиться, что я вполне способен жить среди нормальных людей. Я улыбаюсь и киваю:

— Клифф, не забывайте, что я женат.

В ответ он осторожно кивает и подмигивает. Кажется, я прошел тест.

Мы еще немного говорим о том, что у меня целую неделю не было приступов, — Клифф считает это подтверждением эффективности лекарств, он же не знает, что половину таблеток я выплевываю в унитаз. А когда уже пора уходить, он останавливает меня:

— Хочу сказать тебе еще одну вещь.

— Да?

И тут он резко встает, выбрасывает обе руки вверх и кричит:

— А-а-а-а-а!

Оправившись от секундного замешательства, я тоже вскакиваю на ноги, поднимаю руки и кричу:

— А-а-а-а-а!

— И! Г! Л! З! Иглз! — скандируем мы в унисон, показывая буквы руками и ногами, и вдруг меня накрывает волна счастья.

Провожая меня до дверей, Клифф предрекает «Иглз» победу со счетом 21:14, я соглашаюсь с его прогнозом и выхожу в приемную, где меня ждет мама.

— Мне показалось, или вы оба только что кричали «Иглз»?

Клифф поднимает брови и пожимает плечами, но, уходя обратно в свой кабинет, он насвистывает «Вперед, орлы, вперед», и тут я понимаю, что мне достался лучший в мире психотерапевт.

По дороге домой мама интересуется, обсуждали ли мы с Клиффом что-либо, кроме футбола, но я не отвечаю.