Нечто большее… (СИ) - Грушевицкая Ирма. Страница 32

Пришлось закусить губу, чтобы не прыснуть.

— Твои профессиональные обязанности останутся теми же, — Дэвид явно был настроен серьёзнее меня. — Если мне не изменяет память, твой непосредственный начальник Джонатан Ньютон.

— Нет. Тайсон Чанг. А мистер Ньютон курирует все консультационные…

По кривой ухмылке, растянувшейся по его лицу, было понятно, что цель свою Дэвид достиг.

— Ладно, убедил! — я примирительно подняла в верх обе руки. — А что ты будешь делать со слухами?

— С какими слухами?

— Ну… я и ты… — Я показала на него, потом на себя. — Мы вроде как теперь вместе.

— Не «вроде как», Бет, а вместе.

— Окей. Ты не боишься обвинений в непрофессионализме или, чего хуже — протекционизме?

— Я не собираюсь ни перед кем отчитываться, — отчеканил Дэвид. — Репутация работает на меня. И если я занимаюсь протекционизмом, то делаю это профессионально.

Я тяжело вздохнула. Дэвид Рассел действительно вправе делать подобные заявления. Но что касается меня… Снова стать объектом обсуждений. Ловить на себе чужие взгляды — в этот раз они точно не будут сочувствующими. Опять эти затихающие разговоры при входе в кафетерий, неискренние улыбки, наигранный смех…

— Я действительно с трудом себе всё это представляю.

— Пока ты живёшь в Ист-Виллидж, я тоже.

— Мне надо подумать.

— Разумеется, — согласился он. — Времени у тебя предостаточно: ровно до того момента, как я закончу принимать душ.

Звонко чмокнув меня на прощанье, Дэвид вышел из комнаты.

Боб, бросив своё занятие, спрыгнул с подоконника и засеменил следом.

Глава 17

В понедельник я вышла на работу. В той же должности и на тех же условиях.

Первой, кому я позвонила по приходу в офис, была Магда из отдела кадров. Она и рассказала, что «сверху» поступило указание задним числом оформить мне бессрочный отпуск с сохранением жалования. Для отчётности ей не хватало лишь моей подписи на бланке заявления, и в обеденный перерыв я спустилась на третий этаж.

— Не знаю, что ты там натворила, но впервые за почти пятнадцать лет работы мне позвонил сам Дэвид Рассел. Всем службам было дано указание отслеживать твою корреспонденцию. Письмо из Майами пришло во вторник и немедленно было переправлено наверх. Лайза из канцелярии отнесла его лично.

Магда старательно пыталась не выказывать свою заинтересованность, но по затянувшейся паузе я поняла, что без объяснений меня не отпустят.

— Я три года не была в отпуске. А тут море, солнце… Расслабилась и не смогла собраться. Небольшой нервный срыв и прямо на глазах у начальства.

Я специально не стала персонифицировать Дэвида, говоря о нём во множественном числе. Так оставалась возможность отвести от него подозрения в личной заинтересованности моей судьбой.

Магда состроила сочувствующую рожицу и покачала головой. На то и был расчёт.

— Бедняжка! Конечно, после того, что ты пережила за последний год…

В этот раз упоминание об истории с Джеймсом не вызвало у меня ни единой эмоции. Тем не менее, я на всякий случай скуксилась и, нацепив на лицо трагическую маску, постаралась побыстрее ретироваться.

В последующие дни рассказ про нервный срыв пришлось повторить неоднократно. В том числе, начальнику — мистеру Чангу. Он не был счастлив этому объяснению, заявив, что был лучшего мнения и обо мне, и о моём отношении к работе. Но выслушав его, я посчитала, что обошлась малой кровью, хотя своим незапланированным отпуском фактически обеспечила себе второй испытательный срок.

В общем-то, я была даже рада. Загруженность на работе не позволяла мне задумываться над тем, что же происходит между мной и Дэвидом.

Нет, то, что мы вместе, он дал мне понять практически сразу — ещё с воскресенья, последовавшего за моей «пьяной» субботой.

Мой диван не был рассчитан на двоих, а Дэвид категорически отказался спать на полу. Когда наутро я, страдая и от головной боли, и от боли в затёкшей спине, в мечтах о ванной и таблетке аспирина переползала через Дэвида, он одним быстрым рывком поджал меня под себя.

— М-мм, с добрым утром, — замурлыкал он мне в шею.

— Ты уверен? — простонала я.

Дэвид засмеялся и, подняв голову, внимательно меня осмотрел. Взъерошенный и не выспавшийся, со следом от подушки на заросшей за ночь щеке, он был безумно притягателен. Тёплый, большой, манящий, сексуальный. И если бы мне так сильно не хотелось в туалет…

— Уверен, малышка, — повторил он и быстро поцеловал меня в губы. — Болит голова?

— Очень, — прохныкала я.

— Тогда справляемся сначала с твоей бедой.

— У тебя тоже есть беда? — переспросила я, и звук собственного голоса молоточком простучал в голове.

— И ещё какая!

Дэвид выразительно ткнулся в меня бёдрами. Я не удержалась от удивлённого вскрика: да, его «беда» определённо требовала разрешения.

Вернувшись из ванной, я нашла Дэвида на кухне. В трусах и босиком он стоял пред плитой, где в этот момент аппетитно скворчала яичница. Пахло поджаренным беконом.

— Где ты всё это взял? — удивилась я, прекрасно помня содержимое своего холодильника: галлон молока, упаковка тёртого сыра, розетка сливок и полфунта кофейных зёрен в морозилке.

— Сэм привёз. — Не поворачиваясь, Дэвид махнул кухонной лопаткой на стол, где лежала упаковка хлеба. — Тостера не нашёл, так что просто намажь джемом.

— У меня нет джема.

— Правда? Очень жаль.

Почему-то стало стыдно за свою бесхозяйственность. Хотя, я никогда не принадлежала к числу тех женщин, что способны из веточки петрушки и упаковки пасты соорудить обед из трёх блюд.

— Извини. Обычно я завтракаю в кафе, поэтому…

— Не извиняйся. — Дэвид ловко разложил яичницу по тарелкам и поставил их на стол. — Съешь всё. Только после этого получишь аспирин.

— Я не помню, в какой коробке лекарства.

— Может, в той, на которой написано «Лекарства»? — заметил он с улыбкой. — Вчера я видел её в спальне. Очень предусмотрительно с твоей стороны всё подписать. Но, на всякий случай, Сэм заехал в аптеку. — Он небрежно махнул на стоящую на кухонной стойке знакомую бело-желтую упаковку.

Сев за стол, я недовольно уткнулась взглядом в тарелку. Градус нереальности происходящего зашкаливал. Не мой дом, не моя кухня, не мой мужчина. И жизнь будто вовсе не моя. Но с другой стороны, чья же? Вот я. Я сижу на кухне. Да, стол не мой. Но тарелки — мои. Как и приборы. Знакомо жужжит кофеварка… Так почему мне не удаётся избавиться от чувства, что я здесь сторонний наблюдатель?

— Ешь, Бет.

— Не могу.

— Надо.

— Не надо мне приказывать. Я не Сэм.

Изучающий взгляд исподлобья. Саркастическая улыбка.

— У тебя всегда по утрам плохое настроение? Или это из-за похмелья?

— Настоящий джентльмен не стал бы напоминать даме о её недостойном поведении.

— Настоящая дама не стала бы ершиться, а молча съела свой завтрак и получила заветную таблетку. А потом бы занялась сексом с настоящим джентльменом. Как тебе такой расклад?

— Не надо меня воспитывать, — сказала я перед тем, как взять вилку и положить в рот первый кусок.

— Что ты, милая, и в мыслях не было!

Какое-то время мы ели молча.

— У тебя нет ощущения, что всё неправильно? — поинтересовалась я.

— Есть, — согласился Дэвид, энергично жуя бекон. — Джема нет. Тостера. Я обязательно на завтрак должен съесть тосты с джемом.

— С каким?

— Любым. Но лучше клубничным.

Я прыснула.

— Что? — Дэвид нахмурился.

— Ты любишь клубничный джем?

— Да.

— Смешно.

— Да ладно!

— Мужчины обычно не любят клубничный джем. Они любят соус табаско, крылышки барбекю, стейк слабой прожарки. В крайнем случае — пирог из ревеня.

— Всё, что ты назвала — в любое время, но не за завтраком. Кроме, может, пирога. Но и для него сгодится джем. Перебьёт вкус ревеня.

Я засмеялась, и вся неловкость между нами улетучилась. В доказательство, я залезла в тарелку Дэвида и стащила кусочек бекона.